— ...не могу я так, Свет! У меня семья, дети.
— Но ты же сам говорил, что устал от всего этого, — отвечал женский голос. — Брось все, переезжай ко мне. Будешь как сыр в масле кататься.
— Я не могу бросить жену. Я ее люблю.
— Любишь? — засмеялась девушка. — Тогда почему звонишь мне каждую неделю?
Москва. 1995 год. Толик встал в половине седьмого. Как всегда. Умылся холодной водой, потому что горячую в очередной раз отключили из-за ржавой трубы. Надел выцветшую рубашку и джинсы с заплаткой на колене.
— Толя, завтрак готов! — крикнула я из кухни.
Он появился в дверном проеме, растрепанный, но уже бодрый. Сел за стол, где его ждали овсянка на воде и стакан чая с сахарином.
— Сегодня на промбазу поеду, — сказал он, размешивая кашу. — Вчера Петрович звонил, говорит, цемент привезли. Может, пару мешков возьму по дешевке.
— Только осторожнее с этим Петровичем, — я поставила перед ним тарелку с двумя тонкими ломтиками хлеба. — Он всех кидает направо и налево.
— Не кинет. Мы с ним еще в армии служили.
Толик доел кашу, поцеловал меня в щеку и ушел. Я слышала, как он завел свои старые "Жигули" с третьего раза, как всегда.
Лиза проснулась, заплакала. Я взяла ее на руки и понесла к окну. За стеклом моросил дождь, во дворе стояли лужи.
— Мама, а почему у нас молока нет? — спросил Игорек, появляясь на кухне.
— Будет, сынок. Папа привезет.
— А когда?
— Скоро.
Игорек кивнул и пошел смотреть телевизор. Там уже сидел Славик, двоюродный брат Толика, который поселился у нас месяц назад. Говорил, что работу ищет, но дальше дивана пока не продвинулся.
— Славик, а может, в магазин сходишь? — попросила я. — Хлеба нет.
— Ну что ты, Маринка, — он даже не повернул голову от экрана. — Я же ноги стер вчера, когда на почту ходил.
На почту он ходил получать пенсию со своей бабушкой. Клянчил у нее денег. Половину тратил на всякую ерунду.
Вечером Толик вернулся усталый, но довольный. Принес три литра молока, пакет сахара и мешок картошки.
— Откуда? — удивилась я.
— Цемент продал. Прямо с колес. Хорошо пошел.
На ужин у нас была огромная сковорода с жареной картошкой. Дети были счастливы. Славик тоже подсел к столу.
— А мне что оставили? — спросил он.
— Бери, — кивнул Толик. — Шикуем!
Нахлебник
Славик ел громко, чавкал никого не стесняясь. Рассказывал про телепередачи, которые смотрел целый день.
— Сегодня в "Поле чудес" мужик из Воронежа был, — говорил он с набитым ртом. — Такой умный, все буквы угадывал. А Якубович ему машину подарил!
— Здорово, — сказал Толик. — А ты что, Славик, все дома сидишь? Может, на биржу труда сходишь?
— Да что там делать? — Славик махнул рукой. — Одна показуха. Вакансий нормальных нет. Только дворником где-нибудь.
— Лучше дворником, чем никем, — заметила я.
Славик посмотрел на меня так, будто я сказала глупость.
— Маринка, ты что? Я же образование имею. Техникум закончил. Неужели теперь метлой махать?
После ужина Толик читал Игорьку книжку про Буратино. Я мыла посуду, а Славик снова устроился перед телевизором.
— Мультики будут? — спросил Игорек.
— Щас новости покажут, — буркнул Славик. — Потом переключу.
Новости шли час. Игорек заснул у папы на руках. Я понесла его в кроватку.
— Славик, — тихо сказала я, — может, завтра утром пойдешь за продуктами? А то мне одной с детьми тяжело.
— Конечно, Маринка, — кивнул он. — Обязательно схожу.
Но утром Славик встал в одиннадцать, попил чай и снова лег на диван.
— Голова болит, — объяснил он. — Давление скачет.
Я сама пошла в магазин с Лизой на руках. Игорек бежал рядом, перепрыгивая лужи.
В магазине была очередь. Хлеб кончился, обещали привезти к обеду. Я взяла курицу и гречку, потратила последние деньги.
— Мама, я печенье хочу! — показал Игорек на полку.
— В другой раз, сынок.
Дома Славик смотрел какой-то фильм. На столе стояла пустая банка тушенки.
— Это что? — спросила я.
— А что такого? — он пожал плечами. — Есть же хотел. Думал, вы не против.
Я промолчала. Эту тушенку Толик купил вчера. Мы собирались ее на воскресенье оставить, суп сварить.
Вечером я рассказала об этом мужу.
— Ну и ладно, — сказал Толик. — Не жалко. Он же не со зла.
— Толя, а может, пора ему съезжать? Мы сами еле сводим концы с концами.
— Потерпи, Мариш. Он же родственник. Куда ему деваться?
Подслушанный разговор
Прошла неделя. Толик нашел работу на стройке. Платили мало, но каждый день. Он уходил утром и возвращался к вечеру грязный, усталый.
Славик тем временем освоился окончательно. Дымил на балконе, оставляя бычки в банке из-под кофе. Смотрел телевизор с утра до вечера. Иногда ходил в магазин, но всегда что-то забывал или покупал не то.
В среду вечером я готовила ужин. Толик мыл руки в ванной. Лиза спала. Игорек рисовал за столом.
Зазвонил телефон. Толик вышел из ванной, взял трубку.
— Алло?
Я поставила чайник на плиту. Толик говорил тихо, почти шепотом. Потом прошел в прихожую, подтягивая за собой провод от телефона. Мне стало любопытно. Я тихонько сняла трубку на кухне.
— ...не могу так, Света, — говорил Толик. — У меня семья, дети.
— Но ты же сам говорил, что устал от всего этого, — отвечал женский голос. — Брось все, переезжай ко мне. Будешь как сыр в масле кататься.
— Я не могу бросить жену. Я ее люблю.
— Любишь? — засмеялась девушка. — Тогда почему звонишь мне каждую неделю?
— Я не звоню. Ты звонишь.
— Ладно, неважно. Подумай хорошенько. Предложение остается в силе.
— Нет, Света. Не звони больше.
Толик положил трубку. Я тоже повесила свою, стараясь не шуметь. Сердце колотилось так быстро, что затряслись руки.
Но внутри стало легко. Тепло. Толик вернулся на кухню, обнял меня.
— Кто звонил? — спросила я.
— Да так, ерунда. Ошиблись номером.
Я сделала вид, что ничего не слышала.
На следующий день пошла к подруге Тамаре. Она жила в соседнем доме, тоже с мужем и ребенком.
— Мой Толик такой молодец. Вчера девица какая-то звонила, предлагала к ней переехать. А он ей прямо сказал: люблю жену, детей не брошу.
— Вот это да! — удивилась Тамара. — А откуда ты знаешь?
— Случайно услышала.
— Повезло тебе с мужем. Мой бы уже давно сбежал.
Я шла домой довольная, гордая. Толик меня любит. Он не такой, как другие мужики. Он настоящий.
Возвращение домой
Прошла еще неделя. Толик работал на стройке, я торговала на рынке вязаными носками. Заработок небольшой, но хоть что-то.
В субботу утром я собиралась на рынок. Толик еще спал, работал до позднего вечера. Славик тоже дрых на диване.
— Толя, — потормошила я мужа за плечо, — я на рынок. Присмотришь за детьми?
— Угу, — промычал он, не открывая глаз.
Я поцеловала его в лоб и ушла.
На рынке торговля шла плохо. Люди экономили на всем. Я продала всего несколько пар носков за двадцать тысяч рублей. Но что на них купишь? Разве что курицу. К обеду собралась домой.
Ехала в переполненном автобусе, смотрела в окно. Солнце светило ярко, но было холодно. Ноябрь. Скоро зима, а денег на зимние вещи для детей нет.
Поднялась на четвертый этаж, открыла дверь. Сразу услышала громкий звук телевизора и плач.
— Я дома! — крикнула я, снимая куртку.
Никто не отозвался. Пошла в комнату. Игорек сидел на полу, играл с машинками. Лиза плакала в кроватке. Славик лежал на диване, смотрел сериал.
— Где Толик? — спросила я.
— Ушел, — не отрываясь от экрана, ответил Славик. — С утра еще. Чемодан взял.
— Как ушел? Куда?
— А откуда я знаю? Сказал, что ненадолго.
Я подняла Лизу, она перестала плакать. Пошла в спальню, открыла шкаф. Пусто. Только мои вещи и детские. Рубашки, джинсы, куртка — все исчезло.
На комоде не было фотографии нашей свадьбы. Я искала ее везде, но не нашла.
— Славик, — позвала я, — он что-нибудь говорил? Записку оставил?
— Нет, ничего. Просто взял чемодан и ушел. А мне сказал, чтобы я за детишками приглядывал.
— И ты приглядывал? — я показала на плачущую Лизу.
— Ну, телевизор включил. Им же интересно.
Я покормила детей, уложила Лизу спать. Игорек спрашивал, где папа. Я говорила, что он скоро вернется.
Вечером сидела на кухне в темноте и смотрела в одну точку. Из комнаты доносился храп Славика. Я думала о том, что делать дальше.
Толик ушел. Я всё прекрасно понимала. Он сбежал к той девушке, которая звонила.
Я встала, пошла в комнату. Разбудила Славика.
— Вставай, — сказала я. — Собирайся.
— Что? — он протер глаза. — Куда собираться?
— Отсюда. Квартира моя. Я здесь хозяйка.
— Маринка, ты что? Куда я пойду?
— Это твои заботы. Утром чтобы тебя здесь не было.
Славик начал что-то говорить, но я не слушала. Пошла в спальню, заперла дверь на ключ.
Утром его не было. Только бычки на балконе остались.
Автобусная остановка
Я осталась одна с детьми. Первые дни было страшно. Денег почти не было, лишь пятьдесят тысяч, что заработала на рынке.
Пошла к соседке Вере. Она работала в булочной, добрая женщина.
— Помоги, — сказала я ей. — Муж ушел, дети маленькие. Может, работа какая найдется?
— Ой, горе-то какое, — всплеснула руками Вера. — Конечно, поможем. Нам уборщица нужна. Работа не пыльная, но хоть что-то.
Я стала мыть полы. Платили мало, зато давали хлеб. Это уже было хорошо.
Вечерами шила, вязала. Продавала на рынке. Покупала детям еду, одежду в комиссионке. Жили скромно, но дружно.
Игорек иногда спрашивал про папу. Я говорила, что он уехал работать далеко. Лиза была маленькая, ничего не понимала.
Через месяц после ухода Толика я стояла на автобусной остановке с детьми. Холодно было, дул сильный ветер.
Рядом остановилась машина. Новенькая, блестящая. Дверца открылась, вышел мужчина в дорогом пальто.
Я не сразу узнала Толика. Он располнел, хорошо одевался. Рядом с ним стояла девушка в шубе. Молодая, красивая.
Толик поднял голову, увидел меня. Наши глаза встретились. Он покраснел, отвернулся. Взял девушку под руку и повёл её в магазин.
Игорек дернул меня за рукав:
— Мама, а это не папа был?
— Нет, сынок. Тебе показалось.
Приехал автобус. Мы поехали домой.
Встреча в парке
Прошло пять лет. Я устроилась продавцом в магазин. Жили неплохо. Дети росли здоровыми, веселыми.
В воскресенье мы гуляли в парке. Осень была золотая, листья шуршали под ногами. Игорек собирал шишки под елями, Лиза бегала за голубями.
На скамейке спал какой-то мужчина. Оборванный, грязный. Пахло от него кисло. Я хотела обойти стороной, но он поднял голову.
Это был Толик. Постаревший, худой. Борода седая, глаза мутные.
Он встал, подошел к нам. Руки дрожали.
— Марина, — сказал он хрипло. — Прости меня. Прости, пожалуйста.
Дети спрятались за меня. Игорек спросил:
— Мама, это кто?
Я посмотрела на Толика. Он стоял, ждал ответа. В глазах его была надежда.
— Никто, — сказала я. — Ошибся дядя.
Взяла детей за руки. Пошла дальше по аллее.