оглавление канала, часть 1-я
До родного кордона они добрались уже ближе к обеду. Всю дорогу Глеб поглядывал на друга, и в его взгляде была неприкрытая тревога. Сначала Ивашов имел несколько блаженный вид, словно находился под воздействием некоего вещества, наподобие наркотика. Но по мере их удаления от деревни менялось и состояние Сергея. Глупо-романтическое, сладко-розовое, оно постепенно переходило в стадию некоторой депрессии, мрачности, а уже почти перед самым кордоном Сергей вообще еле передвигал ноги, цвет всегда его круглого румяного лица сделался серо-землистым, а в глазах появилась какая-то неизбывная тоска. Складывалось ощущение, что он как будто попал в эпицентр некоего эмоционального взрыва, и чем дальше он от него оказывался, тем хуже (или лучше? Разберись тут!) становилось его состояние, и не только душевное, но и физическое. Глеб уже начал опасаться, не придется ли ему тащить друга на себе. Но когда они сквозь свежую зелень деревьев разглядели крышу их с бабой Фешей дома, Сергей все еще был на ногах.
Заботливо усадив Ивашова на лавочку возле крыльца, он опрометью кинулся в дом и чуть в дверях не сшиб с ног выходившего оттуда Ёшку.
- О, а ты как тут…?
Потирая ушибленное место, охотник проворчал:
- Как, как… Каком к верху!!! Ты зенки-то свои куда девал? На людей наскакиваешь… Вот… Пришел… Может, думаю, Феодосии Аникеевне по хозяйству чем пособить надо. А чего мне дома-то одному сидеть… А так – все какая-никакая от меня польза…
Глеб усмехнулся.
- Вижу я твою «пользу»… Поди пироги «помогаешь» трескать. – И уже серьезно спросил: - Бабаня где?
Ёшка кивнул назад головой и все еще недовольным тоном ответил:
- Да в свою светелку чегой-то побегла. Прям за несколько минут до твоего прихода… Будто почуяла чего… А меня, значица, баню послала топить. - И недовольным голосом прибавил: - А ты меня пирогами-то не попрекай… Меня Аникеевна чуть ли не силком за стол усадила, чтоб ты знал… А я упирался. Да… Между прочим. А она говорит, что мол, не обижай хозяйку… - Наконец, увидев озабоченный взгляд Глеба, спросил уже его в спину: - А чего стряслось-то?
Глеб только отмахнулся от него и, больше не слушая его пространные объяснения и ворчания, заскочил в дом. Баба Феша уже выходила из своей спальни, неся в руках тяжелую старинную книгу, которая, как Глеб знал, досталась ей от ее деда. Он, было, открыл рот, чтобы сообщить о произошедшем, как баба Феша махнула рукой, пробурчав:
- Знаю… Веди его в баню… Я Ёшку попросила растопить. Сейчас будем эту гадость с друга твоего выгонять…
Он уже в который раз удивился способностям своей бабушки узнавать все прежде, чем ему удавалось ей что-либо объяснить. Глеб даже подумал, что, может, все не так уж и плохо, и они сумеют справиться с неизвестной напастью с ее помощью.
Пока баба Феша «колдовала» над Ивашовым в бане, Глеб вместе с Ёшкой сидели на лавочке рядом и вздрагивали каждый раз, когда из бани доносились душераздирающие стоны Сергея. Ёшка, крепившийся изо всех сил все это время, наконец, после очередного вопля майора, не выдержал.
- Итить-колотить!!! Василич!!! Да что же это такое деется-то?! Ты хоть толком мне расскажи, чего случилось-то!! Я ж ить, не из железа сделанный! Тоже, поди, живой человек, и…, - он поднял вверх указательный палец и чуть ли не по слогам с обидой проговорил: - … не посторонний!! Мне ж тоже надо знать, что с Никитичем-то сталось… Куды он свой нос-то любопытный засунул, а?
Глеб вздохнул сокрушенно и с некоторой долей отчаянья ответил:
- Да, кабы знать, «куды»!!! Мы к твоему «упырю» сходили… Вот «куды»!
Охотник обомлел. Всплеснул совсем по-бабьи руками и, округлив и так большие свои глаза, с придыханием шепотом спросил:
- Так энто упырь его так что ли???
Глеб досадливо скривился.
- Какой к чертям собачим «упырь»!!! Нормальный он… Ну в том смысле, что живехонек и здоровехонек, и кровожадности особой в нем не заметили. Гостит у него одна девица. Говорит, что племянница…
Ёшка тут же Глеба перебил, с возмущением выпалив:
- Брешет!!! Как есть, брешет, подлец!!! Отродясь у него ни сестер, ни братьев не бывало!!! Ни родных, ни сродных!!! Откель племяннице-то взяться?!
Глеб от него отмахнулся, опять поморщившись:
- Да не блажи ты как потерпевший!! И без тебя знаю, что нет у него никого. Я ж тебе рассказываю, как было. Девка мало красивая, очень красивая. На Серегу взглянула, он и поплыл…
Тут из бани опять раздался душераздирающий стон несчастного и тут же строгий голос бабы Феши:
- Терпи… В следующий раз думать будешь, когда на баб пялиться. Думал бы больше о жене, ничего бы и не было!!
Глеб с Ёшкой вздохнули одновременно, а охотник, шепотом, опасаясь, видно, что его баба Феша услышать может, спросил:
- А на тебя почто не взглянула? Ты ж у нас мужик видный…
Глеб только плечами пожал и задумался. Было понятно, что подобный вопрос он сам себе уже не первый раз задавал. Было у него, конечно, предположение, но с Ёшкой он им делиться не торопился. Решил у бабули сперва спросить, так ли это, как он думает, или может, какая-нибудь другая причина была.
Додумать свою мысль он не успел. Дверь в бане отворилась, и баба Феша, вытирая потный лоб рукавом, сурово проговорила:
- Забирайте его, да в дом ведите. Ему сейчас полежать надобно…
Мужчины, как строевые солдаты под строгим генеральским взглядом, дружно поднялись и пошли в баню. Вывели под руки едва живого Ивашова, одетого в одно исподнее, который все продолжал охать и стонать. Уложив его в комнате на поскрипывающую панцирной сеткой старенькую кровать, Глеб, присев у него в ногах, участливо спросил:
- Ну ты как, брат?
Ивашов, не открывая глаз, проворчал тихо:
- У тебя не бабка, а чистый фельдфебель в царской армии… - И добавил уже почти нормальным голосом: - …Но, вроде, лучше…
Глеб похлопал его по плечу и с усмешкой проговорил:
- Отдыхай… Потом поговорим…
В кухне Ёшка с сиротским видом сидел за столом и следил взглядом, как у дворового голодного пса, как баба Феша накрывала стол к обеду. Наваристые щи, тушеные овощи и, вместо чая, объемистая крынка с сурицей из свежей весенней крапивы. Как обычно, за едой о делах не говорили. Ёшка, было, начал вопросы задавать, но баб Феша глянула на него неодобрительно, и он замолчал, уставившись в свою миску. Убрав со стола, она посмотрела на внука и коротко велела:
- Теперь рассказывай… Да подробно, никакую мелочь не упускай…
Глеб сосредоточился и начал говорить. Упомянул и бабку Патрошиху, с которой, можно сказать, все и началось. Про битое стекло рассказал, и, конечно, про «племянницу». Бабушка слушала, не перебивая. А когда закончил, вздохнула и задумалась. Мужчины боялись шевелиться, чтобы не нарушить ее сосредоточенности. Наконец, Глеб не выдержал и спросил:
- Ба, выходит, эта самая Дарья на Сергея морок навела… или чары какие-то?
Феодосья сморщилась. Махнула с досадой рукой и проговорила:
- Да какие чары?! Ежели бы она чары напустила, баней бы твой друг не отделался. А так… Он на нее, как кот на сметану, начал облизываться. Вот и получил. Скорее всего, она не хотела этого, само вышло. Молодая еще, опыта мало, видно. Вот и не сдержалась. Но, с другой стороны, и хорошо, что не сдержалась. Теперь у меня нет сомнений, кто она такая…
Ёшка даже вперед подался и с придыханием спросил:
- … Кто???
Баба Феша усмехнулась.
- Известно кто… Из темных она… Присланная. Только вот для чего? Это нужно выяснить. Но, думаю, я догадываюсь для чего. Правда, мои догадки только догадки, а надо бы знать точно… - Несколько мгновений помолчав, добавила с усмешкой: - А стекло битое в крошку… Это она переходом воспользовалась. По вашему, по научному, «телепортацией» называется. Видать, идти ножками не захотела издаля. Я ж и говорю… Молодая еще… Опыта и сноровки маловато, вот в соседнем доме стекла-то и повылетали. – И уже к Ёшке: - Потому ты только Михеича одного и видал, а ее – нет. Другими путями она в его доме оказалась.
Глеб, хмуря брови, слушал бабушку. История про стекла была, конечно, удивительной и интересной, но волновал его сейчас совсем другой вопрос. И он спросил то, о чем думал уже давно:
- Если, как ты говоришь, она присланная, то кем и откуда?
Старая женщина вздохнула. Стянула с головы платок, заправила выбившуюся седую прядку за ухо и ответила:
- Кем прислана – известное дело. Я ж говорю, темными. А вот откуда… - Она остро глянула на Глеба, словно пытаясь проникнуть в его мысли. Да и проникать-то особо нужды не было. Мысли внука она видела, словно в открытой книге читала. Проговорила тихо, заранее понимая, что она сейчас растревожит у него в душе: - Скорее всего, ОТТУДА и прислана. Думается мне, что, видать, в том времени происходят именно те события, которые оказывают влияние на наше время. Не зря здесь и Варна появилась, и подменыш тот, тоже ведь оттуда пришел. Что им всем, медом в нашем времени намазано? Значит, есть какая-то связь. Что-то им нужно в нашем времени совершить, чтобы что-то изменить в своем. И изменить не в лучшую сторону. Скорее всего, все крутится вокруг Грани. Значит, за ней присматривать надобно в четыре глаза.
Глеб от этих слов пришел в возбуждение.
- Так, если эта Дарья явилась сюда из ТОГО времени, значит…
Баба Феша его перебила, понимая, куда он клонит.
- Ничего это не значит, Глебушка… У темных свои пути. Им такое можно, что Свету не положено. А Варнушка наша – она ж сам Свет и есть. – Видя, как внук сник, добавила уверенно: - Но надежды не теряй. Все в этом мире меняется очень быстро, а добрые мысли эти изменения в добрую сторону склонят.
Тут Ёшка, непривычный к долгому молчанию, встрял, задав свой вопрос:
- А скажи-ка, Аникеевна, чего это на Никитича эта девица подействовала, а на Василича нет?
Баба Феша хмыкнула.
- А от того, милок, что в сердце Глеба любовь к жене не остывает, а ее любовь к нему круг обережный вкруг него держит. И эту связь никаким мороком не разорвать, пока они друг о друге память хранят. – Потом она посуровела и решительно проговорила: - Думаю, что-то в той пещере, куда вы давеча ходили, что-то еще осталось ценное для темных. Не зря эта девка здесь объявилась. И это «что-то» связано с нашей Гранью. Надо бы присмотреть…
Она глянула внимательным взглядом на Ёшку. Тот заерзал на лавке и принялся лопотать:
- А я чего… я завсегда готовый… Только ты уж, Аникеевна, подробно обскажи чего и как… Ну и если, в случае чего… Тоже…
Глеб, глядя на эту пантомиму, усмехнулся про себя. Ну, дело будет…