Ольга торопливо зажигала свечи на праздничном столе, украдкой поглядывая на часы. Совсем скоро муж Максим должен был вернуться с работы, а свекровь Ирина Петровна — закончить свой послеобеденный сон. Всё было готово к юбилею бабушки Анны Ивановны: салаты, пирог, даже скромный букет полевых цветов, который Ольга купила по дороге из садика, где забрала сына Сашку.
— Ну вот, теперь красиво, — прошептала она, отступая на шаг и любуясь накрытым столом.
Дверь в коридоре резко распахнулась.
— Что это за цирк?! — раздался резкий голос Ирины Петровны.
Ольга вздрогнула. Свекровь стояла на пороге кухни, сжимая в руках край халата. Её лицо было искажено злостью.
— По какому праву ты тут хозяйничаешь?! Совсем страх потеряла?! — Ирина Петровна, жадно хватая ртом воздух, уставилась на невестку. — Ты что, решила перед матерью выставить меня плохой дочерью? Я, значит, ничего не сделала для её юбилея, а ты — героиня, стол накрыла?! Да кому нужен этот праздник в её-то годы?!
Ольга остолбенела. Она ожидала недовольства, но не такой яростной атаки.
— Ирина Петровна, я просто хотела…
— Молчать! — свекровь резко махнула рукой. — Ничего не хотела! Ты специально всё устроила за моей спиной! Чтобы все видели, какая ты заботливая, а я — чёрствая эгоистка!
Из комнаты тихо вышла Анна Ивановна. Старушка остановилась в дверях, растерянно оглядывая ссорящихся.
— Мама, иди обратно! — рявкнула на неё Ирина Петровна. — Не лезь не в своё дело!
Анна Ивановна потупилась и медленно поплелась назад, в свою комнату.
Ольгу затрясло от обиды.
— Хватит! — крикнула она, впервые за всё время повысив голос на свекровь. — Я терпела ваши придирки годами! Но унижать бабушку в её же день рождения — это уже слишком!
Она схватила со стула свою сумку, вбежала в детскую, где Сашка собирал конструктор, и, не объясняя, закутала его в куртку.
— Мам, а что случилось? — испуганно спросил мальчик.
— Мы уходим, — сквозь зубы сказала Ольга.
Ирина Петровна, опомнившись, бросилась за ней:
— Куда?! Ты с ума сошла?!
— Вон отсюда! — Ольга резко распахнула входную дверь. — Максим узнает, где нас искать.
Она вышла на лестничную площадку и громко хлопнула дверью.
Сашка, ничего не понимая, крепко сжимал её руку. Ольга глубоко вдохнула холодный воздух, пытаясь унять дрожь в коленях.
Всё. Точка невозврата пройдена.
Оставалось только ждать, как на это отреагирует Максим…
Ольга сидела на кухне у подруги Лены, сжимая в руках тёплую чашку чая. Сашка мирно спал в соседней комнате, убаюканный монотонным голосом Лены, читавшей ему сказку. За окном уже сгущались сумерки, а Максим так и не позвонил.
— Ну и как ты собираешься дальше жить? — спросила Лена, садясь напротив подруги.
Ольга вздохнула и отставила чашку. Её пальцы нервно барабанили по столу.
— Не знаю. Но я точно не вернусь в этот дом. Ты бы видела, как она кричала на меня, Лен... А бабушка Анна Ивановна стояла в дверях, вся сгорбленная, и молчала. Будто привыкла к такому отношению.
Лена нахмурилась.
— А Максим? Он что, опять в сторонке стоял?
— Конечно! — Ольга горько усмехнулась. — Как всегда. "Мама просто заботится", "Не принимай близко к сердцу". Да он даже не попытался меня остановить, когда я уходила!
Она закрыла лицо руками, чувствуя, как слёзы снова подступают. Вспомнилось, как всего несколько лет назад всё было иначе...
***
Их знакомство с Максимом было таким обычным. Ольга стояла на остановке, обнимая тяжёлую сумку с продуктами. Внезапно кто-то взял её ношу.
— Давайте помогу, — улыбнулся высокий парень с добрыми глазами.
Ольга тогда подумала — вот он, её герой. Максим оказался спокойным, работящим, внимательным. Когда через полгода он сделал предложение, Ольга даже не задумалась.
Первое время после свадьбы, когда они переехали к его родителям, всё было прекрасно. Ирина Петровна встречала её с улыбкой:
— Ничего, дочка, притремся, — говорила свекровь, помогая на кухне. — Семья теперь одна на всех.
Ольга искренне верила, что ей повезло со свекровью. Особенно когда родился Сашка. Ирина Петровна души не чаяла во внуке — гуляла с ним, кормила, позволяла Ольге отдыхать.
Но постепенно всё изменилось...
Первой ласточкой стали придирки к Максиму.
— Ольга, почему мой сын ушёл на работу в мятом пиджаке? — как-то утром спросила Ирина Петровна.
— Но я же всё погладила с вечера! — удивилась Ольга.
— А я своими глазами видела складки! — настаивала свекровь. — Ты что, хочешь, чтобы над ним смеялись?
На следующий день Ольга специально встала раньше, чтобы проверить — пиджак был идеально выглажен. Но Ирина Петровна снова нашла к чему придраться.
Потом начались претензии к готовке.
— Это что за резина на тарелке? — кривилась свекровь, тыкая вилкой в мясо. — Я дорогие продукты покупаю, а ты их портишь!
Ольга пробовала мясо — оно было мягким и сочным. Но возражать не решалась. Максим только отмахивался:
— Мама просто переживает за нас. Не обращай внимания.
***
— Ты просто не представляешь, Лен, — Ольга с силой поставила чашку на стол, — каково это — жить, когда каждое твоё действие подвергают критике. А потом ещё бабушку Анну привезли...
Лена вздохнула:
— Ну и как она с ней?
— Ужасно! — Ольга сжала кулаки. — Постоянно кричит: "Не лезь!", "Ты мешаешь!". А бабушка только извиняется тихонько... И знаешь что самое обидное? Она мне как-то сказала: "Не сердись на Ирину, она просто не умеет по-другому". Представляешь? Её унижают, а она оправдывает!
Телефон на столе вдруг завибрировал. Ольга резко потянулась к нему — Максим. Но, увидев имя на экране, поморщилась:
— Опять его мамочка... — и отправила вызов на отклонение.
Лена покачала головой:
— А Максим-то что? Так и не позвонил?
Ольга опустила глаза:
— Нет... Видимо, боится маминого гнева. — Она резко встала. — Всё, хватит! Я больше не позволю себя унижать. Завтра пойду к юристу — пора начинать думать о разводе.
Лена хотела что-то сказать, но в этот момент из спальни раздался плач Сашки. Ольга поспешила к сыну, оставляя недопитый чай остывать на столе...
***
Тем временем в квартире Ирины Петровны царила гробовая тишина. Максим сидел на кухне, уставившись в стену. Мать хлопотала у плиты, демонстративно громко стуча кастрюлями.
— Ну что, герой, — наконец раздался её язвительный голос, — теперь доволен? Жена сбежала, сын без матери...
Максим поднял на неё усталые глаза:
— Мама, хватит. Ты сама довела Ольгу.
— Я?! — Ирина Петровна резко развернулась. — Это она нас с тобой довела! Всё время лезла не в своё дело! И бабушку твою против меня настраивала!
Максим встал, с силой отодвинув стул:
— Бабушка Анна восемьдесят лет прожила! Она заслужила хоть немного уважения! А ты... — он запнулся, — ты даже поздравить её не смогла по-человечески.
Ирина Петровна побледнела:
— Так... Значит, теперь и ты на её стороне? После всего, что я для тебя сделала?
Максим молча вышел из кухни. В прихожей он остановился перед фотографией, где они с Ольгой и Сашкой смеялись на фоне моря. Взял куртку и тихо закрыл за собой дверь...
Ольга проснулась от настойчивого стука в дверь. Яркое утреннее солнце слепило глаза, когда она потянулась к телефону - 7:23 утра. Лена уже ушла на работу, оставив на кухне записку и завтрак. Стук повторился, теперь громче.
Сердце бешено заколотилось, когда она подошла к двери и посмотрела в глазок. На пороге стоял Максим - осунувшийся, с тёмными кругами под глазами, в той же одежде, что и вчера. В руках он сжимал огромный букет ромашек - её любимых цветов.
Ольга глубоко вдохнула и открыла дверь. Максим сразу упал на колени прямо в дверном проёме.
- Прости меня, - его голос дрожал. - Я был слепым идиотом. Всю ночь ходил по городу, думал... - Он протянул цветы. - Я снял квартиру. Сегодня же можем переехать.
Ольга молчала, чувствуя, как ком подступает к горлу. В этот момент из спальни выбежал Сашка:
- Папа! - мальчик бросился к отцу, обвивая его шею маленькими ручками.
Максим крепко обнял сына, не поднимаясь с колен. Его глаза с мольбой смотрели на Ольгу.
- Вставай, - наконец сказала она. - Соседи увидят - подумают бог знает что.
Когда Максим переступил порог, Ольга заметила, как он дрожащей рукой провёл по лицу, смахивая непрошеные слёзы. Они молча сидели на кухне, пока Сашка с восторгом рассматривал подарок отца - новую машинку.
- Ты правда снял квартиру? - первая нарушила молчание Ольга.
Максим кивнул:
- Вчера вечером. Однокомнатная, в нашем районе, рядом с садиком Сашки. - Он потянулся к её руке, но Ольга отдернула ладонь. - Я всё понял, Оль. Мама... она... - он замолчал, подбирая слова. - Она всегда была такой. Просто раньше это не было так заметно.
Ольга резко встала, задев край стола. Чашка звонко упала на пол.
- "Не было заметно"? - её голос дрожал от ярости. - Мне было заметно! Каждый день! Ты просто не хотел видеть! Твоя мать годами унижала меня, а ты делал вид, что ничего не происходит!
Сашка испуганно притих в углу, сжимая в руках новую игрушку. Максим побледнел:
- Ты права. Я был трусом. Но теперь всё будет по-другому. Я поговорил с мамой...
- О чём?! - Ольга засмеялась, но в её смехе не было радости. - О том, как она оскорбляла твою жену? Как издевалась над собственной матерью? Ты слышал, что она кричала Анне Ивановне вчера?
Максим опустил голову:
- Я... я сказал ей, что мы уходим. Что если она хочет видеть Сашку, то должна изменить своё отношение.
Ольга медленно покачала головой. В её глазах стояли слёзы, но она не давала им пролиться.
- Слишком поздно, Макс. Слишком поздно. Я подала заявление на развод вчера вечером. Электронно.
Он вскочил, опрокинув стул:
- Что?! Но... но мы же можем всё исправить! Я люблю тебя, Оль!
- Любишь? - она горько усмехнулась. - Ты любил свою маму больше. Каждый раз, когда нужно было выбирать, ты выбирал её. Даже вчера ты остался с ней, а не пошёл за мной!
Сашка тихо заплакал в углу. Ольга тут же подбежала к сыну, взяла его на руки. Максим стоял посреди кухни, беспомощно опустив руки.
- Я дам тебе время подумать, - прошептал он. - Квартира на улице Ленина, дом 15, кв. 34. Ключи... - он положил их на стол. - Я буду ждать. Сколько понадобится.
Когда дверь за ним закрылась, Ольга наконец разрешила себе заплакать, прижимая к груди испуганного Сашку. Она не знала, сможет ли когда-нибудь простить Максима. Но одно понимала точно - назад дороги нет.
***
Тем временем в пустой квартире Ирины Петровны царила непривычная тишина. Анна Ивановна сидела в своей комнате, тихо качая головой. Она слышала, как ночью хлопнула входная дверь - её внук ушёл и не вернулся.
Ирина Петровна стояла на кухне, сжимая в руках фотографию, где они все вместе - она, Максим, Ольга и Сашка - на его первом дне рождения. Её пальцы дрожали.
- Ну и что? - вслух сказала она пустой квартире. - Обошлась я раньше без них, обойдусь и теперь.
Но голос звучал неуверенно. Впервые за долгие годы Ирина Петровна осталась одна - без сына, без внука, без привычной возможности командовать и контролировать. И это чувство было таким незнакомым и пугающим, что она невольно опустилась на стул, закрыв лицо руками.
В дверь комнаты Анны Ивановны тихо постучали.
- Мама? - раздался тихий голос старушки. - Может, чаю попьём? Я... я поставлю чайник.
Ирина Петровна хотела крикнуть, чтобы та оставила её в покое. Но вместо этого неожиданно для себя самой кивнула:
- Давай... поставь.
Возможно, это был первый маленький шаг к чему-то новому. Или последняя попытка что-то исправить. Она сама ещё не знала.
Прошло три недели с того утра, когда Максим принёс ключи от новой квартиры. Ольга всё это время жила у Лены, избегая встреч с бывшим мужем. Только по вечерам она разрешала Максиму звонить Сашке – слышала, как сын оживлённо рассказывает отцу о своих детсадовских делах, а потом долго не хотел отпускать телефон.
В один из таких вечеров, когда Сашка наконец заснул, Лена положила перед Ольгой конверт.
– Это что? – нахмурилась та.
– От Максима. Передал через меня, знал, что сама не возьмёшь. – Лена вздохнула. – Он каждый день ходит под окнами, знаешь ли. Вчера под дождём стоял два часа.
Ольга нехотя вскрыла конверт. Внутри лежали документы на съёмную квартиру, оформленные на её имя, и письмо:
"Оль, я понимаю, что потерял твоё доверие. Но дай Сашке и себе нормальные условия. Это твоя квартира, я оплатил на полгода вперёд. Если захочешь меня видеть – знаешь, где я. Если нет – я буду только звонить сыну. Прости за всё."
Ольга сжала листок в руках. В голове мелькали воспоминания – как Максим впервые взял на руки новорождённого Сашку, как они вместе красили стены в их первой комнате в общежитии, как он ночь напролёт сидел у её больничной кровати, когда она болела пневмонией.
– Что будешь делать? – тихо спросила Лена.
– Перееду, конечно. Здесь тебе и самой тесно. – Ольга провела рукой по лицу. – Но это ничего не значит. Просто... Сашке нужен свой угол.
На следующий день, когда Ольга с сыном подошли к новому дому, её сердце бешено забилось. У подъезда стоял Максим – небритый, с тёмными кругами под глазами, но с тщательно подобранным букетом её любимых полевых цветов.
– Я... я просто хотел помочь перенести вещи, – пробормотал он, замечая её нахмуренный взгляд.
Сашка вырвался и бросился к отцу. Максим подхватил сына на руки, но взгляд не отрывал от Ольги. В его глазах читалась такая боль и надежда, что она невольно отвернулась.
Квартира оказалась уютной – небольшая, но светлая, с новой мебелью и, что тронуло Ольгу больше всего, – с детской комнаткой, где уже стоял Сашкин стол и кровать из старой квартиры.
– Ты перевёз его вещи? – удивилась она.
Максим кивнул:
– Думал, так ему будет проще привыкнуть. – Он нервно провёл рукой по волосам. – Оль... Можно я иногда буду приходить? Гулять с ним, в кино водить?
Ольга хотела отказать, но увидела, как Сашка радостно обнимает отца, и кивнула:
– Ты его отец. Я не имею права лишать вас общения.
Когда Максим ушёл, пообещав зайти через день, Ольга долго стояла у окна, глядя на его удаляющуюся фигуру. В голове звучали слова Анны Ивановны: "Все люди ошибаются, доченька. Но не каждый находит силы признать ошибки."
Тем временем в старой квартире Ирина Петровна переживала свои перемены. Впервые за тридцать лет она осталась совсем одна – без сына, без внука, без возможности контролировать их жизнь. Даже её мать, Анна Ивановна, после скандала переехала к сестре в Подмосковье.
Вечера стали особенно невыносимы. Ирина Петровна включала телевизор на полную громкость, лишь бы заглушить гнетущую тишину. В один из таких вечеров раздался звонок в дверь.
– Кто там? – раздражённо крикнула она, не подходя.
– Мама, это я.
Голос Максима звучал устало. Ирина Петровна распахнула дверь – перед ней стоял её сын, но каким-то постаревшим, с сединой у висков, которой не было месяц назад.
– Зачем пришёл? – буркнула она, отворачиваясь.
Максим молча прошёл в гостиную, сел на диван. Его руки дрожали.
– Я больше не могу, мама. – Его голос сорвался. – Я люблю Ольгу. Люблю Сашку. Но они... они боятся тебя. Как и я, если честно.
Ирина Петровна хотела закричать, обвинить невестку, но вдруг увидела слёзы на лице взрослого сына – впервые с тех пор, как он был маленьким мальчиком.
– Ты... ты плачешь? – она села рядом, осторожно касаясь его плеча.
– Я потерял их, мама. И всё из-за... – он не договорил, но смысл был ясен.
Ирина Петровна встала и подошла к окну. За стеклом шумел дождь – такой же, как в тот день, когда молодой мужчина, очень похожий на Максима, уходил от неё, хлопнув дверью. Её муж. Отец Максима.
– Я... я не хотела... – впервые в жизни она не находила слов.
Максим подошёл и обнял её – так же неловко, как в детстве, когда пытался утешить после отцовского ухода.
– Давай попробуем начать всё заново, – прошептал он. – Все вместе. Но по-другому.
Ирина Петровна не ответила. Только крепче сжала его руку, глядя, как дождь стекает по стеклу, смывая пыль прошлых лет.
На следующее утро Ольга, выходя из подъезда с Сашкой, увидела неожиданную картину – у детского сада стояла Ирина Петровна. Не в своём обычном строгом костюме, а в простом синем платье, с неуверенной улыбкой.
– Я... я хотела проводить Сашку, если можно, – тихо сказала она, не поднимая глаз.
Ольга замерла, чувствуя, как сын рвётся к бабушке. В глазах Ирины Петровны не было привычного огня – только робкая надежда и страх отказа.
– Только до садика, – наконец сказала Ольга, отпуская руку сына. – И... приходите в субботу. У Сашки день рождения, он ждёт вас.
Когда Ирина Петровна, бережно взяв внука за руку, пошла по аллее, Ольга вдруг заметила, как та осторожно поправляет Сашке воротничок – не с привычной критикой, а с нежностью, которую раньше замечала только в её отношении к Максиму.
Возможно, путь к миру будет долгим. Возможно, старые раны ещё дадут о себе знать. Но первый шаг был сделан. И впервые за долгое время Ольга почувствовала, что где-то глубоко внутри теплится маленькая, но упрямая надежда.
Утро дня рождения Сашки началось с неожиданного звонка. Ольга, украшающая квартиру разноцветными шарами, смахнула прядь волос со лба и подняла трубку.
"Оль, это Максим," – раздался взволнованный голос. "Я... мы с мамой хотели бы прийти пораньше. Помочь с подготовкой."
Ольга замерла, сжимая в руке связку воздушных шаров. Прошло две недели с того дня, как Ирина Петровна начала регулярно забирать Сашку из садика. За это время свекровь ни разу не позволила себе ни колкости, ни замечания. Но совместный праздник – это уже новый уровень.
"Хорошо," – наконец ответила Ольга. "Только... пусть мама твоя знает – никаких комментариев по поводу моего торта, ладно?"
Когда через час раздался звонок в дверь, Сашка с визгом бросился открывать. На пороге стояли Максим с огромным пакетом подарков и... совершенно неузнаваемая Ирина Петровна. Вместо привычного строгого костюма на ней было надето летнее платье с цветочным принтом, а в руках она держала тщательно упакованный торт.
"Я... испекла Наполеон," – сказала она, не поднимая глаз. "Ты же его любишь, Оленька."
Ольга остолбенела. За семь лет замужества свекровь ни разу не называла её так ласково. Максим застыл между ними, явно ожидая взрыва.
"Спасибо," – осторожно ответила Ольга, принимая торт. "Саш, покажи бабушке свои новые машинки."
Пока Сашка с восторгом тащил Ирину Петровну в свою комнату, Максим осторожно взял Ольгу за руку.
"Она всю ночь пекла," – прошептал он. "Впервые в жизни. Даже у меня в детстве были няни и повара.
Праздник получился неожиданно тёплым. Ирина Петровна, к всеобщему удивлению, не делала ни одного замечания, лишь тихо сидела в углу, наблюдая, как Сашка задувает свечи. Когда Ольга подала свой торт – слегка пересушенный по краям бисквит – свекровь первая взяла кусочек.
"Вкусно," – сказала она просто. И в её глазах не было привычной насмешки.
После того, как гости разошлись, а Сашка заснул, обняв нового робота от бабушки, Ольга вышла на балкон. За ней вышел Максим.
"Спасибо," – сказал он тихо. "Ты не представляешь, что для неё значит сегодняшний день."
Ольга вздохнула, глядя на огни города:
"Она... изменилась."
"Не только она," – Максим повернулся к ней. "Я записался к психологу. Чтобы разобраться, почему всю жизнь позволял ей так себя вести. Почему не защищал тебя."
Ольга повернула к нему лицо. В лунном свете она увидела, как серьёзны его глаза.
"И что узнал?" – спросила она.
"Что боялся потерять её, как когда-то потерял отца. Что использовал тебя как громоотвод..." – его голос дрогнул. "Оль, я не прошу прощения. Я буду заслуживать его. Каждый день."
Ольга не ответила. Но когда он осторожно коснулся её руки, не отдернула ладонь.
***
На следующее утро Ирина Петровна стояла перед дверью квартиры Анны Ивановны в подмосковном городке. Она трижды поднимала руку, чтобы позвонить, и опускала её.
"Ну чего ты, как школьница," – пробормотала она себе и резко нажала кнопку звонка.
Дверь открыла сестра матери – тётя Катя. Увидев Ирину, она нахмурилась:
"Ну ты и явилась. Мать чуть не померла от тоски, а ты..."
"Пусти её, Катюша," – раздался из глубины квартиры слабый голос Анны Ивановны.
Ирина Петровна вошла, неуклюже держа в руках тот самый Наполеон – она специально испекла второй.
Мать сидела в кресле у окна, выглядела постаревшей, но глаза светились.
"Мама..." – начала Ирина и вдруг, к собственному ужасу, расплакалась. Как девочка. Как та самая маленькая Маринка, которая когда-то боялась темноты и прибегала к маме под одеяло.
Анна Ивановна протянула к ней руки:
"Ну что ты, доченька... Ну что ты..."
Ирина Петровна опустилась перед матерью на колени и прижалась головой к её коленям. Так она не делала даже в детстве.
"Прости меня, мама... Я... я не знала, как по-другому..."
Анна Ивановна гладила её по волосам, как когда-то много лет назад:
"Всё хорошо, доча. Всё наладится. Главное – ты нашла в себе силы прийти."
Когда Ирина подняла голову, она увидела, что мать тоже плачет. Но это были слёзы облегчения.
"Я... я испекла торт," – глупо сказала Ирина, указывая на коробку.
"Знаю, знаю," – улыбнулась Анна Ивановна. "Мне Оленька вчера звонила. Рассказала про Сашкин праздник. Говорит, ты совсем другая стала."
Ирина Петровна покраснела:
"Я стараюсь."
Они сидели так долго – мать и дочь. Без упрёков. Без обвинений. Впервые за много-много лет.
***
Через месяц Ольга стояла перед зеркалом в новом платье – сегодня у них с Максимом первое за последний год настоящее свидание. Сашка оставался с Ириной Петровной – это была её идея.
"Пап, мам, идите кино!" – радостно кричал Сашка, когда они уходили. – "А мы с бабушкой будем крепость строить!"
На улице Максим взял Ольгу за руку:
"Куда пойдём?"
Она улыбнулась:
"Знаешь... Я вдруг вспомнила нашу первую встречу. На той остановке. Может, пройдёмся туда?"
Они шли медленно, не торопясь. Говорили о Сашке, о работе, о том, как Ирина Петровна на прошлой неделе впервые пригласила Анну Ивановну вернуться.
"Оль," – вдруг остановился Максим. – "Я не прошу тебя сразу решить всё. Но... может, попробуем заново? Медленно. Без спешки."
Ольга посмотрела на него – на этого мужчину, которого когда-то полюбила с первого взгляда. В его глазах была та же искренность, что и тогда, на остановке.
"Давай попробуем," – тихо сказала она. "Шаг за шагом."
Когда они подошли к той самой остановке, оказалось, что её недавно отремонтировали. Новый навес, свежая краска. Как их отношения – старые, но обновлённые.
Максим вдруг достал из кармана смятую бумажку – тот самый список, который Ольга когда-то написала в 18 лет: "Каким должен быть мой муж".
"Всё ещё актуально?" – улыбнулся он.
Ольга рассмеялась и вырвала листок:
"Теперь я напишу новый. Вместе."
И когда их пальцы сплелись над общим листком бумаги, оба почувствовали – это не конец истории. Это новое начало.