Валерия стояла у кухонной раковины, механически перемывая уже чистую тарелку. Слова Сергея все еще звенели в ушах, как осколки разбитого стекла. Мама переедет к нам на следующей неделе. Он сказал это так буднично, словно сообщал о покупке хлеба.
Губка в руках девушки сжалась до хруста. Двадцать семь лет жизни, и впервые она почувствовала, как ее собственный дом превращается в чужую территорию. Сергей сидел за столом, листал телефон, даже не поднимая глаз. Его спокойствие бесило больше, чем любые крики.
Валерия развернулась, капли с мокрых рук упали на пол.
— Ты серьезно думаешь, что я соглашусь?
Сергей наконец оторвался от экрана. В его взгляде мелькнуло удивление — он действительно не ожидал сопротивления.
— Мама одна, Лера. Ей тяжело после смерти отца.
Валерия усмехнулась. Раиса всегда умела вызывать жалость, особенно у своего сына. Три года назад свекровь уже пыталась "временно" поселиться у них. Тогда Валерия была беременна и не могла активно сопротивляться. Два месяца ада — вот что она запомнила. Раиса переставляла мебель, критиковала готовку, давала советы о воспитании еще не родившегося ребенка.
— Твоя мама прекрасно справляется одна. У нее есть подруги, дача, собственная квартира.
— Квартира слишком большая, она там пропадает.
— Тогда пусть продаст и купит поменьше.
Сергей поджал губы. Этот жест Валерия знала — он готовился к упрямству.
— Это семейное решение, а не твоя прихоть, — процедила она сквозь зубы.
— Семейное? — Сергей встал из-за стола. — Мама — это тоже семья.
— Наша семья — это мы с тобой и Мишка. Все остальные — родственники.
Из детской комнаты донесся плач. Четырехлетний Михаил проснулся от их разговора. Валерия кинулась к сыну, но Сергей перехватил ее за локоть.
— Мы обсудим это спокойно. Мама уже начала собирать вещи.
Кровь ударила в голову. Валерия рванулась, освобождаясь от захвата. Значит, решение принято без нее. Снова. Как и выбор квартиры, как и имя сыну, как и работа для нее самой.
— Тогда пусть собирает чемоданы и едет куда угодно, только не сюда.
Детский плач усилился. Валерия бросилась в комнату, оставив мужа стоять посреди кухни с каменным лицом.
Мишка сидел на кровати, утирая сопли рукавом пижамы. Увидев маму, он протянул к ней руки. Валерия подхватила сына, прижала к себе. Его маленькое тельце дрожало от всхлипов.
— Почему вы ругались? — пролепетал мальчик в ее плечо.
— Мы не ругались, солнышко. Просто обсуждали.
Ложь. Но дети не должны слышать правду о том, как рушатся семьи. Валерия покачала сына, напевая колыбельную. За стеной стучала посуда — Сергей демонстративно убирался на кухне.
Когда Мишка уснул, она еще долго сидела рядом с его кроватью. В голове крутились мысли, одна хуже другой. Раиса в их доме — это конец приватности, конец спокойствия, конец их с Сергеем отношений. Свекровь умела превращать любой разговор в допрос, любую мелочь — в повод для критики.
Валерия вспомнила, как три года назад застала Раису, роющуюся в их спальне. Та искала документы на квартиру — "просто посмотреть". А потом в течение недели намекала, что неплохо бы переоформить жилье на сына. Для безопасности.
Звук открывающейся двери заставил ее вздрогнуть. Сергей заглянул в детскую, но не заходил.
— Поговорим? — тихо спросил он.
— О чем тут говорить? Ты все решил.
— Лера, пойми. Мама продала дачу, чтобы помочь нам с ремонтом. Теперь ей негде проводить лето.
Новая информация. Валерия почувствовала, как почва уходит из-под ног. Раиса действительно дала им деньги на ремонт детской. Не подарила — дала в долг, но все равно.
— Это не значит, что мы теперь обязаны ее содержать.
— Не содержать. Просто дать крышу над головой.
— На сколько? Месяц? Год? Навсегда?
Сергей молчал. И в этом молчании был ответ.
Валерия закрыла глаза. Представила завтраки под надзором свекрови, которая будет объяснять, что творог нужно давать ребенку только домашний. Вечера, когда Раиса будет рассказывать о соседях и их неправильной жизни. Выходные, которые превратятся в генеральные уборки под руководством "опытной хозяйки".
— А мое мнение тебя не интересует?
— Конечно, интересует. Но она моя мама.
— А я твоя жена. Или была.
Сергей шагнул к ней, но Валерия отстранилась. Физическая близость сейчас казалась предательством самой себя.
— Не драматизируй. Мы найдем компромисс.
— Какой компромисс? Раиса или я — третьего не дано.
Следующие три дня прошли в холодной войне. Сергей работал допоздна, Валерия укладывала Мишку спать и ложилась сама, не дожидаясь мужа. Утром они обменивались только необходимыми фразами о ребенке и быте.
В среду вечером раздался звонок в дверь. Валерия открыла и увидела Раису с двумя чемоданами.
— Привет, дорогая. Сережа сказал, что можно приехать сегодня.
Свекровь выглядела растерянной и усталой, но в глазах читалась привычная решимость. Она уже переступила порог, не дожидаясь приглашения.
— Сергей на работе, — выдавила Валерия.
— Ничего, я подожду. Ты не поможешь с чемоданами?
Валерия стояла, не двигаясь. Раиса сама затащила сумки в прихожую, сняла пальто, развесила его на крючок. Все это происходило словно в замедленной съемке.
— Где я буду спать? — спросила Раиса, осматривая квартиру.
— Понятия не имею. Сергей не предупредил о твоем приезде.
— Наверное, можно разложить диван в гостиной. Ничего страшного, я не привередливая.
Раиса прошла на кухню, открыла холодильник. Валерия наблюдала, как свекровь изучает содержимое полок с видом ревизора.
— Мишка где?
— Спит. Не буди его.
— Я же бабушка, могу внука проведать.
— Нет. Не можешь.
Раиса обернулась, в ее взгляде мелькнуло удивление. Обычно Валерия не возражала так прямо.
— Что-то ты злая сегодня, дорогая. Устала, наверное. Вот я теперь помогать буду — и по хозяйству, и с внуком.
От этих слов Валерию замутило. Помощь Раисы означала полную потерю контроля над собственной жизнью.
— Мне твоя помощь не нужна.
— Всем нужна помощь, дорогая. Просто не все это признают.
Раиса включила чайник, достала из шкафа чашки. Двигалась она уверенно, словно жила здесь годами. Валерия почувствовала себя гостьей в собственном доме.
— Я думала, мы могли бы стать ближе, — продолжала свекровь. — Для Мишки важно, чтобы в семье был мир.
— Для Мишки важно, чтобы его родители были счастливы.
— А разве вы не счастливы?
Вопрос застал врасплох. Раиса смотрела на нее внимательно, и в этом взгляде читалось понимание. Свекровь знала о проблемах в их браке больше, чем показывала.
— Это не твое дело, — ответила Валерия.
— Дело. Сережа мой сын. Если он несчастлив, это касается меня напрямую.
Валерия сжала кулаки. Значит, Сергей жаловался маме на жену. Рассказывал о их ссорах, делился сомнениями. А потом эта информация будет использована против нее.
— И что же он тебе рассказывал?
— Что вы отдалились друг от друга. Что ты стала замкнутой и раздражительной.
— А про то, что он принимает решения без меня, не упоминал?
Раиса поставила чашку на стол, чай плескался через край.
— Мужчина должен быть главой семьи. А женщина — поддерживать его решения.
— Даже если они касаются ее жизни?
— Особенно тогда.
Валерия поняла, что разговор бесполезен. Раиса принадлежала к поколению, где мужское слово было законом. Переубеждать ее — тратить время впустую.
В прихожей щелкнул замок. Сергей вернулся домой.
— Мама! — Сергей обнял Раису, поцеловал в щеку. — Как добралась?
— Нормально. Валерия встретила меня очень... радушно.
Сергей бросил взгляд на жену. Валерия стояла у окна, отвернувшись от семейной сцены.
— Мам, я думал, ты завтра приедешь.
— Решила не откладывать. Тут и так слишком много напряжения.
Раиса говорила тихо, но Валерия слышала каждое слово. Свекровь уже начала роль миротворца и жертвы одновременно.
— Где мама будет спать? — спросил Сергей.
— На диване в гостиной, — ответила Валерия, не поворачиваясь.
— Может, освободим кабинет? Там удобнее.
— Кабинет мой. Там я работаю.
— Лера, будь разумной.
Она развернулась. Сергей смотрел на нее с укоризной, Раиса — с сочувствием. Двое против одной.
— Разумной? — Валерия шагнула к мужу. — Разумно было бы обсудить это решение со мной заранее.
— Мы обсуждали.
— Ты поставил меня перед фактом.
— Дети, не ругайтесь из-за меня, — вмешалась Раиса. — Я переночую где угодно. Хоть на полу.
Типичная манипуляция. Раиса превращала себя в страдалицу, а Валерию — в бесчувственную эгоистку.
— На полу не будешь, мам. Лера, мы поговорим наедине.
Сергей взял жену за руку, повел в спальню. Валерия не сопротивлялась — лучше высказать все без свидетелей.
Дверь за ними закрылась. Сергей сел на кровать, устало потер лицо ладонями.
— Я не знал, что она сегодня приедет.
— Неважно. Важно, что ты привез ее сюда без моего согласия.
— Она моя мать, Лера. Единственная.
— А я что, чужая? Мы с Мишкой не считаемся?
— Считаетесь. Но мама старая, ей нужна поддержка.
— Ей пятьдесят восемь лет, Сергей. Она не старая, она просто одинокая. И вместо того чтобы искать друзей или увлечения, решила повиснуть на нашей шее.
Сергей вскочил с кровати.
— Как ты можешь так говорить о моей матери?
— Так же, как ты говоришь о моем комфорте. Никак.
— Мама тебя не трогает.
— Не трогает? Она три года назад перерыла наши вещи, читала мою переписку, критиковала каждый мой шаг. А теперь еще и в воспитание Мишки лезет.
— Она хочет помочь.
— Она хочет контролировать.
Валерия подошла к окну. На улице горели фонари, светились окна соседних домов. В каждом доме жили люди со своими проблемами, и никто не решал их за счет чужого счастья.
— Что ты предлагаешь? Выгнать маму на улицу?
— Предлагаю найти ей отдельное жилье. Снять квартиру, если нужно. Мы поможем деньгами.
— На какие деньги? Ипотека, кредит на машину, расходы на Мишку...
— На те же, на которые ты собираешься ее содержать здесь.
Сергей замолчал. Валерия знала — он понимает ее правоту, но признать это означало предать мать.
— Дай ей время. Месяц-два, пока она не адаптируется.
— Сергей, твоя мама не адаптируется. Она обоснуется. А потом будет диктовать нам правила жизни в нашем же доме.
— Ты преувеличиваешь.
— Хочешь проверить? Через неделю она начнет перестановку мебели. Через две — покупать продукты без согласования. Через месяц будет решать, что смотреть по телевизору и во сколько ложиться спать.
Из детской донесся плач. Мишка снова проснулся от их разговора. Валерия кинулась к сыну, но за дверью услышала голос Раисы:
— Что случилось, солнышко? Бабушка здесь.
— Мама! Хочу к маме!
— Мама занята. Расскажи бабушке, что тебе снилось.
Валерия рванула к двери, но Сергей перехватил ее.
— Пусть мама побудет с внуком. Ей приятно.
— А ему нет! Он просит меня, а не ее!
— Лера, не делай из мухи слона.
Она вырвалась из его рук, распахнула дверь. В детской Раиса сидела на краю кровати, гладила всхлипывающего Мишку по голове.
— Все хорошо, мальчик мой. Бабушка споет тебе песенку.
— Хочу маму, — хныкал ребенок.
— Мама устала. Давай без мамы обойдемся.
Валерия шагнула в комнату.
— Я здесь. Спасибо, Раиса. Я сама.
Свекровь поднялась с кровати неохотно.
— Я только хотела помочь.
— Я справлюсь.
Раиса вышла, но в дверях обернулась:
— Не стоило при ребенке ругаться. Дети все чувствуют.
Дверь закрылась. Валерия села рядом с сыном, обняла его. Мишка прижался к ней, перестал плакать.
— Мамочка, а тетя надолго?
— Это бабушка, солнышко. Папина мама.
— Она будет жить с нами?
Из детского вопроса веяло тревогой. Мишка чувствовал изменения в доме, напряжение между взрослыми.
— Не знаю, малыш. Возможно.
— А я не хочу. Она пахнет странно.
Валерия прижала сына крепче. Дети не лгут о своих ощущениях. Если Мишка чувствует дискомфорт, значит, ее тревоги оправданы.
Когда Мишка уснул, Валерия вернулась в спальню. Сергей лежал на кровати, уставившись в потолок.
— Видел, как твоя мама ведет себя с ребенком? Она отталкивает его от меня.
— Она хочет наладить отношения с внуком.
— За мой счет.
— Лера, дай ей шанс. Может, на этот раз все будет по-другому.
— На этот раз? — Валерия села на край кровати. — Ты планируешь еще разы?
Сергей промолчал. В этом молчании крылась правда — Раиса приехала надолго, возможно, навсегда.
— Я ухожу к маме. Завтра заберу Мишку из садика и не вернусь, пока твоя мать не найдет другое жилье.
— Ты не можешь забрать моего сына.
— Нашего сына. И могу. У меня тоже есть права.
Сергей сел, посмотрел на жену. В его глазах мелькнул страх — он понял, что шутки кончились.
— Лера, не надо крайностей. Мы взрослые люди, найдем компромисс.
— Какой компромисс? Ты выбрал маму, а не семью. Живи с ней.
Валерия встала, достала из шкафа сумку, начала складывать вещи. Движения были четкими, решительными. Сергей наблюдал, не веря происходящему.
— Ты серьезно?
— Более чем.
— А как же Мишка? Ты разрушишь ему детство.
— Детство ему разрушит атмосфера в доме, где взрослые не могут договориться.
Валерия сложила в сумку свои документы, косметику, смену белья. На большее времени не было — нужно уехать, пока не началась новая ссора.
— Лера, подожди. Давай еще раз поговорим.
— О чем? Ты принял решение, я — свое.
Она направилась к выходу из спальни, но Сергей перехватил ее за запястье.
— Не уходи. Пожалуйста.
В его голосе звучала настоящая мольба. Валерия остановилась, посмотрела в глаза мужу. Впервые за последние дни она увидела в них не упрямство, а страх.
— Сергей, я устала воевать. Три года назад я сдалась и жила два месяца в аду. Сейчас не сдамся.
— Мама изменилась.
— Нет. Не изменилась. За час пребывания здесь она уже показала свою суть — контроль и манипуляции.
— Дай ей неделю. Если не получится, найдем другое решение.
— Неделю? — Валерия высвободила руку. — За неделю она так обоснуется, что выселить ее будет невозможно.
— Я обещаю...
— Твои обещания ничего не стоят. Ты обещал, что мое мнение учитывается. Где это обещание?
Сергей опустил голову. Он понимал — она права, но отступать было поздно.
— Что ты хочешь от меня?
— Чтобы твоя мама уехала. Сегодня.
— Она уже здесь, вещи привезла...
— Значит, пусть забирает вещи и едет домой.
— Лера, будь реалисткой. Куда она поедет в десять вечера?
— В свою квартиру. Туда, где жила до сегодняшнего дня.
Валерия подошла к двери. За ней слышались звуки — Раиса возилась на кухне, мыла посуду, которая была чистой еще полчаса назад.
— Я выхожу к твоей маме и говорю ей правду. Что ее здесь не рады видеть и просят уехать. Сделаю это сама, раз ты не можешь.
— Не смей.
— Тогда скажи сам.
Сергей встал, несколько секунд стоял неподвижно. Валерия видела, как он борется с собой — любовь к матери против любви к жене.
— Хорошо. Я поговорю с ней.
— При мне.
— Зачем?
— Чтобы не было недопонимания.
Они вышли на кухню. Раиса стояла у плиты, помешивала что-то в кастрюле.
— Я решила приготовить вам ужин. Борщ по маминому рецепту.
Сергей бросил взгляд на жену. Валерия кивнула — говори сейчас, или я сама все скажу.
— Мам, нам нужно поговорить.
— Конечно, дорогой. О чем?
— О твоем пребывании здесь.
Раиса повернулась, в руках у нее была половник. На лице отразилось недоумение.
— Что-то не так?
— Мам, мы с Лерой не готовы к тому, чтобы ты жила с нами.
— Но вы же согласились...
— Я согласился. Без обсуждения с женой.
Раиса перевела взгляд на Валерию. В ее глазах мелькнула злость, быстро сменившаяся обидой.
— Понятно. Валерия против.
— Мы оба против совместного проживания, — поправил Сергей.
— Я же не навсегда, Сережа. Просто пока не решу свои вопросы.
— Какие вопросы, мам?
— Ну... квартирные. Финансовые.
Валерия почувствовала подвох. Раиса что-то недоговаривала.
— Какие финансовые проблемы? — спросила она прямо.
Свекровь отвела взгляд.
— Я взяла кредит. Под залог квартиры.
Сергей побледнел.
— Какой кредит? Зачем?
— Помочь вам хотела. Детской сад частный дорогой, ипотека... Думала, подработаю, верну.
— И что теперь?
— Работы не нашла. Возраст, знаешь ли. А банк требует возврат.
Валерия откинулась на спинку стула. Вот и вся правда. Раиса попала в долговую яму и решила спасаться за счет сына.
— Сколько ты должна? — тихо спросил Сергей.
— Два миллиона триста тысяч.
Цифра повисла в воздухе. Валерия быстро считала в уме — их семейный бюджет, возможности, перспективы. Такую сумму они не потянут даже за несколько лет.
— Мам, почему ты сразу не сказала?
— Не хотела расстраивать. Думала, сама справлюсь.
— И что будет с квартирой?
— Если не верну до конца месяца, заберут.
Сергей сел за стол, обхватил голову руками. Валерия наблюдала, как рушатся его планы на будущее. Два миллиона долга — это крах для их семьи.
— Значит, дело не в одиночестве, — сказала она. — Дело в деньгах.
— Валерия, не надо так. Я действительно одинока после смерти мужа.
— И решила повесить свои проблемы на сына.
— Я не вешаю! Я прошу помощи!
— Помощи в два миллиона рублей.
Раиса заплакала. Аккуратно, без всхлипов — слезы просто текли по щекам.
— Я плохая мать, да? Только проблемы приношу.
Сергей поднял голову, посмотрел на плачущую маму. Валерия видела, как он тает под напором материнских слез.
— Мам, не плачь. Что-нибудь придумаем.
— Что можно придумать? Денег у вас нет, у меня тоже. Останусь на улице.
— Не останешься. Будешь жить с нами, пока не решим проблему.
— Сергей! — Валерия резко встала. — Ты понимаешь, что говоришь?
— Лера, мама в беде. Мы не можем ее бросить.
— Мы не бросаем. Мы просто не берем на себя чужие долги.
Раиса всхлипнула громче.
— Чужие? Я же для вас старалась! Деньги на детский сад давала, на ремонт помогала!
— Никто тебя не просил брать кредит, — ответила Валерия. — Это твое решение, твоя ответственность.
— Какая ты жестокая, — прошептала свекровь. — Сережа, ты видишь, как она со мной?
Сергей встал, подошел к матери, обнял ее за плечи.
— Лера, мы обсудим это завтра. Мама устала, ей нужно отдохнуть.
— Нет. Мы обсудим это сейчас.
Валерия достала телефон, начала набирать номер.
— Кому звонишь? — спросил Сергей.
— Маме. Скажу, что с Мишкой переезжаем к ней.
— Лера, не делай глупостей.
— Глупость — это жить с человеком, который решает твою судьбу без твоего участия.
Сергей перехватил у нее телефон.
— Дай сюда!
— Нет! Мы поговорим спокойно, без истерик.
— Истерики? — Валерия рассмеялась. — Ты называешь истерикой то, что я защищаю свою семью?
— Мама — тоже семья.
— Мама — это твоя семья. А моя семья — это ты, я и Мишка. Была моей семьей.
Раиса перестала плакать, следила за перепалкой с интересом. Валерия заметила этот взгляд — свекровь наслаждалась их ссорой.
— Радуешься? — спросила она прямо.
— Чему радоваться? Сын ссорится с женой из-за меня.
— Не из-за тебя. Из-за того, что он не умеет говорить "нет" своей маме.
— Я воспитала хорошего сына. Он не бросает родных в беде.
— Зато бросает жену.
Сергей сжал кулаки.
— Никто никого не бросает! Найдем решение, устраивающее всех.
— Какое решение? — Валерия повернулась к нему. — Мы будем выплачивать долг твоей мамы? На какие деньги? Откажемся от отпуска, от покупок, от планов на будущее?
— Временно...
— Сергей, два миллиона — это не временно. Это годы жизни.
— А что я должен делать? Выгнать мать на улицу?
— Ты должен поставить границы. Сказать, что поможешь найти работу, юриста, но долги — это ее проблема.
Раиса встала из-за стола.
— Хорошо. Я поняла. Собираю вещи и ухожу.
Она направилась к выходу, но у двери остановилась.
— Только не удивляйся, Сережа, когда завтра прочитаешь в новостях, что пожилая женщина покончила с собой из-за долгов.
Валерия ахнула. Раиса переходила к крайним мерам — эмоциональному шантажу.
— Мам, не говори ерунды.
— Какая ерунда? Мне скоро шестьдесят, работы нет, квартиру отберут. Что мне остается?
— Остается решать проблемы, а не перекладывать их на детей, — сказала Валерия.
— Легко говорить, когда тебе двадцать семь.
— Мне не двадцать семь, а тридцать два. И я тоже работаю, воспитываю ребенка, решаю проблемы. Без помощи родителей.
— У тебя есть муж.
— Пока есть.
Сергей дернулся, словно получил пощечину.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что наш брак висит на волоске. И твоя мама это прекрасно знает.
Раиса села обратно, вытерла глаза платком.
— Я не хочу разрушать вашу семью.
— Но разрушаешь, — ответила Валерия. — Каждый раз, когда приезжаешь, между нами начинаются проблемы.
— Может, проблемы не во мне, а в ваших отношениях?
— Возможно. Но твое присутствие их точно не улучшает.
Сергей сел между женой и матерью, посмотрел то на одну, то на другую.
— Что вы предлагаете? Конкретно.
— Я предлагаю твоей маме вернуться домой и решать свои проблемы самостоятельно. Мы поможем советом, контактами, но не деньгами и не жильем.
— А я предлагаю пожить вместе месяц, — сказала Раиса. — За это время найду работу, начну отдавать долг.
— Какую работу? В твоем возрасте и без специальности?
— Найду. Уборщицей, нянечкой — любую.
Валерия покачала головой. Раиса готова была на все, лишь бы остаться.
— Хорошо, — неожиданно сказала Валерия. — Месяц. Но с условиями.
Сергей и Раиса посмотрели на нее с удивлением.
— Какими условиями?
— Первое: ты не вмешиваешься в воспитание Мишки. Второе: не переставляешь мебель и не меняешь порядок в доме. Третье: находишь работу в течение двух недель. Четвертое: если через месяц долг не решен, уезжаешь навсегда.
— Лера... — начал Сергей.
— Это мои условия. Либо так, либо я с Мишкой уезжаю сейчас.
Раиса обдумывала предложение. В ее глазах читалась борьба — гордость против необходимости.
— Согласна, — сказала она наконец.
— Тогда давайте оформим это письменно.
— Зачем?
— Чтобы потом не было недоразумений.
Валерия достала блокнот, ручку. Написала условия четко, разборчиво.
— Подписывай.
Раиса взяла ручку, но подписывать не спешила.
— А если я найду работу, но денег будет не хватать?
— Это твоя проблема.
— Сережа, ты согласен с условиями жены?
Сергей колебался. Валерия видела — он считает ее жестокой, но альтернативы не было.
— Согласен.
Раиса поставила подпись. Валерия сложила листок, спрятала в сумочку.
— Теперь поговорим о быте. Завтрак готовлю я, ужин — по очереди. Продукты покупаешь на свои деньги. Стираешь свои вещи сама.
— Хорошо.
— И последнее. Никаких советов по поводу нашей семейной жизни. Что происходит между мной и Сергеем — не твое дело.
— Понятно.
Раиса говорила спокойно, но Валерия чувствовала — свекровь лишь притворяется покорной. Настоящая борьба начнется завтра.
Следующее утро началось с нарушения договоренностей. Валерия проснулась от звуков на кухне — Раиса готовила завтрак. На столе стояли тарелки с кашей, чай был разлит по чашкам.
— Доброе утро, дорогие. Я встала пораньше, решила всех порадовать.
Сергей улыбнулся, сел за стол. Валерия осталась стоять.
— Мы договаривались, что завтрак готовлю я.
— Ничего страшного. Сегодня я, завтра ты.
— Нет. Сегодня ты нарушила договор.
— Лера, не придирайся, — вмешался Сергей. — Мама хотела как лучше.
— Мама хотела показать, что договоры для нее — пустой звук.
Мишка вошел на кухню, сонный, растрепанный. Увидел бабушку и спрятался за мамину ногу.
— Мишенька, иди завтракать. Бабушка кашку вкусную сварила.
— Не хочу кашу, — пролепетал мальчик.
— Почему не хочешь? Каша полезная, с маслом и сахаром.
— Он не ест сладкую кашу, — сказала Валерия. — У него аллергия на избыток сахара.
— Какая аллергия? Все дети едят сладкое.
— Не все. Мишка — не ест.
Раиса посмотрела на внука, потом на Валерию.
— Может, ты просто не приучила его к нормальной еде?
— Может, ты просто не знаешь особенностей своего внука?
Сергей поднял голову от тарелки.
— Девочки, не ссорьтесь из-за завтрака.
— Мы не ссоримся, — ответила Валерия. — Мы выясняем границы.
Она взяла сына на руки, понесла в ванную — умываться и одеваться в садик. Раиса осталась за столом с недовольным лицом.
— Сережа, твоя жена очень нервная.
— Мам, не начинай.
— Я же ничего плохого не сказала. Просто наблюдение.
Валерия слышала разговор из коридора. Раиса начала подкоп — осторожно, исподволь.
Вечером Валерия вернулась с работы усталая. Дома царил идеальный порядок — пол вымыт, пыль вытерта, вещи разложены по местам. Мишка сидел за столом, рисовал. Раиса гладила белье.
— Мама! — сын кинулся к Валерии. — А бабушка научила меня рисовать домик!
— Покажи.
Мишка протянул лист бумаги. На нем красовался аккуратный домик с трубой, забором, цветочками.
— Красиво. А где твои обычные рисунки?
— Бабушка сказала, что они некрасивые. И выбросила.
Валерия похолодела. Мишкины каракули были дороги ей больше любых шедевров.
— Выбросила куда?
— В мусорку.
Она прошла на кухню, заглянула в ведро. На дне лежали смятые листки с детскими рисунками.
— Раиса, зачем ты выбросила рисунки сына?
— Там были одни каракули. Ребенка нужно учить рисовать правильно.
— Ему четыре года. В этом возрасте каракули — это нормально.
— Нормально — это когда ребенок развивается. А не рисует непонятно что.
Валерия достала из мусорного ведра смятые листы, расправила их. Мишкины человечки, машинки, солнышки — целый мир детской фантазии, который Раиса назвала мусором.
— Больше не смей выбрасывать его работы.
— Я хотела помочь ребенку...
— Ты хотела подчинить его своим представлениям о правильности.
Сергей вошел на кухню, увидел жену с мятыми рисунками в руках.
— Что случилось?
— Твоя мама выбросила рисунки Мишки.
— Мам, зачем?
— Сережа, мальчика нужно воспитывать. Он должен понимать разницу между красивым и некрасивым.
— Он должен быть ребенком, — ответила Валерия. — А не соответствовать чьим-то стандартам.
Мишка заплакал — он чувствовал напряжение, понимал, что взрослые ругаются из-за него.
Валерия подняла сына на руки, прижала к себе.
— Все хорошо, солнышко. Твои рисунки очень красивые.
— Бабушка сказала, что плохие.
— Бабушка ошиблась.
Раиса поджала губы, но промолчала. Сергей стоял между женой и матерью, не зная, кого поддержать.
— Лера, может, действительно стоит учить ребенка...
— Стоит учить его быть собой, а не копией чужих представлений.
Она унесла Мишку в детскую, помогла ему переодеться в пижаму. Мальчик был грустный, растерянный.
— Мам, а я правда плохо рисую?
— Ты рисуешь замечательно. У каждого свой стиль, свое видение мира.
— А что такое стиль?
— Это когда ты делаешь что-то по-своему, не как все.
Мишка подумал, кивнул.
— Тогда у меня есть стиль.
— Конечно, есть. И очень интересный.
Когда сын уснул, Валерия вышла в гостиную. Раиса смотрела телевизор, Сергей читал новости в телефоне.
— Нам нужно поговорить, — сказала Валерия.
— О чем? — не поднимая глаз, спросил муж.
— О нарушении договоренностей.
Раиса выключила звук телевизора.
— Какие нарушения? Я убиралась, готовила, занималась с внуком.
— Ты вмешивалась в воспитание ребенка. Мы договаривались об обратном.
— Я просто хотела научить мальчика хорошему вкусу.
— Ты хотела подчинить его своим стандартам. Это разные вещи.
Сергей поднял голову от телефона.
— Лера, мама же из лучших побуждений...
— Сергей, дорога в ад вымощена лучшими побуждениями.
— Не сравнивай мою маму с дьяволом.
— Я сравниваю ее поступок с разрушением детской самооценки.
Раиса встала с дивана, подошла к окну.
— Может, мне действительно лучше уехать? Раз я такая плохая бабушка.
Снова манипуляции. Валерия устала от этой игры.
— Ты не плохая бабушка. Ты контролирующая личность, которая не умеет принимать чужие границы.
— А ты не умеешь принимать помощь.
— Помощь — это когда спрашивают, нужна ли она. А не навязывают свое видение.
Сергей положил телефон, посмотрел на женщин.
— Может, найдем компромисс? Мама будет спрашивать разрешения, прежде чем что-то делать с Мишкой.
— Я и так спрашиваю, — возразила Раиса.
— Когда ты спрашивала? — удивилась Валерия.
— Я спросила, можно ли научить мальчика рисовать правильно.
— У кого спрашивала? У него самого?
— У него. Он согласился.
— Ему четыре года! Он согласится на что угодно, если взрослый скажет, что так правильно.
Валерия села на диван, почувствовала, как накатывает усталость. Борьба с Раисой отнимала всю энергию.
— Слушай, давайте договоримся по-другому. Ты занимаешься поиском работы, мы — воспитанием ребенка. Каждый своим делом.
— А если Мишка сам ко мне обратится за помощью?
— Скажешь: спроси у мамы.
— Это неправильно. Бабушка должна быть авторитетом для внука.
— Авторитет завоевывается, а не захватывается силой.
Раиса вернулась на диван, включила звук телевизора.
— Хорошо. Буду спрашивать у мамы.
Тон был согласный, но Валерия не поверила. Раиса сдавалась слишком легко.
— И еще. Завтра ты идешь искать работу. Договор помнишь?
— Помню. Две недели на поиск.
— Именно.
Сергей поднялся, потянулся.
— Я спать. Завтра рано вставать.
Он поцеловал жену в щеку, помахал матери рукой. Валерия осталась с Раисой наедине. По телевизору показывали новости — очередные политические скандалы, экономические проблемы.
— Валерия, можно откровенно?
— Можно.
— Ты меня не любишь.
Прямой вопрос застал врасплох. Валерия подумала секунду, решила отвечать честно.
— Не люблю.
— Почему?
— Потому что ты постоянно пытаешься управлять моей жизнью. Советуешь, как воспитывать ребенка, как вести хозяйство, как относиться к мужу.
— Я делюсь опытом.
— Ты навязываешь свое мнение.
Раиса выключила телевизор, повернулась к невестке.
— А если я изменюсь? Научусь не вмешиваться?
— Люди в твоем возрасте не меняются.
— Попробую. Ради внука, ради сына.
В голосе свекрови звучала искренность. Валерия хотела поверить, но опыт подсказывал — осторожность.
— Хорошо. Попробуй.
— И ты дашь мне шанс?
— Даю. Один месяц, как договаривались.
Раиса кивнула, встала с дивана.
— Тогда спокойной ночи. И спасибо, что не выгнала сразу.
— Спокойной ночи.
Раиса ушла в гостиную, где был разложен диван. Валерия осталась сидеть в тишине, обдумывая произошедшее. Может, свекровь действительно попытается измениться? А может, это очередная хитрость?
Время покажет. А пока нужно держать ухо востро и не давать Раисе ни малейшего повода для захвата власти в доме.
Валерия выключила свет, пошла в спальню. Сергей уже спал, сопел носом. Она легла рядом, но сон не шел. В голове крутились мысли о будущем, о том, как изменится их жизнь.
Утром Раиса встала раньше всех, но завтрак не готовила. Сидела за столом с газетой, изучала объявления о работе.
— Доброе утро, — сказала Валерия, входя на кухню.
— Доброе. Я нашла несколько вариантов — уборщица в офисе, продавец в магазине, помощница по хозяйству.
— Хорошо. Когда пойдешь на собеседования?
— Сегодня. Если разрешишь, конечно.
Валерия удивилась такой покорности, но промолчала. Приготовила завтрак для семьи, разбудила Мишку.
— Мам, а бабушка будет со мной рисовать? — спросил сын.
— Если захочешь и попросишь меня.
— А почему тебя?
— Потому что я твоя мама и знаю, что тебе полезно.
Мишка кивнул, согласился с логикой. Раиса слышала разговор, но не вмешивалась.
За завтраком все молчали. Сергей читал новости, Валерия собирала сына в садик, Раиса планировала день.
— Мне нужно в центр города, — сказала Раиса. — Можно взять твою карту на проезд?
— Конечно.
Валерия дала свекрови транспортную карту, деньги на обед.
— Спасибо. Постараюсь вернуться к вечеру с хорошими новостями.
— Удачи.
Раиса ушла. Валерия проводила Мишку в садик, сама поехала на работу. Весь день думала о том, как сложится их совместная жизнь, если свекровь найдет работу и останется жить с ними.
Вечером она вернулась домой и увидела на кухне сумки с продуктами. Раиса стояла у плиты, что-то готовила.
— Как дела с работой?
— В двух местах отказали сразу — возраст не подходит. В третьем обещали перезвонить.
— А продукты откуда?
— Купила. На свои деньги, как договаривались.
Валерия заглянула в сумки — дорогие продукты, деликатесы.
— Это стоит больше твоей пенсии.
— У меня есть накопления.
— Раиса, если у тебя есть накопления, зачем ты взяла кредит?
Свекровь замерла у плиты.
— Накопления небольшие. На месяц жизни.
— А кредит на что брала?
— На... на лечение.
Еще одна правда всплыла на поверхность. Валерия почувствовала, как почва снова уходит из-под ног.
— Какое лечение?
— Не важно. Все в порядке.
— Раиса, отвечай прямо. Ты больна?
Свекровь выключила плиту, повернулась к невестке.
— Была больна. Сейчас все нормально.
— Что именно было?
— Операция. Дорогая, платная.
— Зачем платная? Есть же полис.
— По полису нужно было ждать полгода. А врачи сказали — нельзя затягивать.
Валерия села за стол. Информация укладывалась в голове медленно, болезненно.
— То есть ты взяла кредит на лечение, а не на нас?
— На лечение. Но потом помогла вам с ремонтом.
— Почему сразу не сказала правду?
— Не хотела, чтобы Сережа волновался.
— А сейчас почему говоришь?
— Потому что ты спросила прямо. И потому что... наверное, ты имеешь право знать.
Валерия смотрела на свекровь и впервые видела не манипулятора, а испуганную женщину. Раиса боялась смерти, боялась одиночества, боялась быть обузой.
— Операция прошла успешно?
— Да. Но нужно наблюдаться, проходить обследования.
— Дорогие?
— Не очень. Но на фоне кредита...
Валерия поняла — Раиса попала в ловушку. Болезнь, долги, страх за будущее — все это превратило гордую женщину в просительницу.
— Ты должна была сказать Сергею с самого начала.
— Я не хотела его расстраивать.
— А теперь расстроила еще больше.
— Теперь... да.
Вечером, когда Сергей вернулся с работы, Валерия рассказала ему правду о матери. Он слушал молча, лицо каменело с каждым словом.
— Мам, почему ты мне не сказала?
— Не хотела волновать.
— А кредит под залог квартиры — это не повод для волнений?
Раиса опустила голову.
— Я думала, справлюсь сама.
Сергей сел рядом с матерью, обнял ее.
— Мам, я же твой сын. Должен был знать.
— Прости меня.
Валерия наблюдала за сценой примирения и чувствовала, как меняется ее отношение к свекрови. Раиса оказалась не злой манипуляторшей, а растерянной женщиной, которая пыталась сохранить лицо в безвыходной ситуации.
— Хорошо, — сказала она. — Теперь мы знаем всю правду. Будем решать проблему вместе.
— Вместе? — удивилась Раиса.
— Семьи для того и существуют, чтобы поддерживать друг друга в трудные моменты.
— Но ты же меня не любишь.
— Не люблю твои методы, а не тебя саму. Это разные вещи.
Раиса заплакала — на этот раз искренне, без расчета.
— Я так боялась... боялась остаться одна, умереть в одиночестве.
— Не останешься, — сказал Сергей. — Мы что-нибудь придумаем.
— Придумаем, — согласилась Валерия. — Но с условием — никакой лжи и недоговоренностей. Только правда.
— Согласна.
— И никакого вмешательства в воспитание Мишки без разрешения.
— Согласна.
— И поиск работы продолжается.
— Конечно.
Мишка выбежал из детской комнаты, кинулся к родителям.
— Мама, папа, а почему бабушка плачет?
— Бабушка просто устала, солнышко, — ответила Валерия. — А теперь иди умываться, скоро ужин.
Когда сын ушел, Раиса вытерла глаза.
— Спасибо, что не сказала ему правду.
— Дети не должны знать о взрослых проблемах раньше времени.
— Ты права. Во всем права.
Впервые за три года Валерия услышала от свекрови признание своей правоты. Может, из этого кризиса их семья выйдет более крепкой и честной.
Через неделю Раиса нашла работу — помощница в небольшом кафе. Зарплата была небольшая, но это был первый шаг к независимости. Она вставала рано, приходила поздно, но больше не вмешивалась в семейную жизнь сына.
Валерия постепенно привыкла к присутствию свекрови в доме. Раиса действительно изменилась — стала осторожнее, тактичнее. Спрашивала разрешения, прежде чем что-то делать с внуком.
— Валерия, можно Мишке почитать сказку?
— Можно. Только ту, которую он сам выберет.
— Хорошо.
Кредит они решили выплачивать вместе — Раиса отдавала половину зарплаты, Сергей с Валерией добавляли свою часть. Это было тяжело, но выполнимо.
Постепенно в доме установился мир. Не идеальный, но рабочий. Каждый знал свои границы и не переходил чужие.
А главное — Мишка снова стал рисовать свои каракули, и теперь Раиса говорила: "Какой интересный стиль у моего внука."
Прошло два года с того дня, когда Раиса впервые переступила порог их квартиры с чемоданами. Сейчас она стояла у окна той же кухни, но все вокруг изменилось до неузнаваемости.
Кредит выплатили полгода назад — раньше срока. Раиса получила повышение в кафе, стала старшей смены, а Сергей с Валерией наконец смогли откладывать деньги на собственные мечты. Мишка, теперь уже школьник, сидел за столом и делал домашнее задание. Его тетрадки были исписаны аккуратным почерком, но на полях красовались все те же фантастические каракули — драконы, космические корабли, невиданные существа.
— Бабуля, а ты можешь проверить мою задачку? — спросил мальчик, не поднимая головы от учебника.
— Конечно, солнышко. Только сначала спрошу у мамы, можно ли.
Валерия улыбнулась, слыша этот диалог. Раиса действительно изменилась — научилась уважать границы, спрашивать разрешения, не навязывать свое мнение. Путь к этому был долгим и болезненным для всех.
Первые месяцы совместной жизни были испытанием. Раиса то и дело забывалась, начинала командовать, давать советы. Валерия каждый раз терпеливо напоминала о договоренностях. Сергей поначалу защищал мать, но постепенно понял — жена права.
Переломный момент наступил, когда Мишка сам сказал бабушке: "Спроси у мамы". Раиса поняла — внук усвоил семейную иерархию, и попытки ее изменить только навредят отношениям с ребенком.
Работа в кафе тоже сыграла свою роль. Раиса почувствовала себя нужной, полезной. У нее появились коллеги, новые знакомые, собственные интересы. Она перестала зависеть от семьи сына эмоционально.
— Валечка, можно я возьму Мишку на выставку рисунков? — спросила свекровь, входя в кухню.
— А он сам хочет?
— Хочу! — откликнулся мальчик. — Там показывают картины художников, которые тоже сначала рисовали каракули.
Валерия рассмеялась. Раиса научилась подавать идеи так, чтобы они исходили от самого ребенка.
Отношения между женщинами наладились не сразу. Слишком много обид накопилось с обеих сторон. Валерия помнила прошлые попытки контроля, Раиса чувствовала себя отвергнутой. Но постепенно они нашли общий язык.
Помогла болезнь Мишки — обычная простуда, но с высокой температурой. Валерии пришлось остаться дома, Сергей не мог взять отгул. Раиса сама предложила помочь, но не взяла инициативу на себя — просто выполняла указания невестки.
— Дай ему водички, — просила Валерия.
— Измерь температуру.
— Почитай сказку.
Раиса делала все аккуратно, не добавляя собственных решений. И Валерия впервые подумала: "А ведь она может быть хорошей помощницей".
С тех пор они стали союзниками в заботе о семье. Не подругами — до этого было далеко, но партнерами. Каждая знала свое место, свои обязанности, свои границы.
— Раиса, можешь встретить Мишку из школы? У меня совещание затягивается.
— Конечно. А что с обедом?
— Разогрей то, что в холодильнике. Он знает, что любит.
Сергей тоже изменился за эти два года. Научился ставить границы матери, не чувствуя себя при этом плохим сыном. Понял — забота о родителях не означает жертвовать собственной семьей.
— Мам, в воскресенье мы едем на дачу к родителям Леры, — сказал он за ужином.
— Хорошо. А я схожу в кино с Ниной из кафе.
— Отлично.
Раиса обзавелась собственной жизнью. Подружилась с коллегами, записалась на курсы по рукоделию, даже познакомилась с одиноким мужчиной своего возраста. Не для романа — для дружбы, но все же.
Валерия наблюдала за этими переменами с удивлением. Оказывается, Раиса была интересным человеком, когда не пыталась всех контролировать. У нее были свои увлечения, свое мнение, свой взгляд на жизнь.
— А помнишь, как мы ругались из-за рисунков Мишки? — спросила как-то Раиса.
— Помню.
— Я была дурой. Пыталась сделать из внука копию своих представлений о правильности.
— Ты не была дурой. Ты боялась.
— Боялась?
— Быть ненужной.
Теперь, спустя два года, их дом стал настоящим домом — не полем битвы, а местом, где каждый чувствовал себя комфортно. Раиса нашла свое место в семье, не пытаясь захватить чужое. Валерия перестала воспринимать свекровь как угрозу. Сергей научился быть сыном и мужем одновременно.
Мишка рос в атмосфере любви и уважения. Он знал — бабушка его любит, но главное слово остается за родителями. Это давало ему чувство защищенности и понимание семейной иерархии.
— Мам, а когда я вырасту, моя жена будет жить с нами? — спросил он как-то у Валерии.
— Если захочет. Но это будет ее выбор, а не мой.
— А если не захочет?
— Тогда ты будешь жить с женой отдельно. Главное — чтобы все были счастливы.
Мишка кивнул, принимая эту логику как естественную.
Вечером Валерия смотрела на свою семью — мужа, читающего новости, свекровь, вяжущую шарф, сына, увлеченно рисующего — и понимала: они справились. Не идеально, но справились. Научились жить вместе, не мешая друг другу быть собой.