— Не смей трогать мою куклу! — взвизгнула Настя, вырывая из рук старшей сестры фарфоровую красавицу с золотистыми локонами. — Мама! Вера опять берет мои игрушки!
— Да ладно тебе, жадина! — огрызнулась восьмилетняя Вера, но куклу все же отпустила. — Подумаешь, какая принцесса нашлась!
— Девочки, ну что за крики с самого утра! — Галина Петровна вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. — Вера, оставь сестру в покое. У тебя своих игрушек полно.
— У меня старые все, а у неё новые! — возмутилась Вера. — Это несправедливо!
— Потому что я младшая, — довольно произнесла Настя, прижимая куклу к груди. — Мама сама говорила.
Вера стиснула зубы и промолчала. Да, мама действительно так говорила. И бабушка тоже. И тетя Лида. Все вокруг только и твердили: «Настенька маленькая, ей уступить надо», «Настенька болезненная, её беречь нужно», «Настенька такая славная девочка».
А что Вера? Вера большая, Вера сильная, Вера должна понимать. Всегда должна понимать и уступать.
— Иди завтракать, — устало сказала мать. — И сестру зови.
В школе Вера старалась забыть о домашних неприятностях, но даже там её преследовал призрак младшей сестры. Учительница Марья Ивановна частенько спрашивала, как дела у Настеньки, не болеет ли, скоро ли пойдет в первый класс.
— А ты, Верочка, помогаешь сестричке к школе готовиться? — спросила она как-то после урока.
— Помогаю, — соврала Вера.
На самом деле она терпеть не могла эти занятия. Настя капризничала, не хотела учить буквы, жаловалась, что устала. А мама каждый раз говорила: «Ну что ты к ней придираешься? Видишь, ребенок устал».
— Настька, буква «А» пишется не так! — сердилась Вера, стирая криво нарисованную закорючку. — Смотри, как надо!
— Не хочу! — хныкала сестра. — У меня рука болит!
— Ничего у тебя не болит! Просто лентяйка ты!
— Мама! Вера меня обзывает! — тут же орала Настя.
И мама, конечно же, ругала Веру. Всегда ругала Веру.
Когда Настя пошла в школу, Вера надеялась, что теперь-то сестра поймет, каково это — учиться, стараться, получать двойки и тройки. Но не тут-то было. Настя училась легко, получала одни пятерки, а учителя её просто обожали.
— Какая же твоя сестра способная! — восхищалась классная руководительница Веры. — Прямо отличница растет. А ты бы поучилась у неё, как надо заниматься.
Вера молчала, сжав кулаки. Что тут скажешь? Что Настя не способная, а просто везучая? Что ей все легко дается просто так, без усилий? А Вере приходится зубрить до ночи, чтобы получить хотя бы четверку.
Дома тоже покоя не было. Настя росла настоящей красавицей — светловолосой, голубоглазой, с нежной кожей. Все соседки ахали, увидев её: «Ой, какая куколка! Прямо ангелочек!»
А Вера? Вера была обычной. Не красавица, не уродина — самая что ни на есть обычная девочка с каштановыми волосами и серыми глазами. Таких — миллионы.
— Наша Настенька артисткой будет, — мечтательно говорила мама, расчесывая дочери волосы. — Или моделью. С такой внешностью грех не воспользоваться.
Вера делала вид, что не слышит, но каждое слово больно резало по сердцу. Выходит, она — не грех не воспользоваться своей внешностью? Выходит, из неё ничего путного не выйдет?
— А я врачом буду, — тихо сказала она однажды.
— Врачом? — удивилась мама. — Ну, если получится. Учиться-то надо хорошо.
«Если получится». Не «обязательно станешь» или «у тебя получится», а «если получится». Как будто мама и не верила в неё вовсе.
Настя между тем росла и хорошела. В старших классах за ней уже увивались мальчишки. Она кокетничала, строила глазки, получала подарки и цветы. Вера наблюдала за этим с горечью и завистью.
— Смотри, какие серьги мне Андрей подарил! — щебетала Настя, крутясь перед зеркалом. — Говорит, они под цвет глаз!
— Красивые, — процедила Вера сквозь зубы.
А ведь она тоже мечтала о том, чтобы кто-нибудь дарил ей подарки, говорил комплименты. Но кто же будет обращать внимание на серую мышку, когда рядом сияет такая красота?
— Веруня, а ты чего такая кислая? — спросила Настя, заметив сестринское настроение. — Тебе тоже серьги купить?
— Не надо, — отрезала Вера.
Она не хотела подачек. Не хотела жалости. Хотела, чтобы её саму кто-то заметил, оценил, полюбил. Но где же взять такого человека?
После школы Настя поступила в театральный институт. Мама была на седьом небе от счастья.
— Я всегда знала, что из тебя актриса получится! — сияла она. — Такой талант, такая красота! Ты обязательно знаменитой станешь!
Вера тем временем грызла гранит науки в медицинском. Было трудно, очень трудно. Анатомия, физиология, химия — все это требовало постоянной зубрежки и напряжения. Но она не сдавалась. Пусть будет врачом, пусть не такой яркой звездой, как сестра, зато нужной людям.
— Как дела в институте? — спрашивала мама, но было видно, что её больше интересуют Настины успехи в театральном.
— Нормально, — коротко отвечала Вера.
— А Настя вчера звонила, рассказывала, что её на главную роль в курсовом спектакле взяли! Представляешь? На первом курсе — и сразу главная роль!
Да, Вера представляла. Настя всегда и во всем была первой.
Годы шли. Настя действительно стала актрисой, правда, не слишком известной. Играла в небольшом театре, изредка снималась в сериалах. Но мама все равно гордилась: дочка — актриса! А Вера стала врачом-терапевтом, работала в обычной поликлинике, лечила людей, помогала им. Но мама как-то не очень этим восхищалась.
— Настька опять в новом сериале снимается, — рассказывала она подругам. — По телевизору показывают будут. А Вера... ну, Вера в больнице работает.
Вера слушала и молчала. Что тут скажешь? Что её работа не менее важна? Что она спасает людские жизни, а не развлекает публику? Но кому это интересно?
Замуж Настя вышла первой, конечно же. За красивого актера из своего театра. Свадьбу играли пышную, с кучей гостей и фотографов. Мама сияла от счастья, рассказывая всем, какой у неё зять замечательный, какая красивая пара получилась.
— А ты, Верочка, когда замуж-то собираешься? — спрашивали тетки. — Уже тридцать скоро, а все одна да одна.
Вера пожимала плечами. Личная жизнь у неё действительно не складывалась. То ли времени не хватало, то ли мужчины попадались не те. А может, все дело было в том, что она разучилась верить в свою привлекательность, загнанная в тень яркой сестры.
Зато Настя через год родила дочку. Светленькую, как она сама, хорошенькую. Мама просто с ума сошла от радости.
— Внучка! Моя внучка! — причитала она, не выпуская ребенка из рук. — Какая красавица растет! Прямо вылитая мама!
Вера смотрела на племянницу и думала: неужели и с ней будет то же самое? Неужели и её дочери (если они вообще будут) придется всю жизнь жить в тени этой маленькой принцессы?
Но жизнь, как оказалось, умеет преподносить сюрпризы. Настин брак продержался всего три года. Муж-актер оказался не только красивым, но и легкомысленным. Ушел к молоденькой студентке, оставив жену с ребенком на руках.
— Не могу понять, как такое случилось, — плакала мама. — Такая красивая пара была, такие талантливые оба!
Настя рыдала, называла себя дурой и неудачницей. Театр пришлось оставить — маленький ребенок требовал постоянного внимания, а с актерской зарплатой было не прожить.
— Что же теперь делать будем? — причитала она. — Куда идти работать? Я же кроме театра ничего не умею!
Вера слушала сестрины жалобы и думала: вот оно, истинное лицо жизни. Красота, талант, успех — все это может оказаться мыльным пузырем. А что останется потом? Что у человека есть внутри, кроме внешнего блеска?
— Иди на курсы, — посоветовала она. — Выучись на бухгалтера или на менеджера. Профессия нужная, деньги платят.
— На курсы? — ужаснулась Настя. — Я же актриса!
— Была актрисой, — жестко сказала Вера. — А теперь мать-одиночка без работы и без денег.
Настя обиделась, но деваться было некуда. Пошла на курсы, выучилась, устроилась в небольшую фирму бухгалтером. Работа оказалась скучной, серой, совсем не такой, о которой она мечтала. Но платили исправно, и на жизнь хватало.
Вера между тем сделала карьеру. Стала заведующей отделением, потом заместителем главного врача. Зарплата была хорошая, работа интересная, коллеги уважали. Но личная жизнь по-прежнему не ладилась.
— Может, ты слишком требовательная? — осторожно спросила как-то Настя. — Может, стоит попроще к мужчинам относиться?
— Может быть, — согласилась Вера.
Но в душе понимала: дело не в требовательности. Дело в том, что она так и не научилась любить себя, верить в свою ценность. Всю жизнь провела в роли серой тени, и теперь не знала, как из неё выбраться.
А потом случилось то, чего никто не ожидал. Мама заболела. Серьезно, страшно заболела. Рак, последняя стадия. Врачи разводили руками: максимум полгода.
Настя рыдала, металась, не знала, что делать. Вера же взяла отпуск и переехала к матери. Теперь её медицинские знания и опыт пригодились как нельзя кстати. Она знала, какие лекарства давать, как облегчить боль, что можно ожидать и к чему готовиться.
— Верочка, — слабо шептала мама, — ты такая умная, такая сильная. Я не ценила тебя раньше, прости меня.
Вера сидела у постели, держала мамину руку и молчала. О чем тут говорить? Вся жизнь прошла, все обиды накопились, а теперь что — прощать? Забывать?
— Я всегда думала, что Настя особенная, — продолжала мама. — А ты... ты казалась мне такой обычной. Но теперь я понимаю: обычные люди — они и есть самые важные. Они работают, лечат, помогают. Без них мир бы рухнул.
— Мам, не говори так, — попросила Вера. — Береги силы.
— Нет, дай мне сказать. Настя красивая, но слабая. А ты сильная. И добрая, хоть и прячешь это. Ты из тех, на кого можно положиться.
Мама умерла через месяц. Настя на похоронах плакала громче всех, а Вера стояла молча, сухими глазами. Слезы придут потом, дома, когда никто не увидит.
После похорон сестры долго не общались. Каждая переживала потерю по-своему. Настя ушла в работу, дочку воспитывала, пыталась устроить личную жизнь. Вера тоже работала, но теперь как-то по-другому. Мамины слова не давали покоя: «На тебя можно положиться».
Встретились они через полгода на дне рождения племянницы. Девочке исполнялось семь лет, и Настя устроила небольшой праздник.
— Тетя Вера! — радостно закричала именинница, бросившись ей на шею. — Ты пришла!
— Конечно, пришла, — улыбнулась Вера, протягивая подарок. — Как я могу пропустить такой важный день?
Настя встретила её сдержанно, но без враждебности. Обе понимали: жизнь слишком коротка для старых обид.
— Как дела? — спросила Вера.
— Нормально, — пожала плечами Настя. — Работаю, дочку воспитываю. А у тебя как?
— Тоже нормально.
Они пили чай, смотрели, как играет девочка, и молчали. О чем говорить? О том, как складывалась их жизнь? О том, что каждая пошла своим путем? О том, что сравнения и соперничество оказались бессмысленными?
— Мама перед смертью говорила, что ты сильная, — вдруг сказала Настя. — И знаешь, она была права. Я всегда тебе завидовала.
— Ты мне завидовала? — удивилась Вера. — С чего бы?
— С того, что ты умная, образованная, самостоятельная. У тебя есть профессия, которая нужна людям. А я... я всю жизнь была просто красивой игрушкой.
Вера посмотрела на сестру и вдруг поняла: они обе всю жизнь завидовали друг другу. Обе считали себя неудачницами. Обе мечтали о том, что есть у другой.
— Настя, — сказала она мягко, — мы обе дуры. Потратили столько лет на глупую ревность, а могли бы быть настоящими сестрами.
— Могли бы, — согласилась Настя. — Но не поздно ли?
— Никогда не поздно, — улыбнулась Вера. — Если хотеть по-настоящему.
Племянница подбежала к ним, залезла на колени к тете.
— А почему вы такие грустные? — спросила она. — Ведь сегодня праздник!
— Мы не грустные, — сказала Вера, обнимая девочку. — Мы просто думаем.
— О чем?
— О том, как важно любить свою семью, — ответила за неё Настя.
И впервые за много лет сестры улыбнулись друг другу по-настоящему.