Монография Лили Хуршитовны Акаба, «Исторические корни архаических ритуалов абхазов», представляет собой значимое исследование кандидата исторических наук и известного абхазского этнографа. Книга объёмом 123 страницы была издана в Сухуми в 1984 году издательством «Алашара».
В своей работе Акаба исследует архаические ритуалы абхазов, связанные с почитанием деревьев, леса и гор. Применяя сравнительно-исторический анализ этнографических данных, фольклора и мифологии, автор раскрывает исторические условия, которые способствовали возникновению и развитию этих обрядов. Монография будет интересна широкому кругу специалистов в области этнографии, религиоведения, истории первобытного общества, философии, а также всем, кто интересуется проблемами происхождения религии.
Я тщательно изучил данную работу в рамках проекта по исследованию истории и генеалогии абхазских фамилий, начатого 9 мая 2025 года. В этом проекте уже согласились принять участие и, таким образом, восстановить, углубить и сохранить свою историю и генеалогию такие фамилии, как Агумаа, Ампар, Бения, Губаз, Джения, Конджария, Лакоба, Орчукба, Твидзба и Харабуа.
Пока другие фамилии обдумывают своё участие, я уже создал специальные подборки статей, фото и видео, посвящённых упомянутым родам. Эти подборки размещаются на платформе Дзен – на мой взгляд, лучшей, самой продвинутой, удобной и красочной русскоязычной блог-платформе в интернете. Именно здесь будет собран в единый цифровой архив весь массив данных по указанным фамилиям, которые в настоящее время разбросаны по множеству сайтов, книг, журналов и газет.
Проект открыт для присоединения новых фамилий. Для уже вступивших фамилий ежемесячная стоимость изучения истории и генеалогии останется прежней и составит 5 000 рублей в течение одного года. Для новых фамилий, которые присоединятся к проекту, стоимость будет увеличена вдвое и составит 10 000 рублей в месяц. С предложениями вы можете обратиться ко мне по телефону +7 (940) 776-76-79.
При изучении книги Лили Хуршитовны Акаба «Исторические корни архаических ритуалов абхазов» я решил не создавать отдельные статьи по фамилиям, участвующим в проекте. Информация, представленная в этой монографии, характерна для всех абхазов, вне зависимости от их фамильной принадлежности. Это относится как к участникам проекта, так и к тем фамилиям, которые пока к нему не присоединились. Абхазы, будучи малочисленным народом, проживающим в небольшой стране, удивительно схожи между собой. У них практически единые обычаи и обряды, которые передаются из поколения в поколение.
Для удобства поиска и навигации, текст книги Л. Х. Акаба был восстановлен с помощью чат-ботов искусственного интеллекта. Я разделил его на абзацы, каждый из которых получил короткий заголовок, информирующий читателя о содержании. Оригинальный текст книги используется без изменений. В конце каждого абзаца приводится ссылка на научную работу и номер страницы, где опубликована соответствующая информация.
Название гаучной работы: Акаба Л. Х. Исторические корни архаических ритуалов абхазов (Сухуми, 1984)
• Распространение древопоклонения у народов с первобытной культурой. Древопоклонение или культ деревьев в том или ином виде встречается у всех народов, сохранивших в своем быту пережитки первобытной культуры. У древних вавилонян и родственных им народов, например, деревьям приписывались божественные свойства. К ним относились как к существам одушевленным, одаренным волею, как к представителям божеств, находящимся в известных связях с ними. Широкое распространение культа деревьев в Вавилонии засвидетельствовано в сказаниях о Гильгамеше, в которых говорится о кедровой роще как о жилище богов и престоле богини Ирнини. Особое отношение к деревьям было характерно и для Финикии. Обряды, связанные с этим культом, совершались здесь обычно под открытым небом в священных рощах «ашер» или под отдельными священными деревьями, расположенными на вершинах холмов и гор. Позже обряды стали проводиться в храмах, поэтому, наряду с настоящими деревьями, появляются символические – священные столбы, называвшиеся также «ашер». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 9).
• Культ деревьев у абхазов и его отражение в сказаниях об аргонавтах. У абхазов культ деревьев представлял собой одну из наиболее устойчивых форм древнейших верований. Некоторые элементы этого культа сохранились и до настоящего времени. Древнейшие указания о существовании культа деревьев на территории северо-восточного Причерноморья имеются в древнегреческих сказаниях об аргонавтах. Основу сюжета этих сказаний составляет повествование о подвигах героев, отправившихся в поход за золотым руном в Колхиду. Золотое руно – это шкура волшебного барана, висевшая на дереве в священной роще, охраняемой драконом. О том, что в этих сказаниях получили отражение какие-то реальные факты, почти никто из ученых в настоящее время не сомневается. Некоторые из них склонны относить события, отразившиеся в сказаниях, к концу II тыс. до н. э. Аполлоний Родосский, древнегреческий поэт и ученый (ок. 295 – 215 гг. до н. э.), приведший сказания об аргонавтах в соответствие с географическими и этнографическими представлениями своего времени, описывая прибытие аргонавтов в Колхиду, констатирует наличие культа деревьев в Колхиде. О его сохранении в данном регионе и в значительно более позднее время можно судить на основании свидетельств византийских авторов, в частности, Прокопия Кесарийского, жившего более чем на 800 лет позже Аполлония Родосского, в VI в. н.э. Эти свидетельства относятся уже непосредственно к абхазским племенам – абазгам и апсилам. Он писал о них: «Эти варвары еще в мое время почитали рощи и деревья. По своей варварской простоте они полагали, что деревья являются богами». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 9-10).
• Сведения о погребальных обычаях абхазов в XVII веке. После приведенного указания Прокопия Кесарийскою но интересующему нас вопросу мы не имеем никаких сведений вплоть до XVII века. К этому времени относятся данные, полученные итальянским католическим священником Арканджело Ламберти, прожившего 18 лет в соседней с Абхазией Мегрелии. В своей книге, посвященной описанию Колхиды, он рассказывает о некоторых погребальных обычаях абхазов. В частности, он сообщал, что, якобы, у абхазов в то время «покойников не хоронили, а вешали на деревья, поместив их в выдолбленные колоды, которые привязывались с помощью виноградной лозы к верхушкам деревьев». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 10).
• Интерпретация погребальных обычаев абхазов в XVII веке. Эти же сведения повторяются у Жана де Люка, монаха доминиканского ордена, в его сочинении «Описание перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин», написанном около 1625 г. У него говорится об абхазах: «Покойников кладут в выдолбленные пни деревьев, служащих гробом, и потом, привязав к четырем столбам, держат их как бы висящими в воздухе». И А. Ламберти, и Жан де Люка неизвестно по своей ли вине пли по вине информаторов, давших им сведения, возвели имевшие место отдельные пережитки древнего погребального ритуала в степень всеобщего обычая абхазов, в то время как ни историческими, ни археологическими материалами массовая практика подобных обрядов в Абхазии не только для XVII в., но и для более раннего времени не была засвидетельствована. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 10-11).
• Более точные сведения о погребении беков у абхазов. Более близки к истине сведения турецкого путешественника Эвлия Челеби (1641), который сообщал об этом же обычае, но ограничивал его практику средой беков (князей). Он писал следующее: «Этот абхазский народ странным образом хоронит своих беков, тело усопшего кладут в деревянный ящик, который прикрепляется к ветвям высокого дерева; над головою в ящике оставлено отверстие, дабы бек мог, как они говорят, видеть небо...». Сведения об этом же обычае имеются и у грузинского географа царевича Вахушти (около 1696 – 1772 гг.). (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 11).
• Священное дерево Кодош и его значение. Интересные и более конкретные для данной темы сведения имеются в сочинении М. Пейсонеля «Исследование торговли на черкесско-абхазском берегу Черного моря в 1750 – 1762 гг.». Описывая бухту Кодош (судя по описанию, это современная Пицунда), он отмечает: «Там именно находится знаменитое дерево, называемое Кодош, которое абазины чтут так же, как черкесы почитают дерево pangiassan. Происхождение термина «кодош» он увязывает с древнееврейским «кодошим» – «священный», но не объясняет, как этот термин от евреев мог проникнуть к абхазам. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 11).
• Сведения о культе деревьев у абхазов в XVIII веке по Якобу Рейнеггсу. К XVIII в. относятся сведения по интересующему нас вопросу, принадлежащие немецкому врачу Якобу Рейнеггсу, привлеченному на службу в русскую армию. Он сообщал, в частности, следующее: «В начале мая абхазы собирались в священном заповедном лесу к большому железному кресту, где жили отшельники. Они приносили с собой деревянные кресты, которые ставили потом повсюду, где была зелень, и знакомые, встречаясь в лесу, обменивались этими крестами». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 12).
• Культ деревьев у абхазов в начале XIX века по Мину Медичи. К самому началу XIX в. относятся сведения католического монаха Мина Медичи. В книге «История Понта», изданной в Венеции в 1819 г., Мин Медичи писал об абхазах: «Они почти все почитатели деревьев и поклоняются большим деревьям, которые иногда украшают множеством различных предметов и цветов, а также вешают на них свои сабли и оружие. Все духовные церемонии должны ими совершаться вблизи этих же деревьев». В качестве наименования священных деревьев приводятся термины «тапши» и «кодош». Значительный интерес представляют и приводимые Мином Медичи данные о совершении абхазами в священных рощах брачных ритуалов. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 12).
• Почитание деревьев у абхазов в XIX веке и научная классификация. О почитании деревьев у абхазов упоминают в XIX в. и многие русские авторы. Так, С. Броневский указывал на уважительное отношение абхазов к старым дубам: «всякое колено имеет у себя такой дуб на примете», перед начинанием какого-либо важного дела, как-то перед походом против неприятеля они становятся хороводом вокруг священного дерева, втыкают в него саблю и другие вещи и отправляют обряды, за коими следует пир»3. К началу XX в. накопившийся огромный материал о культе деревьев у кавказских народов был подвергнут научной классификации и обобщен в работе Е. Г. Вейденбаума «Священные рощи и деревья у кавказских народов». В этой книге были учтены и абхазские материалы. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 12-13).
• Д. И. Гулиа о почитании деревьев у абхазов и параллели с древними народами. Значительное внимание вопросу о почитании деревьев и рощ у абхазов уделял и выдающийся абхазский писатель и ученый Д. И. Гулиа. В своей книге «История Абхазии» он отвел этой теме специальное место. Приводимые им материалы сопоставляются с соответствующими материалами древних народов Малой Азии. В частности, Д. И. Гулиа обращает внимание на этот факт, что у абхазов сосна и луна называются одним словом «амза». Объяснение этому он видит в существовавшем у смежных с хеттами родственных им народов представлении о сосне, как о дереве луны, а также в известном из истории отношений самих хеттов к сосне, как к священному дереву. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 13).
• Изучение культа деревьев у абхазов в советский период и его значение. Особое отношение к некоторым деревьям и рощам сохранялось у абхазов еще в течение продолжительного времени и после установления Советской власти в Абхазии. Поэтому такие авторы, как Е. М. Шиллинг и Г. Ф. Чурсин, изучавшие в 20-х гг. этнографию абхазов, при сборе материалов по религиозным верованиям интересовались и вопросом о культе деревьев. В работе Е. М. Шиллинга о религиозных верованиях абхазов, опубликованной в сборнике «Религиозные верования народов СССР», теме о священных рощах и деревьях уделено большое внимание. Г. Ф. Чурсин в своей книге «Материалы по этнографии Абхазии» также обращается к этому вопросу. Его внимание привлекли факты особого отношения абхазов к дубовому и грабовому деревьям. Все эти материалы даются им в сопоставлении с материалами других народов, в первую очередь, народов Кавказа. Этой же теме значительное место отведено и в книге известного абхазского ученого, профессора Ш. Д. Инал-ипа «Абхазы». Культ деревьев и рощ характеризуется им как один из «древнейших и наиболее существенных моментов религиозной жизни населения Абхазии, дошедших в известной мере до нашего времени». В связи с изучением изобразительного искусства абхазов темой этой интересовалась также Е. М. Малия, собравшая ряд новых этнографических данных. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 13-14).
• Цель данного исследования культа деревьев у абхазов. О почитании рощ и отдельных деревьев у абхазов встречаются упоминания и у других авторов. Однако в данной работе не ставится целью дать исчерпывающую сводку всех имеющихся сведений по этому вопросу. Задача автора заключается в том, чтобы на основе имеющихся литературных данных, а также собственных полевых материалов, собранных в селах Абхазии в течение 60 – 70-х гг., дать по возможности полное описание ритуалов, связанных с почитанием деревьев, выявить лежащие в их основе представления, попытаться раскрыть их рационалистическую основу и наметить основную линию развития. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 14).
• Места языческих святилищ и христианские храмы в Абхазии. В Абхазии до принятия христианства храмами служили исключительно рощи или отдельные чем-либо выделяющиеся деревья. Начиная со второй половины VI в., после объявления христианства государственной религией во всей Лазике (Абхазия в тот период входила в состав Лазского царства), на территории Абхазии стали воздвигаться христианские храмы. Они строились, как правило, в местах прежних языческих святилищ в священных рощах. Даже в X-XI вв., когда христианство в Абхазии утвердилось, и представители духовенства могли меньше считаться с верованиями местного населения, традиция возведения храмов вблизи местных языческих святилищ все еще сохранялась. Так, например, известный храм в Илори, время возведения которого ученые относят к XI в., был построен на месте пользовавшегося огромной популярностью языческого святилища, располагавшегося в девственном дубовом лесу. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 14).
• Особенность расположения церквей по Иосифу Цампи. Эта особенность расположения христианских храмов в Абхазии была подмечена католическим монахом Иосифом Цампи, побывавшим здесь в XVII в. Он писал: «Приходские церкви обсажены несколькими толстыми и высокими деревьями... Корни этих деревьев посвящаются иконам, вследствие чего их не рубят, т. к. никто не осмеливается к ним прикоснуться из опасения навлечь на себя гнев иконы». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 15).
• Места народных собраний в священных рощах. В народе хорошо сохранились воспоминания, когда все моления и общественные собрания проходили в священных рощах или под отдельными, почитаемыми деревьями. Народные собрания абжуйцев еще совсем недавно проводились под огромным ореховым деревом в селе Моква, бзыбцев – в селе Лыхны, недалеко от храма, в священной липовой роще. В 1907 г., когда это место посетил А. Миллер, здесь еще сохранялась каменная скамья, на которой сидел князь во время совещания. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 15).
• Священный тополь убыхов и их последнее собрание. У близкородственных к абхазам убыхов народные собрания в течение многих веков проводились под священным белолистным тополем в долине реки Сочи. Их последнее собрание после окончательного поражения у речки Гадлик происходило под этим деревом, где они единогласно решили выселиться в Турцию. По сведениям В. Верещагина, это дерево стояло на обширной поляне, окаймленной горами. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 15).
• Связь культа деревьев с молениями и классификация деревьев. С культом деревьев связано подавляющее большинство молений абхазов: семейных, родовых, общественных. Все известные общинные моления о дожде (ацуныҳәара) в селе Лыхны, в поселке Аймара (село Члоу), в поселке Эшкыт (село Гуп) совершались в рощах или же в тени одного или нескольких вековых деревьев. При изучении обрядов и ритуалов, совершавшихся абхазами у того или иного дерева, следует принять во внимание и те представления и верования, которые связаны у них с деревом, вообще, и с каждой из его пород, в частности. Прежде всего обращает на себя внимание тот факт, что все породы деревьев у абхазов делятся на два противоположных класса: приносящих счастье, т. е. «счастливых», и не приносящих счастье – «несчастливых». Деревья, считавшиеся в представлении абхазов счастливыми, были наделены свойствами священных деревьев, таковыми считались: липа (аҭәа), орех мелкий (араса), орех крупный (ара), граб (ахьаца), тис (аа), ясень (ажа), рододендрон (ахуажә), крушина ломкая (алакәымҳа), бук (ашә) и др. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 15-16).
• Священные фруктовые деревья и другие благотворные растения. По материалам Г. В. Смыр, к числу священных деревьев у абхазов относятся также инжир, яблоня, груша (особенно, дикая) и др. Инжир считался «первым и любимым пророком фруктовым деревом», яблоня представлялась «райским деревом». По нашим материалам, хотя яблоня и считалась деревом, приносящим счастье, в то же время существовало представление о том, что место, засаженное большим числом деревьев этой породы, со временем опустеет и станет вымершим «иқьаԥҭахоит». По-видимому, этим суеверием объясняется то, что фруктовые деревья у абхазов сажались вперемешку с другими. Особыми благотворными свойствами обладали, по представлениям абхазов, и другие породы деревьев, например, самшит, шиповник, можжевельник и т. д. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 16).
• Деревья, приносящие несчастье, и их роль в магии. К числу деревьев, приносящих несчастье, относились: тополь, плакучая ива, хурма мелкая, шелковица и др. Если на избранном для строительства дома участке росли тополя или плакучая ива, их вырубали. Точно такие же представления имелись у абазин. Тополь у них считался самым нелюбимым деревом. В одной абазинской легенде тополю приписываются следующие слова: «Я – длинный, дойду до бога и бог посылает молнии». Зато как у абхазов, так и у абазин тополь и ива относились к числу тех деревьев, которые, наряду с плодовыми, любили высаживать над могилами. Интересно отметить, что сходные представления о тополе бытовали в Древней Греции. Во многих мифах там тополь выступает как символ мрака, горя и слез. Роща Парсефоны в Аиде состояла из тополей. Свою возлюбленную Дриопу Аполлон превратил в тополь. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 16-17).
• Магическое использование «счастливых» и «несчастливых» деревьев. Представления абхазов о счастливых и несчастливых деревьях не были отвлеченным понятием; они лежали в основе их предохранительной и вредоносной магии. Если из пород деревьев, которые считались священными, делались амулеты, охраняющие их владельца от сглаза, от удара молнии и других несчастий, то из растений, считавшихся вредоносными, делались магические предметы, направленные на причинение вреда. По материалам Г. В. Смыр, самым действенным амулетом против злых сил как для животных, так и для людей, особенно детей, считался амулет из веточки кислицы. Пастухи и охотники имели при себе посох и футляр для ножа, сделанные, как правило, из граба, кислицы или фундука, игравшие роль амулета. Что касается деревьев, которые, считалось, приносили вред, то выструганные из них палочки являлись средством вредоносных магических обрядов. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 17).
• Покровители счастливых и несчастливых деревьев. По материалам Г. В. Смыр, у счастливых деревьев есть свой покровитель, у несчастливых – свой. Покровителя счастливых деревьев, называемого Хидзир, представляют в виде дерева (о нем говорят: аҵла Хидзир, т. е. «дерево Хидзир»). Покровителя несчастливых деревьев называют именем Алиашва. По сохранившимся представлениям, если перед тем, как влезть на дерево, произнести, слова: «Я в руках дерева Хидзира и Алиашва», то можно быть гарантированным от падения с дерева. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 17-18).
• Покровительница деревьев у адыгов. У родственных абхазам адыгов покровитель деревьев известен в женском образе. У них, например, была известна Жиггуаша (кабардино-черкес.) или Чыгы-гуаша (адыг.), т. е. «хозяйка деревьев» (от жыг-чыгы – «дерево», гуаше – «хозяйка»). Ее представляли себе в виде дерева, верхняя часть которого была прекрасной женщиной из золота и серебра, местопребывание которой – морское побережье. По народным представлениям, она отличалась глубокой мудростью. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 18).
• Почитание дуба как наиболее священного дерева у абхазов. Дуб (аџь). По имеющимся данным, как литературным, так и полевым, наиболее почитаемым из всех пород деревьев у абхазов был дуб. Подавляющее большинство языческих святилищ на территории Абхазии до проникновения сюда христианства представляло собой дубовые рощи или отдельные экземпляры этого дерева, отличавшиеся большими размерами или какими-либо другими признаками. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 18).
• Роль дуба в молениях и собраниях, примеры ритуалов. По полевым данным, большинство молений и праздников абхазов – фамильных, семейных, общинных, а также народных собраний и сходов, происходило у дуба. В селе Бармыш еще в 60-х гг. помнили о вековом дубе, росшем вблизи храма, называемого «Бармышским дубом» (Бармыш аџь). Под этим дубом устраивались народные собрания. Интересный материал о роли дуба и молениях фамилии Зухба записан в селе Илори летом 1959 г.: «Моления фамилии Зухба происходили всегда под дубом, на котором был вырезан крест. Жертвоприношение и все связанные с ним приготовления совершались здесь же. В жертву приносились козленок и особые вареники конусообразной формы (ахәажә), возжигалась свеча. Мужчины резали козленка, разделывали тушу и готовили мясо. Женщины варили вареники. При произнесении молитвы все присутствующие обращались лицом на восток. Если дуб находился далеко от дома, это не являлось препятствием для совершения обряда: шли к тому месту, где росло это дерево, готовили жертвенную еду и устраивали моление, которым руководил старший в семье. Ритуал заканчивался пиром, сопровождавшимся песнями и танцами в исполнении молодежи. Эти моления, совершавшиеся представителями фамилии Зухба в прошлом регулярно, в последнее время устраиваются довольно редко, главным образом при заболевании кого-либо из членов семьи. На первоначальную связь данного моления с родовой организацией указывает то, что в прошлом все представители данной фамилии как в Абжуйской, так и в Бзыбской Абхазии, где бы они ни находились, должны были совершать это моление. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 18-19).
• Моление фамилии Гумба под священным дубом и связанные поверья. Под священным дубовым деревом происходило также моление фамилии Гумба. В селе Лыхны еще в 1961 г. на участке колхозника Камлия Хыгуа Мыстафовича росло три двухсотлетних дуба, представлявшие, по словам хозяина, остаток священной рощи фамилии Гумба. В этом месте, находившемся на границе трех сел: Лыхны, Дурипш и Ачандара и именовавшемся Мтыргьалаз, и совершали в прошлом свое фамильное моление с жертвоприношением быка представители фамилии Гумба. Кроме того, с этими деревьями было связано поверье, по которому если кто-либо из жителей села, имевших белую лошадь, подозревал, что ее могут сглазить, он подводил лошадь к священному дереву и накрывал черной материей. Значение этого ритуала может быть объяснено на основе сравнения с обычаями других народов, в частности, обычаем у осетин, у которых на похоронах лошадь умершего накрывалась белым коленкором, после чего она считалась посвященной ему. Следует учитывать также, что, по древним представлениям, белый цвет есть цвет потусторонних существ. Таким образом, ритуал накрывания белой лошади черной материей и подведение ее под священное дерево, имевший место в селе Лыхны, может быть объяснен как приобщение и закрепление этой лошади в мире живых. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 19).
• Христианский храм вблизи языческого святилища и продолжающееся почитание дубов. Эта местность в древности, по-видимому, пользовалась широкой известностью, в связи с чем здесь был воздвигнут христианский храм. О существовании в прошлом такого храма вблизи села Дурипш говорил, например, известный сказитель Смел Барцыц. По его словам, в особо знаменательные дни у храма происходили многолюдные народные собрания. В том же селе Лыхны в конце 20-х гг. Г. Ф. Чурсину показывали «старый полузасохший дуб, пользовавшийся репутацией священного», который находился вблизи усадьбы Хватхвата Шакрыл. По его же наблюдениям, священные рощи или отдельные священные деревья имеются почти в каждом абхазском селе. Например, в селе Калдахвара им отмечена роща, расположенная на холме, «глубоко почитаемая окрестным населением». В селе Мугудзырхва некоторые семьи фамилии Жиба (патронимическое подразделение – Паҷ иԥацәа – сыновья Паҷа) до недавнего времени совершали моление обязательно под дубом. Перед ритуалом резали двух жертвенных животных. Моление так и называется «ацуныҳәара», т. е. «моление дубу». По преданию, этот обряд принесен ими из местности Аибга, откуда Жибовцы переселились несколько поколений тому назад. В этом же селе у дуба совершалось жертвоприношение представителями фамилии Шулумба. До недавнего времени семьи фамилии Айба также проводили свой праздник в дубовой роще в селе Отхара Гудаутского района. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 20).
• Почитание дуба и железные стрелы. «Эти стрелы, – писал г. Чурсин, – являются жертвенными приношениями прежних почитателей священной рощи». Русские назвали «присягой» знаменитый сухой дуб с вбитыми в него гвоздями, стоявший еще в XIX в. в местности западнее Гагры, недалеко от правого берега речки Чугу. Эти гвозди вбивались в дуб при клятвах. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 21).
• Дуб как место присяги и сакрального значения. Священные дубовые рощи или отдельные деревья этой породы были у абхазов в прошлом и местом принесения очистительной присяги. К. Чернышев в середине прошлого века указывал на большое почитание дуба, находившегося вблизи поселка Бомборa, в стволе которого якобы находился образ Божьей Матери. По его словам, клятва у этого дуба была такой же ненарушаемой, как и даваемая в Илорском и Пицундском храмах. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 21).
• Верования о наказании за ложную присягу. Среди незначительной части абхазов и в наше время удерживается вера в неизбежность наказания за дачу ложной присяги перед этим деревом. Так, один житель села Бзыбь зоны г. Гагра со всей серьезностью утверждал, что причиной смерти его брата был сухой дуб, перед которым тот дал ложную оправдательную присягу. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 21).
• Дуб как арбитр и средство для выявления виновных. К дубу обращаются и в наши дни не только для доказательства своей невиновности, но и пострадавшие, которые произносят перед этим деревом молитву-заклятие о выявлении и наказании виновного в том или ином преступлении. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 21).
• Легенда о святом дубе, возродившемся после сруба. Среди долгожителей Абхазии по сей день существует представление о «святом дубе», называемом «Адж-Шахат», срубленном когда-то, но выросшем снова. Местность, где растет этот дуб (по шоссейной дороге, посредине пути между Пицундским и Бзыбским железнодорожными вокзалами) получила название от этого дуба. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 21).
• Жертвоприношения духу дуба и обряд привязывания к дереву. Е. М. Шиллинг указывал, что «духу» дуба (или великой доле божества дерева) приносят жертву для предохранения детей от падения с деревьев и ушибов. В день Успения (Нанҳәа) выполнялся обряд, при котором подростков привязывали к дереву (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 22).
• Молитва у молодого дерева с просьбой о благодати. По данным М. Джанашвили, этот обряд проводился у какого-нибудь молодого дерева. По числу лиц мужского пола пекли витушки. Хозяин в сопровождении домочадцев подходил к дереву. Наступив на него ногою, он произносил молитву: «Дерево, подаждь мне твою благодать и счастье... С вершины дерева да благополучно снизойти мне. Свежая веточка, когда я наступлю на нее, да окрепнет, а окрепшая да сделается свежею (мягкою)» и пр. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 22).
• Семейные моления у дерева с просьбами о здоровье и урожае. В некоторых местах обряд моления духу дерева выполнялся накануне дня Успения. В этот день пекли чурек с сыром круглой формы и со свечой шли во двор под дерево. Старший в семье со словами молитвы обращался к дереву и просил, чтобы оно ниспослало благословение и урожай на поле, в огород, а самим членам семьи – здоровье, счастье, богатство (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 22).
• Современные ритуалы у деревьев в честь сбора винограда. Некоторые семьи и до сего времени считают необходимым устраивать ритуалы, посвященные тем или иным деревьям. В ряде сел, например, в селе Куланурхва Гудаутского района они совершаются ежегодно накануне сбора винограда. Выполнившие ритуалы уверены, что это предохранит их от падения с деревьев, а если кто и упадет, то это не грозит ему смертью. В других селах, например, в селе Абгархук эти ритуалы совершаются в первую пятницу после окончания сбора винограда (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 22).
• Обряд у дуба с жертвоприношением и молитвой в Пасхальную неделю. Весьма интересный ритуал проводился еще совсем недавно у дуба, увешанного разноцветными лоскутами, некоторыми семьями в Абжуйской Абхазии. Ритуал сопровождался принесением в жертву пирогов и особых вареников. Для выполнения этого ритуала в четверг Пасхальной недели вся семья шла к дубу, растущему поблизости от дома. Все становились на колени, лицом на восток, и находились в таком положении до тех пор, пока самый старший в семье не произнесет молитву, обращенную к Цачхуру Мардиани Таргялазу, с просьбой о благословении и прощении грехов. Вечером, в этот же день, уже дома, названному в молитве божеству приносили в жертву каплуна. В некоторых семьях в честь этого божества хранили кувшин с посвященным ему вином. Священный дуб рубить запрещалось (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 23).
• Легенда о диком козле как жертвенном животном. С этим ритуалом была связана легенда, в которой говорилось, что в старину божество ко дню своего жертвоприношения само приводило дикого козла (самца). Эта легенда представляет собой один из вариантов широко распространенных на всем Кавказе и, в частности, в Абхазии легенд о приходящих в определенный день года к месту своего жертвенного заклания животных. Происхождение легенд связано с древнейшими способами охоты на диких зверей (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 23).
• Попытка расшифровки имени Цачхур Мардиани Таргялаз. Н. С. Джанашиа пытался расшифровать имя Мардиани Таргялаз, возводя его к грузинским словам: мадлиани – «благодатный» и мтавар-ангелози – «архангел». Что же касается слова Цачхур, содержащегося в наименовании данного божества, то Джанашиа почему-то оставляет его без объяснения. Однако для уяснения его первоначальной природы расшифровка этого слова представляется важной. Ацачхурра – абхазский глагол, означающий «мочиться под себя», от него происходит прилагательное цачхур – слово, довольно часто употреблявшееся в разговорной речи абхазов, служа метким выражением о людях, допустивших какую-либо оплошность или излишество (например, в еде). Слово мардиани по окончанию – сванское, но корень мар встречается во многих кавказских языках. В абхазском языке этот корень присутствует в словах, обозначающих богатство, изобилие, удачу и связанных по своему происхождению со словом солнце. Современное абхазское слово амра – «солнце» в прошлом звучало как мара, на что указывает сохранившаяся полногласная форма этого слова в абазинском языке. Наименование же Таргялаз на основе абхазского языка не поддается этимологизации и потому можно допустить, хотя и с большой натяжкой, его происхождение от грузинского мтавар-ангелози – «архангел». Если это так, то данное наименование проникло к абхазам сравнительно недавно, возможно, через служителей христианского культа грузинского происхождения. Необходимо отметить, однако, что с этим названием очень сходно упомянутое выше наименование Мтыргялаз – «местность», где в прошлом происходили моления фамилии Гумба (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 23-24).
• Многослойность имени Цачхур Мардиани Таргялаз и его охотничье происхождение. Приведенные данные о значении имени Цачхур Мардиани Таргялаз заставляют предполагать, что имя это многослойное, отражающее историю развития верований местного населения, начиная с древнейших времен. Будучи, очевидно, названием, относящимся к жертвенному животному, оно восходит к обозначению тех зверей, которых убивали первобытные охотники, вынужденные в силу несовершенства своего охотничьего вооружения выслеживать их в местах пастьбы, случки и т. д. Дуб, несомненно, был местом, часто посещаемым дикими животными из-за осыпавшихся с его веток желудей. Охотникам нетрудно было поймать переевших, лишенных достаточной подвижности животных. Именно этот момент они, по-видимому, подстерегали, чем и объясняется наименование «Цачхур» (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 24).
• Обожествление дуба и его значение в питании предков. Несомненно, тем обстоятельством, что дуб в первобытную эпоху служил одним из мест охоты на дикого зверя, и обусловлено в значительной мере его обожествление. Не следует забывать также, что дуб служил и самому первобытному человеку источником питания. У абхазов еще сравнительно недавно в голодные годы в пищу употреблялись желуди. Сохранилась пословица: «Кушай дуб (желуди), пей вино» (джиф, аҩыжә) (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 25).
• Дуб как фамильный тотем предков абхазов. Об огромном значении дуба в жизни первобытного человека свидетельствуют также и некоторые сохранившиеся абхазские фамилии: Аджба, Джапуа, Джанба и др. По-видимому, дуб имел у предков абхазов тотемное значение. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 25).
• Знахарство и магия: дуб как источник лечения. К более позднему времени, нужно полагать, относится знакомство первобытных людей с лечебными свойствами коры и листьев дуба, что, наряду с открытием лечебных свойств других растений, способствовало возникновению и развитию знахарства, которое впоследствии обросло многочисленными магическими обрядами. О том, что у предков абхазов дуб широко использовался в знахарстве, свидетельствует ряд данных, например, частое упоминание дуба в заговорах от дурного глаза. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 25-26).
• Заговор с ножницами: защитный ритуал с участием дуба. О существовании, например, обрядов прохождения через «дубовые ворота» свидетельствуют слова одного из заговоров от нападения хищников на домашний скот, произносимые троекратно над раскрытыми ножницами. Произнеся заговор, дули на ножницы, затем их закрывали и связывали. Когда же скот появлялся, ножницы развязывались. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 26).
• Двойственное отношение к дубу из-за его связи с молнией. Важнейшей причиной обожествления дуба является также то, что он обладает свойством больше других пород деревьев привлекать к себе молнию. Как известно, молния и все явления, с ней связанные, уже на самых ранних этапах исторического развития становятся объектом почитания. В связи с присущим дубовому дереву свойством притягивать молнию, у абхазов наблюдается двойственное отношение к нему: с одной стороны, как мы видели, для совершения своих главных молений они искали дубовое дерево, как бы далеко оно ни находилось, а с другой – они срубают любое дубовое дерево, растущее вблизи усадьбы. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 26).
• Огонь, молния и запрет на дуб рядом с жилищем. Эта двойственность вполне понятна. Будучи деревом, более других притягивающим молнию, оно, по-видимому, первоначально нередко служило источником огня. Огонь же, которому стали поклоняться очень рано, почитался вдвойне: и сам по себе, поскольку имел жизненно важное значение для человека, так и из-за своего происхождения от молнии. По вполне понятным причинам, имея такие свойства, эта порода дерева была нежелательна вблизи усадьбы. Этой двойственностью в отношении к дубу объясняется, по-видимому, тот факт, что дуб не упоминается у абхазов ни среди счастливых, ни среди несчастливых деревьев. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 26).
• Военные ритуалы абхазов у священного дуба. Связью дуба с почитанием молнии объясняются многие ритуалы, совершаемые у этого дерева перед войной или набегом. Как известно, в период перехода от бесклассового к классовому обществу, на стадии военно-демократического строя, божества-громовники становятся божествами войны. Ритуалы перед дубом, имеющие целью получение успеха в войне или набеге, практиковались у абхазов еще в конце XVIII – начале XIX вв. Так, например, по сведениям И. А. Гильденштедта и Н. Данилевского, перед походом или набегом воины-абхазы собирались у старого дуба, вонзали в него сабли и устраивали хоровод вокруг священного дерева. Затем следовало пиршество. С. Броневский, который подтверждает существование этого обычая у абхазов, уточняет: «сиих языческих обрядов держатся наипаче горские абхазы». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 27).
• Почитание дуба и культ молнии у адыгов. У адыгов дуб также считался неприкосновенным деревом. С него нельзя было взять ни одной ветки. Молились у дуба, сняв шапки и стоя на коленях. В молитве сначала обращались к главному богу, затем – к божеству молнии Шибле и к христовой матери Мерем. В верованиях адыгов выявляется точно такая же связь почитания дуба с культом молнии, как и у абхазов. У шапсугов, например, дуб называли богом молнии и грозы и обращались к нему с молитвой во время засухи или, наоборот, для прекращения дождей. Как и у абхазов, у адыгов дуб был местом принесения очистительной присяги. Пережитком этого обычая следует считать описанный Л. Я. Люлье обычай адыгов приносить присягу на посохе, вырубленном в священной роще. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. ‒ Сухум, 2021, стр. 27).
• Культ дуба и корова бога у адыгов. Материалы адыгов представляют значительный интерес, поскольку с культом дуба у некоторых из них связывались предания о корове бога. Ахына, представляющие собой варианты упомянутых выше легенд о животных, приходящих к месту своего собственного жертвенного заклания. Эти легенды по своему происхождению связаны с самыми древними способами первобытной охоты. Так абадзехи, называвшие бога Ахыном, приносили ему жертвы у почитаемых дубов (тхачаг). «Здесь они резали священную корову, старики призывали Ахына помочь народу, затем корова делилась на части и тут же съедалась». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 28).
• Почитание дуба в Грузии и монастырь Мартвили. Поклонялись дубу и в Грузии, особенно, в западной ее части. В Мегрелии некоторые лесные пространства считались священными, где вырубка леса воспринималась как святотатство. Монастырь Мартвили, являвшийся резиденцией епископа Мегрелии и Имеретии, по преданию, был построен на месте гигантского дуба, пользовавшегося почитанием у окрестного населения, именовавшего его чкон диди – «большой дуб». Согласно преданию, апостол Андрей, проповедуя и крестя народ, зашел в Мартвили и срубил дуб, перед которым приносились язычниками жертвоприношения. На этом месте он заложил церковь. Воспоминание о поклонении дубу, предшествовавшего принятию христианства в этих местах, сохранялось не только в преданиях, но и в названии епископов Мартвильских еще во второй половине XIX в. Они носили имя Чкондидели. Графиня Уварова, побывавшая здесь в 80-х гг. и описавшая свои впечатления о монастыре в Мартвили в «Путевых заметках», изданных в Москве в 1887 г., высказала предположение, что это название перешло к епископам Мартвили от тех выборных людей, которых глас народа назначал в былые времена для управления страной и решения возникающих споров. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 28).
• Культ дуба на Кавказе по Н. Я. Марру. Н. Я. Марр, по данным которого ареал распространения культа дуба на Кавказе включал территорию, «начиная с восточной Грузин до Мингрелии и Абхазии у Черного моря и далее на север за Кавказским хребтом – среди черкесов», – считал, что в далеком прошлом между народами, населявшими этот регион, существовала значительная общность, что отразилось, в частности, в названии дуба у всех этих народов, представлявшего разновидность одного и того же корня. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 29).
• Распространение культа дуба за пределами Кавказа. В настоящее время накопились данные, свидетельствующие о том, что ареал распространения культа дуба выходит далеко за пределы Кавказа. Ряд пережиточно сохраняющихся обычаев, в той или иной форме связанных с почитанием дуба, желудя и т.п. зафиксирован у народов, проживающих на территории Малой Азии и Ближнего Востока. Такие обычаи сохранили свою живучесть, например, и среди значительной части курдских племен. О. Вильчевский, посвятивший курдам ряд исследований, считает то обстоятельство, что у курдов сохраняется почитание дуба наряду с тем значением, которое до сих пор имеет дуб в их хозяйственной жизни, «наиболее веским доказательством того, что в формировании курдского народа в качестве до сих пор ощущаемого субстрата приняли участие автохтонные племена охотников-собирателей, в экономике которых большую роль играл дуб и съедобные желуди». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 29).
• Дуб как священное дерево в Передней Азии и Европе. Отношение к дубу как священному дереву имело место в глубокой древности почти у всех народов Передней Азии и Европы. У древних израильтян дуб служил символом силы и счастья человека. Из этого дерева, как наиболее долговечного, они изготовляли себе идолов. В Библии упоминается «дуб чародеев», под которым, вероятно, производились заклинания и давались прорицания. Иосиф Флавий, повествуя об «Авраамовом дубе», также упомянутом в Библии, локализует его в местности Мамра, в расстоянии полудня пути к западу от Хеброна. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 29).
• Культ дуба у кельтов. Известно, что у кельтов в Галии друиды для своих торжественных богослужений избирали дубовые рощи, и ни одного обряда они не совершали без дубовых листьев. В связи с этим культом наблюдалось у них и особое отношение к омеле, растущей на дубе. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 30).
• Почитание дуба в Древней Греции и Риме. Дуб считался священным и в древней Греции. «Самое древнее, быть может, и уж, наверное, одно из самых главных святилищ Греции, а именно, святилище Додона, было местом, где Зевсу поклонялись в виде дуба, являвшегося одновременно и оракулом. Грозы, которые, как говорят, особенно часто, чаще, чем в других местах Европы, свирепствуют в Додоне, делали это место излюбленным жилищем бога, голос которого слышался как в шуме и шелесте листьев дуба, так и раскатах грома». По мнению А. Ф. Лосева, поклонение дубу в Додоне, посвященное Зевсу, было основано на первоначальных представлениях, по которым это был не дуб Зевса, но сам Зевс в виде дуба. В древнем Риме дуб считался деревом, посвященным Юпитеру. Там, например, поклонялись дубу Юпитера Капитолийского. Корону из дубовых листьев носили по традиции цари Альбы. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 30).
• Культ дуба у древних славян и литовцев. У древних славян дуб был священным деревом бога грома Перуна. По некоторым сведениям, у огромного идола Перуна, возвышавшегося в Новгороде, горел неугасимый огонь, поддерживаемый дубовыми дровами. У литовцев дуб также был посвящен их главному божеству Перкунасу или Перкусу. В честь него поддерживались два неугасимых огня из дров дуба. Если один из огней угасал, то его снова разжигали путем трения кусков священного дерева. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 30).
• Магическое значение ореховых деревьев у абхазов. Орех (фундук, грецкий) (араса, ара). Ореховым деревьям у абхазов придавалось большое значение в ритуальной практике. Особенной магической силой наделялся мелкий орех (фундук). Во всех обрядах жертвоприношения, при которых убивается животное, жертвенные части – сердце и печень нанизываются обязательно на фундуковую палочку, после чего произносятся молитвенные слова, адресованные божеству. Во многих обрядах у абхазов имело место ритуальное употребление ножа, сделанного из фундука, которым фиктивно разрезалось обрядовое кушанье, вслед за чем его разрезали настоящим ножом. Фундуковая палочка была необходима также при замешивании теста для выпечки ритуальных хлебов или чуреков. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 28).
• Фундуковые палочки в магических обрядах. Фундуковые палочки и хворостинки были также атрибутами многочисленных магических обрядов абхазов. Так, например, 20 фундуковых палочек и две такие же хворостинки употреблялись в обряде обвода коровы вокруг больного с целью его исцеления. Палочками метали в корову, а хворостинками подгоняли ее. Считали, что употребление фундуковых палочек и хворостинок служит залогом, гарантирующим, что обещанная божеству жертва будет действительно выполнена. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 28).
• Фундуковая палочка в обрядах проклятия. Фундуковая палочка была необходимым атрибутом и в обрядах проклинания. Желающий кого-либо проклясть, держа эту палочку в правой руке, должен был произнести свое проклятье в адрес того или иного человека, после чего бросал эту палочку и возвращался домой, не оглядываясь. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 28).
• Особая роль фундука в обрядах абхазов. Особая роль фундука в обрядах и ритуалах абхазов объясняется в первую очередь его большой ролью в хозяйственной жизни народа. Его плоды употреблялись в пищу, хворост служил лучшим материалом для плетения необходимой в хозяйстве утвари, а также жилища. Но самое главное, чем обусловлено особое ритуальное значение фундука, – это то, что он, по всей вероятности, использовался для добывания огня. Как пережиток это сохранялось еще сравнительно недавно, например, во время эпидемий священный огонь добывался посредством трения двух сухих фундуковых палочек. Так, по сведениям Н. С. Джанашиа, при появлении мора среди животных абхазы тушили все огни и добывали указанным способом священный огонь. При этом исполнялась специальная песнь в честь божества Айергь (Аиергь-ашәа). От добытого подобным образом священного огня зажигались большие костры, между которыми проводились все домашние животные, а также проходили и люди. От этого огня разводили новые огни и в домах, для чего каждый участник обряда должен был взять по головешке от священного костра и принести ее домой. О роли фундука в качестве источника огня напоминают и некоторые ритуалы фамильного культа абхазов. Так, например, зажженная фундуковая ветвь, предварительно высушенная, использовалась при праздновании в честь святыни фамилии Амичба. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 31-32).
• Фундук как символ обновления и оберег у абхазов. С фундуковым деревом у абхазов связывалась идея обновления и возрождения природы, на что указывает обычай абжуйских абхазов «собирать ранней весной, веточки фундукового дерева и плюща и разбрасывать их в доме, во дворе, в коровнике, курятнике и т. д.». Фундуковому дереву абхазы приписывали также особое значение как обладающему большой силой против сглаза. Из этого дерева часто делались обереги и талисманы. Пастухи и охотники старались обзавестись посохом, сделанным из фундукового дерева, т. к. он считался самым сильным оберегом. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 32).
• Магические обряды с фундуком для защиты детей. Особенно большую роль придавали абхазы фундуковому дереву при совершении магических обрядов от сглаза детей. Для выполнения одного из таких обрядов, записанного в селе Члоу в 1963 г., нужно было сорвать 20 верхушек веток фундука (молодые листья) (по общему числу пальцев рук и ног), принести их домой, обвести вокруг головы ребенка и бросить их на лошадь (пол лошади должен соответствовать полу ребенка) или быка (в случае если ребенок – мальчик) или на корову (если – девочка). Магическое значение имели также и зерна мелкого ореха. Для того, чтобы грудной ребенок развивался нормально, ему под изголовье клали в трех кисетах по 24 зерна мелкого ореха. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 32-33).
• Фундук в абхазском знахарстве и обрядах исцеления. У абхазов фундуковому дереву придавалось большое значение и в знахарстве. Многие обряды и ритуалы, целью которых было исцеление человека от той или иной болезни, выполнялись у фундукового дерева. Вот описание одного обряда, к которому абхазские знахари предлагали прибегнуть в тех случаях, когда по неизвестной причине человек становился настолько слабым, что не мог быстро ходить и его постоянно клонило ко сну. Именовался он адгьыл-ныҳәара – «моление земле». Предпочтительный день недели для выполнения этого обряда – среда или пятница. В этот день выпекался большой чурек с сыром. «Чистая», пожилая женщина вместе с больным, взяв с собой испеченный чурек, два гвоздика и маленькую куклу, одетую в красное (ее изготовляли из тряпок сами), а также кусок белой материи длиной 1,5 – 2 м, отправлялись в лес, к тому месту, где рос мелкий орешник. Здесь расстилали материю, на которую больной становился на колени. Молельщица молилась о здоровье и благополучии больного. Потом у орешника она выкапывала небольшую ямку и клала в нее куклу, два гвоздика и три ореха (грецких, если их не было, можно было и фундуковые). Ямка сверху засыпалась землей. Часть чурека съедалась больным и молельщицей. Материя забиралась молельщицей, и затем оба возвращались домой. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 33).
• Роль ветви фундука в заговорах. В некоторых обрядах фигурирует не само дерево фундука, а его ветвь или хворостинка. Ветвь фундукового дерева является объектом магических церемоний в многочисленных заговорах абхазов. Так, например, в одном из заговоров от укуса змеи знахарь произносит слова заговора над веткой фундука, принесенной ему кем-либо от укушенного змеей. После того, как слова произнесены, ветку несут обратно к больному в полной уверенности в исцелении укушенного. У Д. И. Гулиа имеется описание и другого варианта этого ритуала: «Тотчас же после укушения змеей кого-либо, кто-нибудь ломает ветку мелкого ореха (фундука) и спешит к заговаривающему. Подойдя близко к нему, бросает ветку перед ним. Заговаривающий поднимает ветку, ломает над своей головой и бросает назад. Затем над стаканом воды произносит заговор и дает выпить воду принесшему ветку...», после чего считается, что больной должен поправиться. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 33-34).
• Фундуковая щепочка в гаданиях. В некоторых ритуалах у абхазов фигурирует фундуковая щепочка. Так, например, в молодежных гаданиях о супружеском счастье, которыми заканчивается цикл весенних обрядов, посвященных божеству плодородия Айтару, в большом количестве варились вареники конусообразной или кругло-уплощенной формы (акваквар) и несколько таких же вареников, но меньшего размера и сильно пересоленных с таким расчетом, чтобы каждому участнику ритуала их досталось по три. В один из вареников при изготовлении кладется щепочка мелкого орешника, называемая «счастливой» (насыԥ змоу). Участники ритуала выходили во двор и в темноте молча ели вареники, мысленно прося Лымилах (по-видимому, покровителя супружеского счастья) удостоить их своей благосклонности. Затем все возвращались в дом и проводили весело время за ужином. Пить, однако, при этом не разрешалось, т. к. верили, что во сне жаждущему подаст пить суженый. Тот, кому доставалась «счастливая» щепочка, считался счастливым на весь год и устраивал всем участникам пир. На следующий год ритуал очередного гадания должен был быть проведен у него. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 34).
• Сравнение ритуалов гадания у абхазов и мегрелов. Ритуал гадания о супружеском счастье совершался у абхазов в понедельник и совпадал с первым днем христианского Великого поста. В этот же день молодежные гадания устраивались и мегрелами. У них этот день назывался «счастливый понедельник» (туташха бедниери), но сам ритуал гадания несколько отличался от абхазского. Главное отличие заключалось в том, что, съев положенные хлебцы, в том числе пересоленные, молодые люди оставались ночевать в доме, в котором устраивался обряд, и располагались по обе стороны помещения: девушки ложились спать на лавках по одну сторону, юноши – по другую. Утром все рассказывали друг другу, что им снилось. Верили, что если в этом году кому-либо суждено было вступить в брак, то он должен был увидеть суженого или суженую в эту ночь. Как и у абхазов, у мегрелов тот, кому доставался хлебец с щепочкой, называемый «хозоквари», должен был устроить угощение с выпивкой. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 34-35).
• Роль грецкого ореха в ритуалах абхазов. Гораздо более скромная роль в ритуалах абхазов выпала на долю грецкого ореха. Судя по имеющимся данным, она ограничивалась обрядами знахарского назначения. Так, например, в прошлом широко практиковался обряд протаскивания больных под корнями дикого ореха, известный под названием «арадацкылхра». К этому обряду прибегали в случае продолжительной болезни, когда не помогали никакие другие средства, а также в случае заболевания детей коклюшем. Для совершения этого обряда необходимо было осторожно обкопать: ореховое дерево между корнями. Через полученное таким образом отверстие больного заставляли проползти. Г. Ф. Чурсину и Е. М. Шиллингу во время их поездок по селам Абхазии рассказывали о подобном обряде, выполнявшемся под выступающими над землей корнями этого дерева для лечения некоторых детских болезней и особенно в целях избавления детей от кори и коклюша. В Абхазии были известны еще и другие обряды, проводимые под ореховом деревом. Так, например, в Абжуа, по рассказам информаторов, пользовалась известностью мать некоего Сурата Адлейба, хорошо знавшая какое-то моление под ореховым деревом. К ней обращались женщины, жаловавшиеся на болезнь, но что это была за болезнь, неизвестно. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 35).
• Предостережения, связанные с грецким орехом. Хотя, как видно из изложенного, ореховому дереву в представлениях абхазов приписывается свойство благоприятно воздействовать на организм человека, однако в отношении к этому дереву существует также убеждение, что под ним не следует спать во избежание паралича (адабла). (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 35).
• Значение орешника у народов Кавказа. Особая роль орешника в некоторых обрядах и ритуалах прослеживается и у других народов Кавказа. Так, например, исследователями выявляется факт почитания орешника у адыгов и осетин. Выяснено, что у адыгов в некоторых праздничных обрядах и знахарстве орешнику придавалась особая роль. Особенно хорошо выявлена роль этого дерева у шапсугов, у которых ему приписывали способность лечить всевозможные болезни, женское бесплодие, детские недуги. По нашим материалам, у шапсугов каждая фамилия в прошлом имела ореховое дерево, под корнем которого осторожно выкапывалось отверстие. Три раза в год все члены семей данной фамилии проползали через это отверстие. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 36).
• Протаскивание под деревьями и его смысл. Протаскивание больных под деревьями или вообще через какие-то другие отверстия – явление довольно распространенное и за пределами Кавказа. У некоторых народов Сибири и Севера еще недавно сохранялись представления, объясняющие такие действия. Так, например, по воззрениям долганов, такие действия следовало совершать потому, что нечистота (следствием которой, по представлениям многих народов, и были болезни и неудачи) обладала свойством не проходить через отверстие или расщеп дерева. В связи с этим у них даже дуло ружья, переставшее попадать в цель, протаскивали через камень с отверстием, который всегда почитался как покровитель семьи. Протаскивание же именно под ореховым деревом, практиковавшееся народами Кавказа считалось, по-видимому, вдвойне благотворным и из-за приписываемых этому дереву целебных и магических свойств. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 36).
• Роль граба в мифологии и религии абхазов. Грабовому дереву в мифологии и религии абхазов принадлежала большая роль. По представлениям народа, сохранившимся до настоящего времени, молния не поражает это дерево. Руководствуясь этим убеждением, абхазы никогда не рубили граб, если он рос вблизи жилья, в отличие от дуба, который вырывался с корнем. Если граба не было поблизости от усадьбы, его специально выращивали. Даже на засеваемом поле, где вырубались все деревья, граб оставался в полной неприкосновенности. Граб не вырубался также на участке, предназначавшемся для посадки фруктовых деревьев. Часто на грабовые деревья пускалась виноградная лоза. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 36-37).
• Граб как защита от молнии. Вера в граб, как в чистое дерево, отвращающее молнию, была у абхазов настолько велика, что, по их представлениям, достаточно было сделать какую-то часть из граба, чтобы обезопасить дом и его обитателей. С. Т. Званба отмечал: «Во всех абхазских строениях непременно должна быть какая-нибудь часть из граба, хотя бы и не было надобности непременно в грабовом лесе». В тех случаях, когда при возведении жилого дома по каким-либо причинам не была учтена эта традиционная черта строительной техники, при начале грозы кто-нибудь из семьи шел к растущему поблизости грабовому дереву, срывал с него ветвь и нес в дом, будучи в полной уверенности, что молния после этого не ударит. В прежние времена перед тем как пуститься в дальнюю дорогу необходимо было кроме всех нужных для путешествия вещей запастись еще и веточкой грабового дерева, которая должна была обезопасить путника в случае грозы. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 37).
• Запреты, связанные с грабом. С грабовым деревом был связан у абхазов ряд запретов. Так, например, ни в коем случае нельзя было стрелять в мишень, сделанную из грабового дерева. Объясняют это так: «Раз молния не ударяет в граб, то и человек не должен стрелять в него». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 37).
• Грабовые рощи как места молений у абхазов. Грабовые рощи, наряду с дубовыми, были у абхазов излюбленными местами совершения фамильных и общинных молений (особенно о дожде). Так, например, жители села Абгархук еще до недавнего времени ежегодно собирались в грабовой роще, расположенной на самой высокой точке местности, для совершения традиционного обряда. Здесь, по пережиточным представлениям некоторых жителей села, находится место сидения святыни Аац-ных, подниматься к которому было строго запрещено под страхом страшного наказания: рассечения головы на две части. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 37-38).
• Фамильные моления у граба в Абжуйской Абхазии. В Абжуйской Абхазии некоторые фамильные моления также были связаны с грабом. Так, например, семьи фамилии Аргун в селе Ткварчели считали своей святыней большое грабовое дерево, росшее у подножья священной горы Лашкендар. В это дерево на уровне несколько ниже человеческого роста была вделана доска (около метра длиною), служившая алтарем. Верующие, приходившие сюда специально помолиться, клали деньги на доску. У подножья дерева сжигались свечи. Возле этого места находилась баня, и все те, кто ее посещал, возвращаясь, подходили к этому дереву, произносили молитву и оставляли деньги. Даже после того, как доска сгнила от времени, эта традиция еще долго сохранялась, но деньги стали бросать на землю у подножия дерева. К грабу у подножья горы Лашкендар стекались многочисленные верующие из окрестных сел, надеявшиеся получить от святыни избавление от болезни или же от какого-либо другого несчастья. В 1963 г. жительница села Члоу Терезия Шакая (по мужу Цвижба) рассказывала следующее: «Когда я была девушкой, у меня тяжело заболел брат. Я дала клятву, что не буду есть три дня и босиком отправилась к горе Лашкендар. У ее подножия стоял большой граб, принадлежавший фамилии Аргун. Подойдя к этому дереву, я положила на специальную дощечку наподобие стола, пристроенную к стволу, серебряные деньги. Затем я сожгла там свечу. Деньги, которые клались на этот столик, мог взять любой прохожий: это не считалось грешным». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 38).
• Граб в знахарстве и сохранение верований. Граб, по-видимому, когда-то использовался у абхазов и в знахарстве. На это указывает упоминание этого дерева в некоторых заговорах. Например, в одном заговоре против укуса змей говорится о «сухом месте граба». Пережитки религиозных верований, связанные с почитанием грабового дерева у абхазов, сохранялись в начале 70-х гг., когда в ряде сел Абхазии было зарегистрировано проведение молений в грабовых рощах, на что вынуждена была реагировать даже местная печать. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 38).
• Объяснения магических свойств граба у абхазов. У абхазов существуют два объяснения удивительного свойства граба не привлекать к себе молнию. Одно из них – мифологическое: граб – дерево, находящееся под покровительством богоматери, происходившей, по их понятиям, из рода Хеция. Наряду с этими представлениями, сложившимися, по-видимому, в сравнительно позднее время, у абхазов и доныне существует поверье, которое имеет основание рассматривать как древнейший слой представления о деревьях вообще, и о грабе в частности. По этим представлениям, древняя абхазская фамилия Хеция находится под покровительством граба. Само наименование Хеция совпадает с названием граба (ахяца). Выходит, что не дерево находится под покровительством божества (богородицы), но сам граб выступает в роли покровителя людей, в частности, представителей фамилии Хеция. Не является ли это указанием на то, что граб считался тотемным деревом этой фамилии. Именно так и объяснял факт совпадения наименования указанной фамилии и абхазского слова, означающего граб, Г. Ф. Чурсин. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 39).
• Рациональное объяснение свойств граба. Другое объяснение того, почему молния никогда не ударяет в грабовые деревья, – рациональное. Многие информаторы объясняют это тем, что граб, как правило, невысокое дерево, содержит мало влаги, а также обладает рядом других свойств, не притягивающих к себе молнию. Так, в частности, объяснял этот факт известный в Абжуйской Абхазии информатор Гуадж Ломия. (Акаба Л. Х. Избранные трудах. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 39).
• Священный бук у абхазов. Бук (ашә). Среди деревьев, считавшихся у абхазов священными, важное место занимал бук. Обряды в буковых рощах были широко распространены в прошлом. Пережитки этих обрядов стойко удерживались в быту некоторой части абхазского населения еще в середине нашего века. Об этом свидетельствуют, в частности, материалы комплексной, археолого-этнографической экспедиции, проведенной Абхазским институтом языка, литературы и истории им. Д. И. Гулиа АН ГССР летом 1959 г. в Очамчирском и Гальском районах. При обследовании руин крепостного сооружения в районе города Ткварчели участниками экспедиции были найдены мелкие деньги (никель) и несколько свечей, лежащих у подножья букового дерева. Несколько поодаль от него, к юго-западу, на маленькой лужайке росло еще одно дерево этой породы. Приношений около него не оказалось, но рядом с деревом лежала большая обломленная плита из известняка (1,80 х 1,30) с углублением у одного края. Ниже плиты находилась небольшая, но глубокая яма. Местность эта известна у окрестного населения под названием Абаажә, что означает «руины» или «старая крепость». Название, вероятно, связано с указанными выше руинами. Из опроса местного жителя Аргун Евгена Эрастовича удалось узнать, что традиция почитания букового дерева уходит в далекое прошлое. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 39-40).
• Буковые рощи и христианские храмы. В некоторых буковых рощах, почитавшихся местным населением, были воздвигнуты христианские храмы. Так, например, развалины христианского храма, известного в народе под названием Киач-ныха, находятся в местности Чегям (село Джгерда) на хребте Панаю (на высоте 1200 м над уровнем моря), еще не так давно сплошь покрытой буковым лесом. Местность эта в старину пользовалась большой популярностью во всей Абжуйской Абхазии. Именем этой святыни здесь заклинали преступников. Найденные И.Е. Адзинба при обследовании развалин храма и местности, расположенной вблизи него, многочисленные остатки керамики, груды камней, а также установленные им большие размеры самого храма привели его к убеждению о густой заселенности этой местности в прошлом. Об этом свидетельствовали и записанные им у местных жителей легенды. Но к середине XVIII в. храм приходит в полное запустение, что, по мнению исследователя, было связано с появлением турок на побережье Черного моря (XIV–XVII вв.). (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 40).
• Дополнительные сведения о храме Киач-ныха. Приведенные материалы о Киач-ныха могут быть дополнены сведениями, собранными Ш.Д. Инал-ипа, согласно которым Киач – это глава плеяды семи божеств, а храм Киач-ныха представлял собой величественное сооружение, в стены которого, по-видимому, с целью повышения его акустических свойств, были вделаны большие глиняные кувшины. В строительстве самого храма принимало участие большое число людей. Весь камень, из которого сооружена церковь, был доставлен туда из района реки Кодор путем передачи его из рук в руки. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 41).
• Легенды о строительстве храмов Киач и Пал. Интересные предания о строительстве храма Киач, как и другого сходного с ним храма Пал, также расположенного на одном из западных отрогов хребта Панаю, записаны Ц. Н. Бжаниа. Эти храмы, как сообщает он, были построены из массивных камней весом в 5–10 пудов. Расстояние от реки, где находился каменный карьер, до места закладки храма превышало один километр. Человек, которому было поручено руководить строительством храма, для того, чтобы справиться с задачей доставки камня на место строительства, расположил нанятых носильщиков попарно таким образом, чтобы они стояли друг против друга. Благодаря такой организации труда камень был своевременно доставлен на место, после чего началось строительство храма. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 41).
• Поклонение святыне после разрушения храма. Запустение и разрушение храма Киач не означало, что местное население перестало поклоняться святыне данного места. По материалам И. Е. Адзинба, представители фамилии Парлия, проживающие в селе Члоу, в честь этой святыни совершали жертвоприношения, а по материалам Ш. Д. Инал-ипа, для этой же цели представители фамилии Когониа еще до сравнительно недавнего времени ежегодно поднимались на вершину Панаю. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 41).
• Распространение культа святыни Киач. Имеется основание предполагать, что Парлия и Когониа – не единственные фамилии, сохранившие культ святыни Киач. На возможность связи с этой святыней моления фамилии Ашуба в селе Джгерда, проводившегося за месяц до Пасхи, указывает название площадки, на которой находился храм Киач. Как было установлено И. Е. Адзинба, эта площадка именовалась окрестным населением Ашвбаарха (Ашәбаарха), что означает «равнина Ашубовых». При этом нельзя не обратить внимания на имеющуюся несомненную связь между этой местностью, заросшей буковым лесом, и названием фамилии Ашуба (Ашәба), что означает «сын бука». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 41-42).
• Происхождение молений Ашубовых и святыня Нал-куба. Однако, как свидетельствуют предания абжуйских абхазов, в том числе и самих Ашуба, а также на основании ряда других данных, моление Ашубовых, как и многих других абхазских фамилий, по своему происхождению связано со святыней Нал-куба (Псху-ныха). Культ этой древнейшей святыни был перенесен предками Ашубовых и других фамилий при переселении на новое место. Этим местом и была, по-видимому, площадка с рощей буковых деревьев, культ которой получил распространение у всего окружающего населения. В более позднее время там был построен упоминавшийся выше христианский храм. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 42).
• Образ бука в абхазском фольклоре. Образ букового дерева часто встречается в абхазском фольклоре. До сего времени живы предания и сказки о золотых кладах, хранящихся в дуплах буковых деревьев или зарытых под ними и находимых впоследствии каким-либо удачником. Особенно часто бук упоминается в охотничьих поверьях и сказках. В них он выступает как одушевленное существо, покровительствовавшее хорошим охотникам. Это отражено, например, в одной сказке о мальчике – сыне знаменитого охотника. Вынужденный заночевать в лесу мальчик устроился в дупле букового дерева. Дух бука, обитавший в этом дереве, по обычаю гостеприимства, оказывает покровительство мальчику. Отправляясь в гости к божеству охоты Ажвейпшаа, он берет его с собой. Там мальчик принимает участие в божественной трапезе, по окончании которой Ажвейпшаа поручает духу бука взять мальчика под свое покровительство. Последний, прощаясь с мальчиком, предсказал ему наутро встречу с пасущимся у букового дерева туром. Предсказание сбылось, мальчик убил тура. С тех пор он стал лучшим охотником среди односельчан. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 42-43).
• Интерпретация сказки и значение бука для первобытных охотников. Сюжет данной сказки представляет собой, по-видимому, позднюю переработку древнейших охотничьих поверий, сложившихся на основе первобытных способов охоты: ловли зверей в местах их пастьбы, водопоя, случки и т.д. В приведенной сказке в яркой форме отражено значение букового дерева для охотившихся на диких зверей первобытных обитателей Абхазии. Это дерево особенно привлекало к себе диких зверей осенью, когда на землю осыпались буковые орехи. Эти орехи, по всей видимости, использовались и в питании самого человека. Имеется основание предполагать, что на этой стадии человек, проживавший на территории Абхазии использовал для питания и так называемый «гриб бука», растущий на старых буковых деревьях или на валежниках, как это делали совсем еще недавно осетины, не особенно ценившие другие виды грибов. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 43).
• Хозяйственное использование бука. К сравнительно позднему времени относится более широкое хозяйственное использование букового дерева. Однако и в нартских сказаниях, древнейшие слои которых отражают эпоху первобытнообщинного строя, упоминается «буковое веретено с имеющимся на нем каменным пряслом», при помощи которого пряла нитки мать нартов Сатаней Гуаша. Буковое дерево, особенно в тех районах, где оно росло в изобилии (на высоте от 360 до 900 м над уровнем моря), широко использовалось в строительстве как жилых, так и хозяйственных помещений, а также для изготовления разнообразных бытовых предметов и орудий труда. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 44).
• Причины почитания бука и древнее пчеловодство. При выяснении причин почитания деревьев следует иметь в виду тот факт, что в дуплах многих из них, в том числе и буковых, нередко водятся дикие пчелы. Добывание их меда на стадии присвоения готовых продуктов природы являлось важнейшей отраслью собирательского хозяйства людей, населявших в ту эпоху территорию Абхазии. Изучение представлений абхазов о покровительнице пчеловодства Анане-Гунде (имя расшифровывается как «мать роя») своими корнями уходит в эту далекую от нас эпоху. О связи буковых лесов Абхазии с древним пчеловодством свидетельствуют и топонимические данные. Название одного из сел в Сухумском районе, например, Цхала-Шубара (иногда встречается искаженная форма: Цкара-Шубара) означает «Медом (переполненные) дуплистые буковые рощи». Село это и действительно, по словам И. А. Аджинджал, «было сплошь покрыто лесом, состоявшим в основном из буковых деревьев, в дуплах которых добывался мед. Указанные выше предания абхазов о находимых в дуплах буковых деревьев или зарытых под ними золотых кладов представляют собой, по всей вероятности, воспоминания о том времени, когда их предки занимались собирательством, в том числе и добыванием меда диких пчел. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 44).
• Сверхъестественные свойства бука и его значение в мировой мифологии. Большого внимания заслуживают также представления абхазов о сверхъестественных свойствах бука, пережиточно сохранявшиеся еще до недавнего времени. Так, в 1969 г. в селе Калдахвара Г. В. Смыр от одной долгожительницы записал следующее: «Бук разговаривает. Умные люди по его речи предсказывали погоду. Узнавали также о приближении войны». Имеется основание предполагать, что бук играл определенную роль в знахарской магии, на что указывает упоминание этого дерева, наряду с дубом, в заговорах от дурного глаза. Бук занимает важное место и в мифологии многих других народов мира. «Бук нередко выступает как символ величественности, процветания, чести и победы, стойкости и полноты жизненных сил. Позднее с ним начинает связываться символика письменности, буквенного значения, литературы (русское «буква», англосаксонское «вос» и английское «воок» – книга и др.). (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 45).
• Роль ольхи в ритуалах абхазов. Ольха (ал). Священным деревом считалась у абхазов и ольха. Ее ритуальное значение хорошо прослеживается во многих обрядах, бытовавших у них в прошлом. В некоторых палочка из ольхового дерева, на которую нанизываются сердце и печень жертвенного животного, является таким же необходимым атрибутом, как и палочка из орешника (мелкого) в указанных выше обрядах. Так, в 1959 г. в селе Агу-Бедия Очамчирского района информатор Хындугу Буаа сообщил интересные сведения об обряде, устраивавшемся перед перегоном скота в горы, во время которого в жертву приносился молодой барашек (асыс) или козленок (аӡыс). Обряд этот совершался в каждой семье, отправлявшей скот в горы. В молитве, которая произносилась отцом семейства, держащим в одной руке ольховую палочку с нанизанными на нее сердцем и печенью жертвенного животного, а в другой – бокал вина, испрашивалось благополучие для стада. День моления – воскресенье. Женщинам на этом молении не запрещалось присутствовать. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 45).
• Ольха как место народных собраний и пророческое дерево. В прошлом ольховое дерево нередко служило местом народных собраний. В одном абхазском предании, записанном Ш. Д. Инал-ипа, рассказывается о том, что в селе Кутол, являвшемся некогда административным и хозяйственным центром Абжуа, жил человек, именовавшийся Кута. Перед его усадьбой стояла огромная ольха, в тени которой собирался народ для решения важных вопросов. Название села Кутол может быть объяснено как Куты ольха (Кута – «имя», ал – «ольха»). Первоначальная форма Кутал могла превратиться в форму Кутол. Представления, наделяющие ольховое дерево особыми, священными свойствами, в некоторых местах Абхазии сохранялись еще в конце 60-х гг. Так во время экспедиционных работ в 1969 г. было зафиксировано сохранение среди некоторой части сельского населения Абхазии, правда, незначительной, представления об ольхе как о человеке-пророке. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 46).
• Обряд, посвященный ал-ныха. В памяти народа сохранилось воспоминание об обряде, посвященном ал-ныха (ольховой святыне), но подробности уже позабыты. Имеется основание полагать, что этот обряд существенно не отличался от обряда, выполнявшегося у ольхового дерева, о котором дает сведения Е.М. Малия. Согласно им, если кто-либо из семьи должен был надолго отлучиться из дома, то старшая в доме женщина (обычно мать), взяв специально выпеченные хлебцы, в сопровождении этого члена семьи направлялась к растущему вблизи дома ольховому дереву. Оба становились у этого дерева. Старшая женщина, поставив ногу на его ствол, произносила молитву, в которой просила о благополучном возвращении уезжающего и давала обет принести в жертву барашка после его возвращения. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 46).
• Ольха в знахарских обрядах абхазов. Можно полагать, что ольховое дерево, как и некоторые другие лиственные породы деревьев, фигурировало некогда у абхазов и в обрядах знахарской магии. Такое предположение возникает при анализе одного из заговоров от золотухи, в котором приводятся следующие слова:
«Какой же белый человек, белым кувшином, принося воду, в белый кувшин наливал?
Пройдя Асырсыр, в ольховую сердцевину вогнал (болезнь),
Сдул на хребет Аптапшь
Сдул золотуху – отогнал от больного золотуху.
Подул на боль – боль прошла»
Этот заговор произносился три раза и после каждого раза дули на больное место. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 47).
• Хозяйственное значение ольхи. Приведенные факты культового значения ольхи отражают былое реальное значение этого дерева в хозяйстве предков абхазов в прошлом. Ольховое дерево, имеющее легкую древесину средней мягкости и прочности, легко поддающуюся обработке, мало усыхающую уже на самых ранних этапах служило человеку подходящим материалом для изготовления различных предметов, необходимых ему в быту. Даже в сравнительно недавнее время ассортимент предметов из ольхи был весьма разнообразен. Так, например, из ольхи у абхазов изготовлялись колодочные ульи, нары, кровати, молочная утварь. Древесина ольхи часто служила материалом для изготовления своего рода портфеля, богато украшенного резьбой, который входил в состав приданого, привозимого невестой в дом родителей жениха, известного под названием адапа или ахсаалатра. Ольховое дерево часто использовалось у абхазов и при изготовлении музыкальных инструментов, в частности, двухструнного смычкового инструмента – апхьарцы. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 47-48).
• Использование ольхи в быту и хозяйстве. В быту абхазов использовалась не только древесина ольхи, но и ее кора, служившая для приготовления красителя. Такое же широкое применение в хозяйственном быту имела ольха и у других народов Кавказа. У осетин, например, доски и бревна из ольхи применялись в качестве стройматериалов. Кора же ольхи так же, как и у абхазов, служила материалом при изготовлении краски для окрашивания домотканой материи. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 48).
• Ольха и ее связь с виноградом и вином. В развитии представлений об ольхе, как о священном дереве, определенную роль, по-видимому, сыграло то, что виноградная лоза у абхазов чаще всего произрастает на ольховом дереве, а эта лоза, ее ягоды и вино, приготавливаемое из них, как об этом будет сказано ниже, считались у абхазов священными. Интересно в связи с этим сохранившееся абхазское выражение: «Алт-ныха ихарахейт» (Алтәныха ихарахеит), означающее: «Он провинился перед ольховой святыней» и употребляемое для обозначения пьяного человека. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 48).
• Моление фамилии Акаба у ольхового дерева. С ольхой увязывали свое фамильное моление представители рода Акаба в Абжуйской Абхазии. В пережиточной форме это моление сохранялось еще в недавнее время у некоторых семей этой фамилии. Моление устраивалось в три года один раз во дворе самого старшего из всех семей, объединившихся для проведения этого моления. Ритуал жертвоприношения совершался под ольховым деревом. Участники – мужчины, женщины и дети – становились на колени. Жрец – самый старший, держа трезубец из орешника с нанизанными на двух его концах «акәакәар» и «ачаҕуазал» (хлебцы разной формы), сердцем и печенью (в неразделенном виде) – на третьем конце, обращался к святыне Куб-ныха, прося ее послать всем членам этой фамилии здоровья и благополучия. Жертвенное животное – трехгодовалый баран с большими рогами. Его покупали заранее, когда он был маленьким, и называли аӡатә, т. е. «отмеченный», хотя никаких отметок на нем не делали. Вскоре после принесения его в жертву приобретался другой баран. Рога жертвенного животного вешались на ольховом дереве, где они и оставались. Шкура отдавалась молельщику. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 48-49).
• Продолжение ритуала жертвоприношения и связь с родовой символикой. Во время ритуала жертвоприношения всем участникам давалось отведать по кусочку жертвенной пищи. Отрезались кусочки и от головы жертвенного животного, которая помещалась в самом центре столика, установленного под деревом, и также съедались всеми присутствующими. По окончании ритуала жертвоприношения все кушанья относились в дом, где и происходило угощение, сопровождавшееся выпивкой. В то время, когда под деревом участниками ритуала отведывались кусочки жертвенной пищи, пить вино строго запрещалось. Если это моление не удавалось совершить на третий год, его можно было провести на четвертый и даже на пятый, но, соответственно, жертвенное животное должно было быть четырехлетним или пятилетним. В те годы, когда моление не устраивалось, совершался обряд, называвшийся чирпагь (ҷырпаҕь), при котором резался петух. Указанное моление можно было совершать не только под ольхой, но и под грабовым деревом. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 49).
• Ольха как родовой тотем и фамилия Алшба. Большая роль ольхи в ритуалах, а также связь с этим деревом некоторых родовых молений абхазов – все это свидетельства того, что ольха была родовым тотемом предков абхазов. Подтверждением такого предположения служит факт сохранения среди абхазов фамильного наименования Алшба (в сильно мегрелизированной форме – Алшибая), означающего «сын белой ольхи». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 49).
• Топонимические связи ольхи с женским началом. Интересное топонимическое название, связанное с ольхой и относящееся, по-видимому, к глубочайшей древности, сохранилось в одной абхазской скороговорке, приводимой Д. И. Гулиа: «Арланаа ран лалтарра» – «Арлановых (Арлан – абхазская дворянская фамилия, редко встречающаяся в настоящее время) матери ольховая роща». Здесь следует уточнить, что слово алтарра означает роща молодых ольховых деревьев, тогда как под словом алра понимается ольховая роща, состоящая из любых деревьев, как молодых, так и старых. Увязывание в данном наименовании ольховой рощи с женщиной, в частности, с матерью, по-видимому, не случайный факт, а является отражением обычаев, уходящих своими корнями к эпохе зарождения родовых отношений и связанного с ними разделения труда между полами. Топонимы, подобные вышеприведенному, насколько нам известно, почти не встречаются в настоящее время в Абхазии. Исключением является название небольшой горки в селе Члоу – Ахвсарыхяра (Аҳәсарыхьара) – «женщин каштановая роща». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 50).
• Культ дикой груши и знахарские обряды. Дикая груша (аҳаш). У абхазов еще в недавнее время сохранялось отношение к дикой груше как к священному дереву. Одной из форм проявления культа этого дерева следует считать практиковавшиеся в дореволюционное время знахарские обряды, в которых упоминается это дерево. Особенно хорошо выявляется роль дикой груши у абхазов в заговорах от дурного глаза. Один из таких заговоров, например, заканчивался следующими словами:
«Дурноглазый с грушевого дерева свалился,
На грушевую колючку упал,
Через семь морей прогнал,
Сдул в глубь моря».
(Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 50-51).
• Дикая груша в народной медицине и заговорах. В ряде подобных заговоров употребляются различные эпитеты по отношению к этому дереву: молодое, ровное, прямое, а в одном заговоре упоминается местность – Дикие груши. При укусе скорпионом абхазские знахари не ограничивались только произнесением заговора, в котором упоминается груша, но использовали также ее листья в толченом виде, прикладывая их к ужаленному месту. Пострадавшему давали еще есть плоды этого дерева. Использование плодов дикой груши у абхазов в народной медицине, в частности, как потогонного средства имело место еще в недавнее время. Больным давали грушевый сироп (абақьмаз), разбавленный горячей водой. Этот сироп использовался и в повседневном питании: его употребляли как мед с чуреком. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 51).
• Значение дикой груши в питании и топонимике. На стадии присвоения продуктов природы дикие плодовые, в частности, груша, занимали важное место в питании населения Кавказа, где они широко распространены. Территория Закавказья, куда входит Абхазия, с примыкающими районами Ирана и Малой Азии, является, по мнению Н. И. Вавилова, основным центром видо- и формообразования всех этих растений. На основании ряда данных ученые пришли к выводу, что люди в ту эпоху не только детально знакомились с растениями, непосредственно произрастающими близ поселений, но и при передвижении использовали растительные ресурсы более отдаленных районов. Одним из фактов значения дикой груши в идеологии предков абхазов, обусловленным ее большой хозяйственной ролью, является наличие среди наименований родовых подразделений абхазского народа фамилии Хашба (Аҳашба), по всей видимости, находящейся в связи со словом, означающим дикая груша (аҳаш). (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 51-52).
• Хозяйственное использование древесины плодовых деревьев. В процессе дальнейшего развития производства, особенно после того, как завершился переход от стадии присваивающего к стадии производящего хозяйства, роль диких плодовых в питании населения постепенно снижается, но зато повышается их значение в других сферах хозяйственного быта. Древесина этих деревьев все шире используется как поделочный материал. У абхазов еще в XIX в. из древесины груши и яблони изготовлялись предметы самого различного назначения. Из яблони (ее можно было заменить кизилом или шелковицей), например, делали древко стрелы, ярмо и другие предметы хозяйственного назначения. Из нее же, а также из кизила делали посохи. В этих же целях эти породы дерева широко использовались и у других кавказских народов. У осетин, например, из грушевого дерева делали миски, ложки, корыта, тарелки. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 52).
• Культ дикой груши в христианских храмах Абхазии. При строительстве христианских храмов на территории Абхазии не были обойдены верования местного населения, наделявшего дикую грушу священными свойствами. Об этом свидетельствует, например, местное название христианского храма Ахаш-ныха (Аҳаш-ныха) – «дикой груши святыня» (божество), развалины которого сохранились и до настоящего времени в районе села Алахадзы (зона г. Гагра) у подошвы горы Дзыхча. В 1886 г. место это посетила графиня Уварова. В конце XIX в. А. Н. Дьячков-Тарасов в своей работе «Гагры и их окрестности» кроме названия Аҳаш-ныха дает еще другое название этого храма – Апшеаха. По его мнению, развалины близ села Алахадзы представляют собой остатки поселения-фактории с храмом в честь св. Софии. В 30-х гг. нашего века остатки храма и находившегося близ него дворца были осмотрены И. Е. Адзинба. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 52-53).
• Священная дикая груша у других народов Кавказа. Священной считалась дикая груша и у других народов Кавказа. Так, например, одно из самых популярных среди адыгов, особенно у шапсугов и натухайцев божество Сеосерес, покровительствовавшее путешествиям и распоряжавшееся ветрами и водами, представлялось в образе молодого грушевого дерева, срубленного в лесу. Обрубив ветки и оставив только суки, это дерево несли к себе домой для того, чтобы поклоняться ему как божеству. «Почти в каждой семье есть такое божество, – писал Фредерик Дюбуа де Монпере. – Осенью, в день его празднования, его торжественно вносят в дом при громе инструментов для религиозных церемоний и радостных криках всех обитателей жилья, поздравляющих божество с благополучным прибытием; оно уставлено маленькими свечками и на его верхушке прикреплен круг сыра; вокруг него пьют бузу, едят, поют, затем его отсылают обратно, выдворяя на старое место во дворе, где, прислоненное к изгороди, без всяких знаков божественного происхождения, оно проводит все остальное время года». Примечательно, что у адыгов дикой груше приписывается роль покровительницы скота, это указывает на значение этого дерева первоначально в охотничьем хозяйстве. Места, где росли грушевые деревья, привлекали к себе первобытных людей не только из-за плодов, но и из-за собиравшихся к ним на прокорм диких зверей. Таким образом, можно полагать, что места произрастания грушевых деревьев в определенное время года использовались древними людьми для охоты на диких зверей. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 53-54).
• Почитание дикой груши у осетин и других народов Кавказа. Большим почитанием пользовалась дикая груша и у осетин. У них, как и у абхазов, грушевые деревья служили иногда местом закладки христианских храмов. Так, когда графиня Уварова во время путешествия по Кавказу посетила Осетию и осматривала один из христианских храмов, ей указали на находящуюся неподалеку от храма другую святыню – старое заповедное грушевое дерево, окруженное камнями. Л. П. Семенов, исследуя в сороковые годы нашего столетия археологические памятники Северной Осетии, также обратил внимание на стойкое сохранение здесь следов почитания дикой груши. Такое отношение предков осетин к грушевому дереву он сравнивает с подобным отношением к этому дереву ингушей и чеченцев. Он отмечает тот факт, что у этих народов, даже при сплошной вырубке лесных массивов, грушевые деревья всегда сохранялись и иногда образовывали целые грушевые рощи. Известный советский археолог-кавказовед Е. И. Крупнов считал неслучайным факт почитания дикой груши у «таких сугубо аборигенных кавказских горцев, какими являются так называемые вейнахские народы Северного Кавказа (чеченцы и ингуши)». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 54).
• Роль рододендрона в магических обрядах абхазов. Рододендрону (ахәажә) у абхазов отводилась большая роль в магических обрядах, цель которых – получение счастья, плодородия, удачи. Из рододендрона, например, во время специального обряда, называвшегося хуажвкын (хәажәкын), делалась «счастливая» палочка (анаспацәы), которая вкладывалась в один из приготавливаемых вареников. Тот, кому доставался вареник с этой палочкой, считался счастливым на весь год и должен был устроить угощение. Особое значение придается этому растению и в других ритуалах, что нашло свое отражение в наименовании этих ритуалов – «рододендроновые» (хәажә-ныҳәа). Интересно, что хлебцы или вареники конусообразной или кругло-приплюснутой формы с начинкой или без нее, приготавливаемые как для этих молений, так и для других, именовались тем же словом, что и рододендрон – ахуажв (ахәажә). (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 55).
• Обряды «рододендрона держание» и поклонение Айтару. Среди рододендроновых молений особый интерес представляют ритуалы, объединенные под общим названием хуажв-кыра (хәажә-кыра), что означает «рододендрона держание». Эти обряды выполнялись в день, совпадавший по времени с началом христианского Великого поста и были посвящены великому божеству плодородия Айтару. В этот день (понедельник), к вечеру, из предварительно заквашенного теста приготавливалось много ахуажв обычной формы, а также по одному в форме луны и солнца. Кроме того, выпекались хлебцы в форме ступки (алаҳәара) и своеобразного молота (аклакәт). Хлебец в форме ступки делался один, а хлебцев в форме молота делалось столько, сколько было в семье женщин, плюс еще один.
Вечером, когда все члены семьи собирались и скот возвращался домой, начинался обряд моления. Все приготовленные кушанья и восковые свечи ставились на специальный длинный столик, установленный у входных дверей дома. Зажигались свечи. Глава семьи, стоя перед столиком, поочередно обращался с молитвой то к одному, то к другому божеству. При этом каждый раз он брал в руки по три хлебца, а после очередного обращения в молитве к божеству, откладывал их в сторону. Члены семьи, стоявшие позади него, после каждой молитвы произносили хором: «Аамин!». В молитве он обращался к божествам в следующем порядке: 1) Всевышний (Анцәа); 2) Айтар; 3) Алышкинтыр (божество собак); 4) Луны; 5) Солнца; 6) Анапа-на-га (божество урожая); 7) Ачишашана (божество лошадей). Когда молельщик обращался к божеству луны, солнца и урожая, он брал соответственно по одному хлебцу в форме луны, солнца и ступки. Обряд заканчивался молодежными гаданиями, о которых уже говорилось выше. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 55-56).
• Соответствие обряда «хуажв-кыра» и «отуташхури». Обряду «хуажв-кыра» у абхазов соответствует обряд мегрелов, называемый «отуташхури», то есть «понедельничный». Мегрелы верили, что всякие дела, начатые в этот день, будут удачными. Это нашло свое отражение в наименовании дня – туташха бедниера («счастливый понедельник»), о чем выше уже говорилось. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 56).
• Хозяйственная значимость рододендрона и его использование. При выявлении причин, способствовавших обожествлению рододендрона у абхазов, прежде всего следует учитывать огромную его роль в хозяйственной жизни местного населения. При использовании этого растения, как и мелкого ореха (лещины), для многочисленных нужд человеку не требуется каких-либо сложных орудий, что особенно было важно на первоначальных ступенях исторического развития. Прутья из рододендрона и лещины по своей прочности были самым подходящим материалом для возведения плетеных жилищ. И, действительно, большинство сохранившихся у абхазов старинных плетеных домов было сделано из рододендрона или лещины. Рододендроновые прутья использовались при возведении оград. Кроме того, из рододендрона, как особо твердого материала, изготавливались волокуша (ачалт), а также другие орудия труда.
В быту абхазов широко использовались и листья рододендрона. При выпечке теста мокрые листья рододендрона (как и других широколиственных пород деревьев, например, каштана, инжира, чинары, ольхи) стлали на чисто выметенный раскаленный очаг в несколько слоев. На эти листья клали тесто, сверху него опять в несколько слоев и рядов стлали листья, а сверху – жар от костра. Этот древний способ выпекания хлеба сохранялся у абхазов еще недавно при приготовлении жертвенных хлебов. Тот факт, что названия ритуальных хлебцев совпадают с названием рододендрона, указывает на широкое использование именно рододендроновых листьев при приготовлении хлеба. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 56-57).
• Рододендрон как место общественных сборищ и в абхазской мифологии. Рододендрон в прошлом служил, по-видимому, местом общественных сборищ, на что указывают сохранившиеся в Абхазии топонимические наименования, например, название населенного пункта в селе Джгерда-Хуажшвара (то есть «роща рододендрона»). Имеется также название Хуажвкыт (Хуәжәқыҭ) – «рододендроновое село» в районе Каман, недалеко от Сухуми. Несколько выше этой местности расположена гора Амбыр, считавшаяся священной (Амбыр-ныха). Здесь периодически собирались окрестные жители для совершения жертвоприношения. В старину в этом месте была построена христианская церковь. В мифологии абхазов рододендрон занимает видное место. Так, например, весьма популярен в абхазских нартских сказаниях персонаж под именем Хважарпыс, что означает «рододендроновый парень». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 57).
• Культ липы у абхазов и ее связь с храмами. Липа (аҭәа) также считалась священным деревом у абхазов. Краевед И. Е. Адзинба обнаружил вековые липовые деревья, вероятно, почитаемые, вблизи многих исследованных им храмов. Например, при изучении развалин христианского храма Абаа-хыб в селе Гвада (Очамчирский район), он обратил внимание на огромную липу, единственную в поселке, которая высохла и свалилась в 1910 году. Вековые липовые деревья были встречены И. Е. Адзинба и при обследовании многих других храмов Абхазии, включая Илор, Бедию, Лыхны, Киач. Под корнями липы у Киачского храма (село Джгерда) он обнаружил древний склеп, что дало ему основание предположить, что липа сажалась над могилами почётных духовных лиц.
Относительно храма в Бедии И. Е. Адзинба сообщал, что до 1910–1911 годов у его ворот стояла огромная вековая липа с дуплом, в котором долгое время жили шесть монахов. Храм в селе Лыхны, функционирующий и сейчас, и дворец владетельного князя Абхазии, сохранившийся в виде развалин, были построены в священной липовой роще. В одном справочнике о Черноморском побережье Кавказа, изданном в Петрограде в 1916 году, упоминается, что «здесь до сих пор абхазцы справляют свои общественные обеды и гулянья в дни св. Пасхи, Троицы и другие праздники...». (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 57-58).
• Семейно-родовые и общественные моления у липы. В липовых рощах совершали свои семейно-родовые моления и некоторые абхазские фамилии. Так, по сообщению Мурата Корсантия, представители его фамилии, проживающие в селе Нижняя Эшера, поклонялись Эшер-ныха, в святилище которого было много липовых деревьев. Семейно-родовые моления в этой местности уже давно не практикуются, но общественные (поселковые) моления о дожде, так называемые ацуныхвара (ацу-ныҳәара), устраивались ещё недавно. (Акаба Л. Х. Избранные труды. В двух томах. Т. 1. – Сухум, 2021, стр. 58).
