— Мы всего на пару дней, не паникуй, — сказала Евгения Романовна, протискиваясь мимо застывшей в дверях Ульяны. За свекровью, словно выводок утят за мамашей-уткой, потянулись три женщины с объемными сумками и чемоданами.
Ульяна молча наблюдала, как незваные гостьи заполняют маленькую прихожую дачного домика. В голове крутилась только одна мысль: «Неделя спокойного отпуска только что пошла под откос».
— Вы что, все вместе приехали? — наконец выдавила она, когда первый шок прошел.
— А что такого? — Евгения Романовна уже деловито стягивала модные туфли на невысоком каблуке. — Девочки, разувайтесь. Вера, ты проходи на кухню, поставь сумки там. Зина, Рита, вы в гостиной расположитесь.
Ульяна прикрыла глаза и медленно досчитала до пяти. Это была ее дача, доставшаяся от бабушки. Ее личное пространство, где она планировала провести неделю в тишине, работая над собственной книгой.
— Евгения Романовна, вы бы предупредили, — начала Ульяна, но свекровь махнула рукой.
— Женечка в курсе. Я ему звонила утром, — она повернулась к подругам. — Девочки, это Уля, жена моего сына. Уля, это Вера Петровна, Зинаида Андреевна и Маргарита Павловна, мои подруги еще со времен работы в институте.
Женщины вежливо кивнули, но в их глазах Ульяна заметила оценивающие взгляды. Они осматривали дом так, словно проводили инвентаризацию.
— Я сейчас Жене позвоню, — Ульяна отступила в сторону веранды, вытаскивая телефон.
Женя ответил почти сразу, будто ждал звонка.
— Привет, Уля. Мама уже приехала?
— Женя, ты серьезно? Твоя мама заявилась с тремя подругами без предупреждения, когда я взяла отпуск, чтобы поработать над книгой!
В трубке послышался виноватый вздох.
— Она сказала, что просто хочет показать подругам красивое место у озера. Я думал, она тебе напишет...
— Она сказала им, что дача семейная. Наша общая! — Ульяна старалась говорить тихо, но раздражение прорывалось в голосе.
— Ну, технически, мы же пара...
— Женя! Это моя бабушкина дача. Мое наследство.
— Уля, это всего на пару дней. Мама так редко куда-то выбирается. Пусть отдохнет с подругами. Я постараюсь приехать на выходных, хорошо?
Ульяна закрыла глаза. Женя опять делал это — становился на сторону матери, не замечая очевидного вторжения в их жизнь.
— Ладно, — сухо ответила она. — Но мы поговорим, когда ты приедешь.
Вернувшись в дом, Ульяна обнаружила, что кухня уже превратилась в командный пункт. Евгения Романовна раскладывала продукты по полкам холодильника, решительно отодвигая в сторону заготовленные Ульяной запасы.
— Уля, я привезла настоящие продукты, — прокомментировала свекровь, заметив взгляд невестки. — Ты же знаешь, как Женечка любит мои пельмени. Приготовлю к его приезду.
Ульяна молча наблюдала за бесцеремонной реорганизацией своего пространства. Это будут очень долгие «пара дней».
***
К вечеру Ульяна поняла, что её отпуск официально превратился в кошмар. Свекровь и её подруги расположились так, словно приехали на месяц, а не на пару дней. Они заняли спальню и гостиную, вынудив Ульяну перебраться в маленькую комнатку на втором этаже, которую она использовала как кабинет.
— У тебя тут так мило, — заметила Вера Петровна, оглядывая кухню. — Но, Евгения, ты права — всё это нужно переделать. Эти занавески не сочетаются с мебелью.
— Я и говорю, — подхватила Евгения Романовна. — Когда мы с Женечкой сюда переедем, я всё эти безделушки уберу и сделаю здесь нормальный огород.
Ульяна, нарезавшая овощи для салата, замерла с ножом в руке.
— Простите, что?
Евгения Романовна даже не смутилась.
— Ну, это же естественно. Женечка всегда мечтал о даче. А здесь такое место чудесное! И мне на старости лет будет где отдохнуть. Ты же не против, правда? В конце концов, вы молодые, вам ещё квартиру в городе расширять.
— Это моя дача, — напомнила Ульяна, стараясь сохранять спокойствие. — Бабушкино наследство.
— Да кто же спорит, — Евгения Романовна улыбнулась, но глаза остались холодными. — Просто у вас с Женечкой свои дела в городе, а я могла бы тут хозяйничать. Для всех удобно.
На следующее утро Ульяна проснулась от звуков во дворе. Выглянув в окно, она увидела Евгению Романовну, которая показывала что-то пожилому мужчине в очках. Они стояли у забора и активно жестикулировали.
Наскоро одевшись, Ульяна спустилась во двор.
— Доброе утро, — холодно поздоровалась она. — А вы кто?
— Николай Степанович, — представился мужчина. — Живу в третьем доме отсюда. Евгения Романовна рассказывала о вашей замечательной даче.
— Нашей семейной даче, — поправила Евгения Романовна, многозначительно улыбаясь. — Николай Степанович раньше работал юристом. Очень интересный человек.
— Не просто юристом, а специализировался на имущественных вопросах, — с гордостью добавил мужчина. — Если у вас есть какие-то вопросы по документам на участок...
— У меня нет никаких вопросов, — отрезала Ульяна. — Документы в полном порядке.
Евгения Романовна и Николай Степанович обменялись взглядами.
— Ну конечно, конечно, — торопливо согласился мужчина. — Я просто так, к слову.
Весь день Ульяна наблюдала, как свекровь водит своих подруг по участку, показывая всё вокруг с видом настоящей хозяйки. Они обсуждали, где лучше посадить огурцы, где поставить теплицу для помидоров, и как перепланировать клумбы.
— А эти цветы мы уберём, — решительно заявила Евгения Романовна, указывая на любимые пионы Ульяны, высаженные ещё её бабушкой. — Слишком много места занимают, а толку никакого.
Вечером к дому подошла пожилая пара с соседнего участка — Анна Васильевна и Михаил Иванович. Они принесли банку домашнего варенья.
— Мы к Улечке, — сказала Анна Васильевна, когда дверь открыла Евгения Романовна. — Мы с её бабушкой дружили.
За чаем соседи поделились новостями дачного посёлка. Когда подруги свекрови отправились прогуляться к озеру, а сама Евгения Романовна вышла во двор, Анна Васильевна наклонилась к Ульяне.
— Улечка, твоя свекровь приходила к нам вчера. Расспрашивала про документы на участок. Интересовалась, не было ли проблем с оформлением наследства.
Ульяна поставила чашку на стол.
— Что именно она спрашивала?
— Про границы участка, про то, не спорили ли вы с соседями. И ещё... — Анна Васильевна помедлила. — Она сказала, что вы с мужем собираетесь продавать дачу, а она хочет помочь с документами.
***
На четвёртый день «пары дней» подруги Евгении Романовны уехали, но сама свекровь осталась. Она объявила Ульяне, что хочет «помочь с огородом» и «навести порядок».
— У тебя тут всё заброшено, — причитала она, выдёргивая сорняки на грядке. — Как можно так относиться к земле? Твоя бабушка, наверное, переворачивается...
— Моя бабушка любила цветы больше, чем овощи, — сухо напомнила Ульяна. — И я стараюсь поддерживать её сад.
— Сад, — фыркнула Евгения Романовна. — Толку от этих цветочков! Вот картошка, морковка — это другое дело.
Вечером, когда Ульяна работала над рукописью в своём маленьком кабинете, она услышала голоса во дворе. Выглянув в окно, она увидела свекровь с Николаем Степановичем и молодым мужчиной, которого она раньше не встречала.
— Всё можно оформить без проблем, — донеслось до неё. — Главное, чтобы супруг подтвердил...
Ульяна спустилась вниз и вышла во двор.
— Добрый вечер, — громко сказала она, прерывая разговор. — Что вы здесь обсуждаете?
Евгения Романовна улыбнулась, но улыбка не коснулась глаз.
— Уля, познакомься. Это Андрей, сын Николая Степановича. Он работает в агентстве недвижимости. Мы просто консультируемся по поводу благоустройства.
— Зачем нам риелтор для благоустройства? — спросила Ульяна напрямик.
Андрей, высокий мужчина лет тридцати пяти, протянул руку.
— Я занимаюсь не только продажами, но и оценкой недвижимости. Евгения Романовна интересовалась, как можно повысить стоимость участка.
— Зачем повышать стоимость? Мы не продаём дачу.
— Ну мало ли, — вмешалась свекровь. — Всегда полезно знать, сколько стоит имущество. Андрей, ты не мог бы сделать несколько фотографий дома и участка? Для предварительной оценки.
Ульяна скрестила руки на груди.
— Нет, не мог бы. Я не давала согласия на оценку и фотографирование моей собственности.
Андрей и Николай Степанович обменялись взглядами.
— Конечно, как скажете, — Андрей отступил. — Извините за беспокойство.
Когда мужчины ушли, Евгения Романовна повернулась к Ульяне.
— Ты была груба.
— А вы были бесцеремонны, — парировала Ульяна. — Зачем вы приводите посторонних людей на мой участок и обсуждаете с ними мою собственность?
— Нашу семейную собственность, — поправила свекровь. — Женечка тоже имеет право...
— Женя — мой муж, но это не делает дачу семейной собственностью. Она оформлена на меня.
Евгения Романовна прищурилась.
— Пока оформлена. Но в семье всё должно быть общим. Я просто хочу, чтобы у Женечки была доля...
— Чтобы у вас была доля, — уточнила Ульяна. — Давайте называть вещи своими именами.
В пятницу вечером, проверяя почтовый ящик, Ульяна обнаружила официальное письмо из местной администрации о предстоящей проверке документов на землю «в связи с поступившим обращением». Ульяна почувствовала, как кровь приливает к лицу. Кто мог подать такое обращение, если не Евгения Романовна через своего знакомого юриста?
***
В субботу утром Ульяна обнаружила, что кто-то выкопал часть её любимых многолетников на клумбе и засадил освободившееся место картошкой. Ровные рядки зелёных ростков неуместно смотрелись посреди цветника.
— Евгения Романовна, — Ульяна едва сдерживала гнев, — это вы сделали?
Свекровь невинно похлопала глазами.
— О чём ты?
— Кто выкопал мои цветы и посадил картошку?
— А, это... — Евгения Романовна махнула рукой. — Я подумала, что нужно использовать землю с пользой. Цветы — это красиво, конечно, но что с них толку? А картошка — это еда. Практично.
— Это был мемориальный сад. Эти цветы посадила моя бабушка.
— Ну, она бы поняла. В наше время нельзя разбрасываться хорошей землёй.
Ульяна открыла рот, чтобы возразить, но в этот момент калитка распахнулась, и во двор вошёл Женя. Он улыбался, явно довольный, что выбрался на природу.
— Привет всем! — он обнял сначала Ульяну, потом мать. — Как вы тут?
— Отлично, — натянуто ответила Ульяна.
— Замечательно, — в тон ей сказала Евгения Романовна. — Мы с Улей как раз обсуждали планы по благоустройству участка.
— Здорово! — Женя оглянулся вокруг. — А что за картошка посреди клумбы?
— Это твоя мама решила заменить бабушкины цветы овощами, — не выдержала Ульяна.
Женя нахмурился.
— Мам, ты что, правда? Уля так дорожит бабушкиным садом.
— Я просто хотела помочь, — Евгения Романовна мгновенно включила режим жертвы. — Думала, молодой семье нужны продукты, а не цветочки.
— Мы можем купить картошку в магазине, — заметил Женя. — А цветы бабушки Ули — это память.
Евгения Романовна поджала губы.
— Конечно, конечно. Я всегда не права. Что бы я ни делала для вас...
— Мам, — Женя вздохнул, — никто не говорит, что ты не права. Просто нужно было сначала спросить.
Ульяна молча наблюдала за этим обменом репликами. Обычно Женя сразу вставал на сторону матери, но сейчас он, похоже, действительно понимал её чувства.
После обеда, когда Евгения Романовна отправилась «проведать Николая Степановича», Ульяна показала мужу письмо из администрации.
— Ты думаешь, это мама? — Женя выглядел искренне удивлённым. — Зачем ей это?
— Женя, она с первого дня говорит всем, что эта дача «семейная», что вы с ней сюда переедете, что она будет тут хозяйничать. Она привела риелтора, который хотел оценить участок и сделать фотографии!
Женя нахмурился.
— Ты уверена? Может, ты что-то не так поняла?
— Не так поняла? — Ульяна повысила голос. — Твоя мать прямым текстом сказала, что хочет, чтобы у тебя была доля в моей даче! Она подговаривает соседей, приводит каких-то странных людей, роется в моих документах!
— Уля, это же моя мама. Она просто хочет как лучше.
— Как лучше для кого, Женя? Для меня? Для нас? Или для себя?
Женя потёр висок.
— Давай поговорим с ней вместе. Спокойно, без обвинений. Я уверен, это просто недоразумение.
***
Вечером, когда Евгения Романовна вернулась, они сели за стол на веранде. Женя начал разговор, стараясь быть дипломатичным.
— Мам, мы с Улей хотели поговорить о даче. Кажется, возникло какое-то недопонимание.
Евгения Романовна подняла брови.
— Какое недопонимание?
— Уля говорит, что ты... — он замялся, — что ты хочешь, чтобы дача была оформлена на нас обоих. Или даже на тебя и меня.
— А что в этом такого? — Евгения Романовна выпрямилась. — Вы супруги. Имущество должно быть общим. Все семейное имущество нужно оформлять на обоих супругов. А я, как мать, имею право помогать сыну защищать его интересы.
— Мам, это дача Улиной бабушки. Она ей дорога как память.
— Память-памятью, а жизнь продолжается, — отрезала свекровь. — Вы что, никогда не разведётесь? А если разведётесь, ты что, без крыши останешься? Я просто хочу обезопасить твоё будущее!
— Так вот в чём дело, — тихо сказала Ульяна. — Вы готовите запасной аэродром для Жени на случай нашего развода.
Евгения Романовна не стала отпираться.
— Да, и что? Это нормально — думать о будущем. Сейчас вы любите друг друга, все хорошо. А потом? — Она повернулась к сыну. — Женечка, ты что, не понимаешь? Я о тебе забочусь! Эта дача должна быть твоей! А Уля... она может найти себе другое место.
Повисла тяжёлая пауза. Ульяна смотрела на мужа, ожидая его реакции. Женя переводил взгляд с матери на жену и обратно.
— Мам, — наконец произнёс он, и голос его звучал непривычно твёрдо, — это неправильно. Дача принадлежит Уле. Это её наследство, её память, её собственность. И я не собираюсь на неё претендовать.
— Что? — Евгения Романовна выглядела так, будто её ударили. — Ты выбираешь её сторону? Против родной матери?
— Я не выбираю ничью сторону, мам. Я просто говорю, как есть. Ты зашла слишком далеко. Эти разговоры с соседями, юристами, риелторами... Это уже похоже на какую-то интригу.
— Интригу? — Евгения Романовна театрально схватилась за сердце. — Я всего лишь хотела помочь! Я старая женщина, мне нужно где-то жить на пенсии! А вы меня выставляете какой-то злодейкой!
— Мам, у тебя есть квартира в центре города.
— Это не то же самое! Здесь воздух, природа, озеро... И мне одиноко в городе. А тут я могла бы быть рядом с тобой.
— Я живу и работаю в городе, — напомнил Женя. — Мы с Улей приезжаем сюда только на выходные и в отпуск.
— Но вы могли бы переехать! — не сдавалась Евгения Романовна. — Я уже обсудила с Николаем Степановичем, как лучше всё оформить. Его сын Андрей даже готов помочь с продажей вашей городской квартиры!
Ульяна и Женя переглянулись.
— Ты планировала продать нашу квартиру? — Женя выглядел шокированным.
— Для вашего же блага! — Евгения Романовна повысила голос. — Что плохого в том, что мать заботится о сыне?
— Это не забота, мам, — Женя покачал головой. — Это контроль. И манипуляция. И я больше не позволю тебе так поступать с нами.
Евгения Романовна резко встала из-за стола.
— Я вижу, тебя полностью охмурила эта... — она бросила испепеляющий взгляд на Ульяну. — Что ж, хорошо. Раз родная мать вам не нужна, я уеду. Прямо сейчас!
— Мам, уже поздно. Оставайся до утра.
— Нет! — отрезала Евгения Романовна. — Я не останусь там, где меня не уважают!
Она действительно собрала вещи и вызвала такси. Перед отъездом она подошла к Ульяне, когда Женя вышел, чтобы помочь водителю с багажом.
— Ты думаешь, что победила? — прошипела свекровь. — Это ненадолго. Мой сын всегда возвращается ко мне. Всегда! А ты... ты просто временное увлечение.
Ульяна выдержала её взгляд.
— Я его жена, Евгения Романовна. И я никуда не денусь. Ни я, ни моя дача.
***
После отъезда свекрови Ульяна и Женя долго сидели на берегу озера, глядя на воду и обсуждая произошедшее.
— Прости меня, — тихо сказал Женя. — Я должен был понять раньше, что она задумала.
— Ты правда не догадывался? — спросила Ульяна.
Женя покачал головой.
— Я знал, что ей нравится дача. Но чтобы так... — он вздохнул. — Знаешь, мама всегда была немного властной. После папиной кончины стало только хуже. Но я никогда не думал, что она может пойти так далеко.
— Она делала это не в первый раз, Женя, — мягко заметила Ульяна. — Помнишь, как она пыталась переделать нашу квартиру, когда мы только поженились? Или как настаивала, чтобы мы переехали в дом рядом с ней?
— Да, но тогда я думал, что она просто хочет быть ближе к нам.
— Она хочет контролировать нас, Женя. Особенно тебя.
Он задумчиво посмотрел на воду.
— Наверное, ты права. Просто... сложно это признать, понимаешь? Она моя мать. Я привык верить, что она всегда хочет как лучше.
— Возможно, в её понимании это и есть «как лучше», — сказала Ульяна. — Но это не значит, что мы должны с этим соглашаться.
Женя обнял её за плечи.
— Обещаю, я больше не буду закрывать на это глаза. И не позволю ей вмешиваться в нашу жизнь.
Ульяна положила голову ему на плечо. Она хотела верить ему, но где-то глубоко внутри сомневалась. Евгения Романовна не из тех, кто легко сдаётся.
Утром они нашли в почтовом ящике конверт. Внутри лежало официальное уведомление о том, что соседний с ними заброшенный участок выставлен на продажу. На обратной стороне листа была приписка от руки: «Я буду ближе, чем ты думаешь. Е.Р.»
Ульяна молча протянула записку мужу. Женя прочитал и покачал головой.
— Это уже слишком, — он достал телефон. — Я позвоню ей.
Разговор вышел коротким. Женя говорил твёрдо, не повышая голоса, но каждое его слово звучало веско.
— Мам, я видел твою записку. Это должно прекратиться. Немедленно. Мы с Улей имеем право на свою жизнь без твоего вмешательства. Если ты не можешь это уважать, нам придётся ограничить общение.
Он выслушал ответ и продолжил:
— Нет, мам. Никаких «но». Я люблю тебя, ты моя мать. Но я взрослый человек, и Уля — моя жена. Мы сами решаем, где и как нам жить.
Ещё пауза.
— Да, я серьёзно. И да, это окончательное решение. Пожалуйста, подумай над этим. — Он закончил звонок и повернулся к Ульяне. — Вот так.
— Что она сказала? — спросила Ульяна.
— Сначала отрицала, что это она написала. Потом начала обвинять тебя в том, что ты настраиваешь меня против неё. Потом пыталась давить на жалость — что она одинокая пожилая женщина, которой нужна поддержка.
Ульяна вздохнула.
— Ты же понимаешь, что она не остановится?
— Но теперь мы будем противостоять ей вместе, — Женя крепче сжал руку Ульяны. — Я больше не позволю ей вмешиваться в нашу жизнь.
Ульяна хотела поверить мужу, но сомнения оставались. Она слишком хорошо знала свою свекровь — та не привыкла отступать.
— Как ты думаешь, она правда купит соседний участок? — спросила Ульяна, глядя в сторону заброшенного дома за невысоким забором.
— Возможно, — вздохнул Женя. — У неё есть сбережения. И упрямства ей не занимать.
— Но что мы будем делать, если она станет нашей соседкой? Она же превратит каждые выходные в испытание.
Женя на мгновение задумался.
— Знаешь что? Пусть покупает. Это её право. Но это не значит, что мы должны приезжать сюда, когда она здесь.
Ульяна нахмурилась:
— То есть, ты предлагаешь уступить ей нашу дачу? Отдать территорию?
— Нет, совсем наоборот, — улыбнулся Женя. — Я предлагаю составить график. Она здесь — нас нет. Мы здесь — она у себя в городской квартире. И никаких внезапных визитов с подругами.
Ульяна невольно улыбнулась. Эта идея ей нравилась.
— А если она откажется следовать графику?
— Тогда мы просто не будем открывать калитку, — пожал плечами Женя. — Даже если она будет нашей соседкой, это не даёт ей права входить на наш участок без приглашения.
Через две недели их опасения подтвердились. Евгения Романовна действительно купила соседний участок. Более того, она наняла бригаду рабочих, которые немедленно начали ремонт старого дома и расчистку запущенного сада.
— Она не теряет времени, — заметила Ульяна, глядя из окна на кипящую за забором деятельность.
Женя обнял её за плечи:
— Зато теперь наши отношения будут строиться по новым правилам.
И он оказался прав. После нескольких попыток проникнуть на их территорию без предупреждения (каждый раз их встречала запертая калитка) Евгения Романовна начала понимать, что старые методы больше не работают.
Интересно было наблюдать, как она пытается адаптироваться к новой реальности. Сначала были обиженные звонки Жене, затем попытки подружиться с Ульяной через льстивые комплименты, потом — приглашения на обед, которые они вежливо, но твёрдо отклоняли.
В начале июля Ульяна, работая в саду, заметила, что свекровь наблюдает за ней через забор.
— Красивые цветы, — неожиданно сказала Евгения Романовна, кивая на восстановленную клумбу с пионами. — Твоя бабушка их любила?
Ульяна настороженно кивнула.
— Очень. Она выписывала редкие сорта из питомников.
Евгения Романовна помолчала, потом неловко улыбнулась:
— Я тоже раньше любила цветы. У моей мамы был большой розарий...
Это был первый почти нормальный разговор между ними за всё время. Он длился недолго и закончился ничем, но что-то в нём заставило Ульяну задуматься.
В августе они устроили небольшой ужин на веранде и, к удивлению Ульяны, Женя предложил пригласить мать.
— Ты уверен? — спросила она. — Что, если она опять начнёт свои игры?
— Тогда мы вежливо попросим её уйти, — просто ответил Женя. — Но я думаю, она уже поняла, что так, как раньше, больше не будет.
Евгения Романовна приняла приглашение и пришла с большим пирогом собственного приготовления. Весь вечер она вела себя на удивление сдержанно. Не было ни намёков на «семейную собственность», ни попыток командовать. Она даже похвалила, как Ульяна обустроила сад.
— У тебя хороший вкус, — признала она. — Эти гортензии очень подходят к дому.
Когда она собралась уходить, Ульяна заметила, что Евгения Романовна задержалась у калитки, глядя на их дом с каким-то странным выражением — не зависть, не злость, а что-то почти похожее на смирение.
— Ты создала здесь уютное место, — сказала она тихо. — Женечке повезло с тобой.
Это не было полным примирением. Ульяна слишком хорошо знала свою свекровь, чтобы поверить в её внезапное перерождение. Но это был маленький шаг к чему-то, напоминающему уважение.
Осенью, готовя дачу к зиме, Ульяна обнаружила в почтовом ящике небольшой пакет. Внутри лежали луковицы тюльпанов и записка: «Эти цветы росли в саду моей матери. Может быть, они приживутся и у тебя. Е.Р.»
Ульяна долго смотрела на записку, потом на луковицы. Возможно, это была очередная манипуляция. А может, первый неуклюжий шаг к установлению нормальных отношений. В любом случае, у неё был выбор — принять этот жест или отвергнуть его.
В конце концов, она посадила тюльпаны вдоль дорожки, ведущей к калитке. Не на главной клумбе, где росли бабушкины пионы — там было особое, неприкосновенное место. Но всё же на видном месте.
— Ты думаешь, весной они зацветут? — спросил Женя, наблюдая за её работой.
— Возможно, — ответила Ульяна. — Но даже если нет, это не страшно. У меня теперь достаточно терпения, чтобы подождать и посмотреть.
А потом они заперли дачу до весны и уехали в город, оставив позади и бабушкины пионы, и материнские тюльпаны, и заросший кустарником забор, за которым так неожиданно поселилась Евгения Романовна со своими амбициями и надеждами.
Ульяна не знала, что принесёт следующий дачный сезон, но теперь она была уверена в одном: это её территория, её правила, её дом. И никакие внезапные визиты с чемоданами и словами «не паникуй, мы ненадолго» больше не застанут её врасплох.
Когда весной они вернулись на дачу, первое, что увидела Ульяна, были яркие красные тюльпаны вдоль дорожки, встречающие их у калитки. Они стояли прямо и гордо, как маленькие часовые.
— Смотри-ка, прижились, — улыбнулся Женя.
— Да, — кивнула Ульяна, открывая калитку. — Но мои пионы всё равно красивее.
И это была правда. Какие бы тюльпаны ни присылала ей свекровь, любимые бабушкины цветы всегда будут для неё особенными. Так же, как и эта дача — её территория, её наследство, её маленький личный рай, который она сумела защитить.