Валентина Петровна смотрела на свои старые туфли и вздыхала. Каблук уже отклеился наполовину, носок потёрся до дыр, а подошва грозилась окончательно отделиться от верха при первой же луже. Но что поделать — пенсия маленькая, а цены на обувь кусаются.
— Мам, ты опять в этих развалюхах собираешься идти? — спросил сын Игорь, заглянув на кухню, где она завтракала. — У тебя же есть те чёрные, что я покупал в прошлом году.
— Те для особых случаев, — отмахнулась Валентина Петровна. — А эти ещё походят.
Игорь покачал головой и ушёл на работу. Он уже давно привык к маминой бережливости, которая иногда переходила все разумные границы. После развода с отцом мама стала экономить на всём, особенно на себе. Сначала это казалось разумным — надо было поднимать сына, платить за его учёбу, лечение. Но теперь, когда Игорь уже взрослый и работает, привычка осталась.
На работе, в строительной фирме, где Игорь трудился прорабом, коллеги обсуждали планы на выходные.
— Я с женой в торговый центр пойду, — рассказывал Михаил. — Ей сапоги новые нужны, осень же на носу.
— А я дочке кроссовки покупаю, — добавил Сергей. — В школу пойдёт скоро, не в чем ребёнку ходить.
Игорь слушал и думал о маме. Когда он последний раз покупал ей что-то для себя? Кажется, действительно те чёрные туфли год назад, и то пришлось уговаривать.
Вечером он зашёл к маме после работы. Валентина Петровна, как обычно, хлопотала на кухне, готовила ужин.
— Мам, а давай завтра по магазинам пройдёмся? Тебе обувь новая нужна.
— Зачем тратить деньги? Эти ещё нормальные.
— Какие нормальные? Я же вижу, что они развалились уже. Не стыдно в таких ходить?
Валентина Петровна нахмурилась:
— А что, по-твоему, я где-то не так выглядю? Люди по туфлям судят, что ли?
— Не по туфлям, но... Мам, ну нельзя же так себя не ценить! Ты же женщина, тебе красиво выглядеть хочется.
— В моём возрасте уже не до красoty, — грустно улыбнулась мама. — Да и кому я нужна в новых туфлях?
Игорь почувствовал укол в сердце. После развода родителей прошло почти двадцать лет, но мама так и не устроила личную жизнь. Всё время посвятила ему, работе, дому. А теперь, на пенсии, совсем замкнулась в себе.
— Мам, а может, познакомишься с кем-нибудь? — осторожно предложил он.
— Ой, Игорёк, что ты говоришь! Кому я в шестьдесят лет нужна?
— Да многим! Ты же ещё молодая, красивая. И готовишь хорошо, хозяйка замечательная.
Валентина Петровна замялась, потом тихо призналась:
— А знаешь, есть один мужчина... Николай Степанович из нашего подъезда. Вдовец. Иногда разговариваем, когда встречаемся. Он... приятный такой. Но я же понимаю, что это всё глупости.
— Почему глупости? — обрадовался Игорь. — Расскажи о нём!
— Да что рассказывать... Живёт на третьем этаже, военный пенсионер. Жена у него недавно умерла, тяжело болела. Мы с ним иногда в магазин вместе ходим, он тяжёлые сумки помогает нести. Вежливый, интеллигентный. Но я же вижу, как он на меня смотрит — жалостливо так. Наверное, думает: бедная женщина, одна живёт, в обносках ходит.
— Мам, а может, он не жалостливо смотрит, а с симпатией?
— Какая симпатия, Игорёк? Посмотри на меня — волосы не крашены, платье старое, туфли развалившиеся. Разве может мужчина на такую женщину с симпатией смотреть?
Игорь понял, что проблема гораздо глубже, чем просто нежелание тратить деньги на обувь. Мама просто разучилась чувствовать себя женщиной, достойной внимания и заботы.
— Ладно, мам, не будем об этом. Но обувь всё-таки купим. Я настаиваю.
— Игорь, у тебя свои расходы, семью создавать надо...
— Какую семью? Я же пока не женат.
— Ну так найди себе девушку хорошую, жени́сь. А на меня деньги тратить не надо.
— Мам, — Игорь сел рядом с ней за стол, — слушай меня внимательно. Ты мне мать. Самый дорогой человек. И я обязан о тебе заботиться, понимаешь? Не потому что закон какой-то, а потому что люблю.
— Знаю я, что ты меня любишь...
— Тогда почему не позволяешь мне эту заботу проявлять? Я хочу, чтобы ты красиво одевалась, хорошо выглядела, чувствовала себя женщиной. А ты отказываешься от всего.
Валентина Петровна задумалась. Потом спросила:
— А если этот Николай Степанович правда... ну, если он мной интересуется, а я в таком виде? Стыдно же.
— Вот именно! Поэтому завтра идём за обувью. И не только за обувью.
— Куда ещё?
— К парикмахеру. И в магазин одежды. Мам, когда ты последний раз новое платье покупала?
— Да лет пять назад, наверное...
— Вот видишь! А я, между прочим, хорошо зарабатываю. Могу позволить себе маму побаловать.
На следующий день Игорь приехал за мамой с самого утра. Валентина Петровна нарядилась в своё лучшее платье, но всё равно выглядела скромно и немного растерянно.
— Куда сначала пойдём? — спросила она, когда они вошли в торговый центр.
— За обувью. Потом к парикмахеру, потом за одеждой.
В обувном магазине глаза разбегались от разнообразия. Валентина Петровна растерянно ходила между полками, не зная, что выбрать.
— Вам что-то подсказать? — подошла продавщица.
— Нам нужны удобные туфли для женщины, — сказал Игорь. — На каждый день и для выхода в свет.
— Какой размер?
— Тридцать восьмой, — тихо ответила Валентина Петровна.
Продавщица принесла несколько коробок. Мама примеряла туфли с видом человека, которого заставляют делать что-то неприличное.
— Мам, тебе нравятся?
— Да какая разница, нравятся или нет... Лишь бы не жали.
— Нет, так не пойдёт, — вмешалась продавщица. — Обувь должна не только не жать, но и радовать. Посмотрите, как эти туфли сидят на ноге — очень элегантно.
Валентина Петровна посмотрела на себя в зеркало и вдруг улыбнулась:
— Действительно, красиво...
— Берём, — сразу сказал Игорь. — И ещё одну пару для особых случаев.
— Зачем две пары? Одной хватит!
— Мам, у каждой уважающей себя женщины должно быть несколько пар обуви.
Выбрали ещё изящные лодочки на небольшом каблуке. Валентина Петровна то и дело поглядывала на свои ноги в новых туфлях и не могла сдержать улыбки.
В парикмахерской мастер предложил несколько вариантов стрижки и окрашивания.
— Может, не надо кардинально менять? — засомневалась Валентина Петровна.
— Мам, доверься профессионалу, — убедил Игорь.
Через два часа из кресла встала совершенно другая женщина. Седину закрасили в естественный каштановый цвет, сделали современную стрижку, уложили волосы. Валентина Петровна смотрела на себя в зеркало как зачарованная.
— Это я? — спрашивала она. — Не может быть...
— Вы очень красивая женщина, — сказала парикмахер. — Просто раньше не подчёркивали свою красоту.
В магазине одежды консультант сразу оценила ситуацию и принялась подбирать наряды. Платья, блузки, юбки, жакет — всё было со вкусом и к лицу.
— Сын, да что ты делаешь, — шептала Валентина Петровна, — такие деньги тратишь!
— Мам, это инвестиции в твоё счастье. И в моё тоже.
— В твоё?
— Конечно. Я хочу гордиться своей мамой, хочу, чтобы ты была счастлива. А счастливая мама — это и моё счастье.
Домой они вернулись с множеством пакетов. Валентина Петровна всё никак не могла поверить в произошедшее.
— Игорь, а вдруг я в этом всём буду смешно выглядеть? Вдруг скажут: смотрите, старуха нарядилась, строит из себя молодую?
— Мам, ты не старуха. Тебе всего шестьдесят лет. Это возраст, когда жизнь только начинается.
— Легко тебе говорить...
— Мам, а помнишь, что ты мне в детстве говорила, когда я боялся идти в новую школу?
— Что?
— Ты говорила: главное — поверить в себя. Остальное приложится.
Валентина Петровна улыбнулась:
— Помню. Только это про детей было сказано.
— А почему про взрослых не может быть?
На следующее утро Валентина Петровна долго собиралась. Надела новое платье, туфли, уложила волосы. Смотрела на себя в зеркало и не узнавала.
Выходя из подъезда, она столкнулась с Николаем Степановичем. Он нёс сумку с продуктами и при виде неё остановился как вкопанный.
— Валентина Петровна? Это вы?
— Я... а что?
— Вы... вы так прекрасно выглядите! Простите, может, не стоило так говорить, но... вы просто преобразились!
Валентина Петровна покраснела:
— Спасибо. Сын заставил к парикмахеру сходить.
— Хороший у вас сын. А... а вы не хотели бы сегодня вечером прогуляться? Погода хорошая, можно в парк сходить.
— Я... не знаю...
— Подумайте. Я буду внизу в семь вечера. Если решите пойти — спуститесь.
Весь день Валентина Петровна металась по квартире. То решала идти, то передумывала. Звонила сыну несколько раз.
— Мам, иди обязательно! — убеждал Игорь. — Что ты теряешь?
— А вдруг ему просто скучно, и он из жалости приглашает?
— Мам, ты видела, как он на тебя смотрел? Там точно не жалость была.
— Откуда ты знаешь?
— Я же мужчина, понимаю в этих вещах.
В семь вечера Валентина Петровна, собрав всю волю в кулак, спустилась вниз. Николай Степанович уже ждал. Он был аккуратно одет, явно тоже готовился к встрече.
— Я боялся, что вы не придёте, — признался он.
— А я боялась прийти, — ответила она.
Они пошли в парк и разговорились. Оказалось, у них много общего — оба любят читать, смотреть старые фильмы, выращивать цветы на балконе. Николай Степанович рассказал о своей работе военным, о жене, которую очень любил, но которая умерла от тяжёлой болезни.
— После её смерти я думал, что всё кончено, — говорил он. — Что остаётся только доживать. А потом стал замечать вас, стал ждать встреч в подъезде, в магазине. И понял, что жизнь продолжается.
— Я тоже думала, что всё уже позади, — призналась Валентина Петровна. — После развода так и не встретила никого. Сына растила, работала. А теперь вот...
— А теперь мы встретились, — тихо сказал он.
Они гуляли до темноты, потом он проводил её до подъезда.
— Можно завтра снова увидеться? — спросил Николай Степанович.
— Можно, — улыбнулась Валентина Петровна.
Поднимаясь по лестнице, она думала о том, как всё изменилось за один день. Нет, не за один день — за то время, пока сын убеждал её купить новые туфли. Оказывается, дело было не в туфлях вовсе. Дело было в том, чтобы снова почувствовать себя женщиной, достойной внимания и любви.
Дома она сразу позвонила Игорю:
— Спасибо тебе, сын.
— За что, мам?
— За то, что заставил купить новые туфли. И не только туфли.
— Ну как прошёл вечер?
— Хорошо. Очень хорошо. Завтра снова встречаемся.
— Мам, а я могу с ним познакомиться?
— Конечно. Только не сейчас, ещё рано. Пусть всё идёт своим чередом.
— Хорошо. Главное, что ты счастлива.
— Знаешь, Игорь, я поняла одну вещь. Ты сказал, что обязан обо мне заботиться. А я думала, что не имею права принимать эту заботу. Думала, что должна всё тянуть сама, никого не обременять. А оказывается, принимать заботу — это тоже своего рода забота. О тех, кто нас любит.
— Как это?
— А так. Если я позволяю тебе о себе заботиться, ты чувствуешь себя нужным, хорошим сыном. Если отказываюсь — ты мучаешься, что не можешь мне помочь. Получается, принимая твою заботу, я забочусь о тебе.
— Мам, ты философ!
— Нет, просто женщина, которая благодаря новым туфлям вспомнила, что она женщина.
Они засмеялись. А через окно была видна осенняя ночь, тёплая и обещающая завтрашний день, который теперь не казался таким уж одиноким и пустым.
Валентина Петровна легла спать счастливая. И во сне ей снились новые туфли, которые несли её по дороге к новой жизни.