Лена поставила перед свекровью тарелку с овсянкой и побежала собираться на работу — сегодня нужно успеть и в офис, и на подработку в магазин.
«Леночка, а где варенье? И чай некрепкий какой-то».
Галина Петровна сидела в халате, листала журнал. Полгода назад, сразу после инсульта, она с трудом держала ложку. Теперь спокойно красила ногти и звонила подружкам.
«Мам, сама добавь сахару», — не поднимая глаз от монитора, пробурчал Сергей.
«Сыночек, мне же тяжело вставать. У меня давление».
Лена молча принесла варенье. На кухне — гора немытой посуды с вчерашнего дня. Сергей обещал помыть.
В обед позвонила свекровь:
«Лена, у меня закончились таблетки от давления. И гречки нет».
«Галина Петровна, я на работе до семи. Сергей дома?»
«Он спит. Говорит, плохо себя чувствует. Не буду будить».
Лена попросилась у начальника на полчаса раньше. Третий раз за неделю.
Вечером, разбирая постиранное белье, нашла в кармане Сергеевой рубашки чек из кафе. Вчера, пока она водила свекровь к кардиологу, он ужинал с друзьями. Заказывал дорогие блюда — на деньги, которые она зарабатывала на двух работах.
За стеной послышался его голос — говорил по телефону с братом:
«Да устал я. Жена пилит постоянно — иди работай, иди работай. А у нас мать больная, кто-то должен за ней присматривать дома».
Лена замерла с полотенцем в руках. Присматривать? Играя до трех ночи в танки?
Лена проснулась с ознобом. Температура показывала тридцать восемь и пять. Горло болело так, что трудно было сглотнуть.
«Сережа, вызови врача. Мне очень плохо».
Муж нехотя открыл глаза:
«Опять ты со своими недомоганиями. А завтрак кто маме готовить будет?»
В десять утра в спальню заглянула Галина Петровна. Была аккуратно причесана, на губах — помада.
«Леночка, миленькая, мне кушать хочется. И таблеточки мои где?»
«Галина Петровна, попросите Сережу. Видите — я заболела».
«Ой, да что ты, он же мужчина. Не станет возиться. А мне нельзя пропускать прием лекарств».
Лена заметила: свекровь легко дошла до спальни, уверенно стоит. Но стоит появиться Сергею — сразу держится за стенку.
Через полчаса из гостиной донесся веселый голос свекрови по телефону:
«Да нет, Валя, чувствую себя хорошо. Даже в магазин вчера сходила, пока Лена на работе была. Купила себе крем и конфетки... Что? Да она не знает. Зачем расстраивать?»
Лена замерла. Значит, ходит в магазин? А перед ней изображает немощность?
Часом позже Лена, превозмогая слабость, добралась до кухни. Сергей сидел с бутербродом, листал телефон.
«Серёж, почему не покормил маму?»
«А что я, повар? Ты же все равно дома. А мне еще с ребятами встречаться».
«С ребятами? У меня температура под сорок!»
«Не драматизируй. Мать голодная сидит, а ты капризничаешь. Она больная, а ты так... простыла немного».
Лена посмотрела на мужа — сытого, выспавшегося, в чистой рубашке, которую она вчера выгладила.
«Она больная, говоришь?»
«Конечно! Инсульт же был. Мы обязаны за ней ухаживать. Это святое».
В этот момент из гостиной снова послышался смех Галины Петровны. Голос бодрый, звонкий.
«Слышишь, как твоя святая мать разговаривает?»
«Ну, с подругами у неё силы находятся. А по хозяйству тяжело».
«По хозяйству тяжело, а в магазин за конфетами — легко?»
«О чем ты?»
«Твоя мать прекрасно ходит по магазинам, пока меня нет дома. Но тебе об этом не рассказывает».
«Знаешь что, Сережа. Иди готовь матери обед. Сам».
«Это женские дела! Я же мужик!»
«А деньги зарабатывать — мужские дела? Или это тоже женское?»
«Да найду я работу. Просто сейчас кризис».
«Год кризис? Лучше жить на мои копейки?»
Сергей встал, раздраженно бросил телефон:
«Вечно ты недовольна! Может, тебе семья вообще не нужна?»
«Семья? Это когда один зарабатывает, готовит, убирает и ухаживает за свекровью, а второй играет в танки?»
В коридоре их перехватила Галина Петровна. Теперь опиралась на стенку, лицо страдальческое:
«Леночка, что вы ругаетесь? Я же ничего лишнего не прошу».
«Галина Петровна, а конфеты, которые вы вчера купили — это необходимое?»
Лицо свекрови дрогнуло:
«Какие конфеты? Я же не выхожу».
«Я слышала ваш разговор. Вы прекрасно ходите, когда меня нет дома».
Пауза. Попалась.
«Ну... иногда выхожу. Воздухом подышать».
«Значит, можете сами себя обслуживать?»
«Могу. Но зачем, если есть ты?»
Что-то окончательно сломалось внутри.
Лена медленно поднялась с постели. Руки дрожали — не только от температуры. Она достала старый чемодан и начала складывать вещи свекрови: лекарства, халаты, любимые тапочки с помпонами.
Двадцать лет замужества. Сколько раз она вытирала свекрови лицо после инсульта, кормила с ложечки, сидела ночами у постели. А оказывается, полгода её просто использовали.
«Лена, ты что творишь?» — Сергей ворвался в комнату, увидев чемодан.
«Собираю мамины вещи. Везу её к Андрею».
«Совсем озверела? Он не станет за ней ухаживать!»
«Почему? Она и ему мать. Или сыновья бывают разного сорта?»
Сергей попытался выхватить чемодан:
«Но он же работает, у него времени нет...»
«А у меня есть? Я на двух работах пашу, пока ты год ищешь себя в танчиках».
«Да найду я работу! Не переживай!»
«Найдешь — хорошо. Но мать к Андрею поедет в любом случае».
По дороге Лена набрала номер деверя:
«Андрей, еду к тебе с мамой и её вещами».
«Как это? А что случилось?»
«Случилось то, что Сергей год не работает, а я больше не могу содержать вас всех».
Пауза:
«Лена... а мы и не просили содержать. Мы думали, мама у вас помогает по хозяйству, полезная».
«Наоборот. Она изображает беспомощность, а я обслуживаю её, как сиделка».
«Мы правда не знали. Сергей всегда говорил, что у вас всё прекрасно».
В такси Галина Петровна сидела молча, глядя в окно. Только когда подъехали к дому Андрея, тихо сказала:
«Леночка... я понимаю, что была не права. После инсульта так страшно стало остаться никому не нужной. Думала, если буду беспомощной, не бросите».
«Галина Петровна, вы бы были нужной, если бы помогали по-настоящему. А не изображали больную».
«Я больше так не буду. Честное слово».
«Покажите это Андрею. У него трое детей, ему действительно нужна помощь».
Андрей встретил их растерянно, но когда Лена объяснила ситуацию, задумался:
«Мам, если ты правда можешь помогать с детьми... Жена замучилась совсем. Младший не спит ночами».
«Могу, сыночек. И готовить могу, и убирать. Я же не инвалид».
Лена удивилась — свекровь говорила это искренне, без привычной жалости к себе.
Дома она впервые за полгода села в любимое кресло у окна с чашкой чая. Никто не звал, не просил, не требовал. Тишина казалась оглушительной.
Вечером у двери раздался стук:
«Лен, открой. Давай поговорим».
«Говори отсюда. Прекрасно слышу».
«Я устроился на работу. Завтра выхожу. Грузчиком пока, но зарплата нормальная».
Лена подошла к двери, но не открыла:
«Это правильно. Поработаешь пару месяцев — тогда поговорим о совместной жизни».
«А мама? Когда забираем её обратно?»
«Никогда. Она у Андрея помогает с внуками и чувствует себя полезной по-настоящему. Хочешь общаться с матерью — навещай. Сам».
Через два месяца Сергей пришел загорелый, подтянутый — физическая работа пошла на пользу. Принес зарплату и цветы:
«Лен, я многое понял. Можем попробовать сначала?»
Лена открыла дверь, но на пороге остановила его рукой:
«Попробовать можем. Но с новыми правилами. Все пятьдесят на пятьдесят — работа, деньги, быт. И никаких "мужских" и "женских" дел».
«Согласен. А с мамой... я понял. Она действительно нужна Андрею. Внуки её обожают».
Лена кивнула. В голосе мужа не было привычного инфантилизма. Может быть, работа его действительно изменила.
«Тогда входи. Но помни — теперь ты не единственный мужчина в доме. Ты партнер. И вести себя должен соответственно».
Сергей переступил порог осторожно, словно в новую жизнь.
А Лена подумала: странно, как легко можно изменить то, что казалось неизменным. Стоило только перестать бояться.