— Артём, а вы что, съели весь шашлык? Хоть бы немного оставили — я, между прочим, кормящая мать! — упрекнула мужа Виктория.
— Да нет, Вика, я же тебе отложил! — удивился он, — Но на кухне были мама с Ирой… Может, не поняли, что оставлено для тебя? Доели…
— Ох уж эта Иришка! — раздражённо проговорила Виктория, — И почему я должна мириться с капризами этой двадцатипятилетней принцессы?
— Вика, будь мудрее, — вмешалась её мама, слушавшая разговор по громкой связи. — Ты же понимаешь, это семья мужа. Не стоит конфликтовать. Хорошо ведь, что со свекровью у тебя нормальные отношения.
— Алина Геннадьевна — женщина золотая. Но она свою внучку избаловала до нельзя. Как ребёнка, честное слово. Вот теперь мы и расхлёбываем.
Всё началось с того самого лета…
В прошлом июне Виктория и Артём с восьмимесячной дочкой Зоей собрались провести месяц в Подмосковье, в доме свекрови. У них как раз в доме в Люберцах затевался капитальный ремонт труб, и горячую воду отключали на всё лето.
— Мама давно зовёт на дачу, — говорил Артём. — Там воздух хороший, просторно. И Зоеньке полезно будет. А мы ей и по хозяйству поможем, и продукты завезём.
Свекровь, Алина Геннадьевна, встречала их с распростёртыми объятиями. Дом на окраине посёлка Липки, рядом с лесом и речкой, был уютным, пусть и немного старомодным. Во дворе цвели розы, пахло земляникой и свежескошенной травой.
— Проходите, дети мои! Артём, неси сумки, Виктория, тебе с ребёнком отдохнуть надо.
Первый день прошёл в хлопотах: разбор вещей, расстановка продуктов, укладывание малышки. А под вечер Артём принялся жарить мясо на мангале — шашлык он мариновал ещё в городе, по семейному рецепту с ряженкой.
Всё было хорошо до момента, когда во двор зашла она — Ирина.
Высокая, полная не по годам, в джинсовом комбинезоне и с дорогим рюкзаком за спиной. Волосы — как из салона, маникюр — с дизайном, лицо — скучающее.
— Иришенька! Любимая! — всплеснула руками Алина Геннадьевна. — Почему не предупредила? Я бы пирог твой любимый испекла!
— Привет, бабуль, — хмуро ответила та и, бросив взгляд на Викторию, добавила: — Дядя Артём, отнесите сумку, а то рука отваливается.
Артём неловко улыбнулся, взял сумку и молча понёс её наверх.
С тех пор всё пошло наперекосяк.
Ирина, племянница Артёма, дочь его старшей сестры, приехала, как она выразилась, «пожить недельку, перезагрузиться». За этим «перезагрузиться» стоял ровно один сценарий: лежать в шезлонге, есть, спать до полудня и изредка выгуливать себя в сторисах.
Уже в первый вечер Виктория, укачав Зоеньку, вышла на кухню поужинать и застыла на пороге. Шашлык исчез. Не было ни грамма. Исчезла и вся порезанная сёмга, купленная по акции в «Азбуке вкуса». Только тарелка с остатками салата сиротливо стояла у окна.
— Артём, это как понимать?
— Я правда тебе оставлял. Я не знаю… Может, Ира с мамой решили, что всё общее?
«Всё общее», как выяснилось, стало девизом Иры. Холодильник для неё был просто буфетом самообслуживания: неважно, кто что купил и зачем. Утром Виктория планировала омлет с сыром — сыра не оказалось. На обед хотела сделать куриный суп — но курицы больше не было.
— Я не поняла, вы всё это съели? — спросила она однажды свекровь.
— Иринка ночью голодная была. Я ей разогрела. Она ж целый день почти не ела, небось, стресс какой-то...
Алина Геннадьевна вела себя с внучкой, как с младенцем. Намазывала ей бутерброды, наливала чай в кружку, гладила по голове.
— Ирочка, тебе удобно? Не холодно на веранде? Может, пледиком накрыть?
Виктория всё это молча наблюдала, пока однажды не взорвалась.
— Ира, ты за собой посуду можешь помыть?
— Уф, ты душнишь. — Та закатила глаза. — Мы на отдыхе, если ты не заметила.
— Мы тут живём, а не отдыхаем. Помощь никто не отменял.
— Ну, это вы решили тут пахать. А я вот отдыхаю. Можешь погуглить слово «ресурсное состояние», если не знаешь.
Потом Ира хлопнула дверью и ушла в свою комнату. Алина Геннадьевна только вздохнула:
— Викочка, ну зачем ты? Она у нас такая ранимая… Обиделась, бедная. Пойду ей ужин туда отнесу.
Следующие дни превратились в театр абсурда.
Виктория с утра на ногах: приготовить, постирать пелёнки, поиграть с Зоей, прополоть клубнику. Алина Геннадьевна помогает — она женщина деятельная, хоть и в возрасте. Но между делом, не забывает:
— Ой, клубничка поспела. Ире на завтрак дам, она любит со сметанкой…
Вика закусила губу.
Устала.
И от Ириных сторис с подписью «жизнь удалась», и от вечных нытья про то, что "жить сложно", и от её безразличия ко всему, что происходит вокруг. Даже к бабушке, которую она, по идее, «навещает».
Всё её «навещание» сводилось к тому, чтобы потреблять. Еды — побольше. Ответственности — ноль.
На следующие выходные приехал Артём, и Виктория, сидя с ним на крыльце, с трудом сдерживала эмоции.
— Послушай, я правда стараюсь быть терпимой. Но я не могу видеть, как твоя племянница приезжает на дачу, будто в пятизвёздочный отель. Ни помочь, ни убрать, ни посуду за собой не вымыть. А бабушка — как горничная.
— Ну, Вика…
— Нет, подожди! Ты каждый выходной сюда продукты возишь, с огородом помогаешь, бабушке лекарства покупаешь — ты молодец. Но при этом Ира живёт тут, как королева. Даже копейкой не помогает. И её поведение — это плевок в лицо всем, кто заботится о бабушке.
— Я понимаю. Но ей не запретишь же…
— А бабушка? Ей ничего не видно?
— Она просто её любит. Вот и всё.
— Любовь — это не значит всё позволять! Ты знаешь, как меня коробит это её «я не в ресурсе»? Мне иногда хочется спросить: а в каком ты тогда вообще состоянии, чтобы хоть чем-то заняться?
После того разговора Виктория твёрдо сказала:
— Артём, этим летом я больше сюда не приеду. Я лучше арендую дачу, пусть хоть сто тысяч стоит. Но я не буду жить под одной крышей с Ирой.
— Вика, ну ты же понимаешь, это их отношения…
— Понимаю. И пусть живут как хотят. Только без меня.
— И что ты теперь думаешь делать? — спросила мама Виктории по телефону, когда та поделилась переживаниями.
— Не знаю. Снова Алина Геннадьевна зовёт на лето. И воздух там, и место привычное. А я как вспомню Иришку — всё настроение портится.
— Советую снять дачу. Пусть и за деньги, но без нервов.
— Но у нас же есть своя… — вздохнула Вика.
— С юридической стороны — да. А по сути — это её территория, её правила. А ты себя береги. Тем более, с ребёнком.
На следующее утро Виктория заварила себе кофе, включила ноутбук и стала листать объявления на «Циане». В графе «дата заезда» она выбрала «середина июня». В голове — лёгкость. В душе — спокойствие. А на языке вертелась только одна мысль:
Некоторых людей не перевоспитать. Но можно хотя бы не жить с ними под одной крышей.