Тачанку с Машей постоянно заносило в глубокие колеи, изрезавшие лесную тропу. Колёса вязли в рыхлой земле, словно в болоте, а каждая попытка сдвинуть повозку вперёд заканчивалась тем, что Свете приходилось толкать её сзади Из последних сил.
— Чёрт побери, коровы, что ли, тут всё вытоптали? — ворчала она, в очередной раз налегая на скрипучую повозку. — Лен, ты помогать будешь или как? Возьми-ка спереди!
— Тише ты, чего орёшь? — шикнула Лена, опасливо озираясь по сторонам. — День на дворе, не дай Бог кто-нибудь увидит...
— Ага, гадалке душу продала, а Бога вспомнила, — фыркнула Света. — Лучше бы молчала.
— Будто ты святая... — натужно выдавила Лена, хватаясь за край тачанки. — Тяжелая какая, а с виду — кожа да кости!
Лес вокруг становился всё гуще и мрачнее. Могучие стволы деревьев склонялись над тропой, образуя тёмный свод, сквозь который едва пробивались тусклые лучи солнца. Влажный воздух был наполнен запахом прелой листвы и хвои. Туман, словно призрачные щупальца, выползал из низин и обвивал ноги путников, скрывая их фигуры в своей молочной пелене.
— Вот она, тропинка! — Света резко свернула вправо, напряжённо вглядываясь в сумрак. — Ленка, высматривай избушку. Бабка говорила, она совсем маленькая, можно и не заметить.
— Какая-то тут темень... — прошептала Лена, ёжась. — Точно ли сейчас день?
Через несколько минут они увидели то, что искали. Света, обливаясь потом от натуги, толкала тачанку вперёд и была готова расцеловать это мрачное строение — радовалась она ему больше, чем все богатству и успеху, свалившимися на неё год назад.
Избушка оказалась действительно крошечной, словно вросшей в землю. Старые брёвна потемнели от времени, а вместо крыльца лежала кривая, полусгнившая доска. Крыша и стены покрывал густой изумрудный мох, разросшийся настоящими коврами. Когда-то застеклённые окна были грубо заколочены потемневшими от времени досками, словно кто-то специально прятал то, что находилось внутри.
Лена осторожно толкнула покосившуюся дверь, и в нос ударил тяжёлый запах сырости и плесени.
— Фу... — девушка сморщила нос и отпрянула. — Давай быстрее выгрузим её и уберёмся отсюда.
Они почти бежали от старой избушки, словно пятки жгло адское пламя. В ушах до сих пор стоял зловещий хрип из темноты, когда они переступили порог и бесцеремонно бросили Машу на грязный земляной пол. Света не смогла разглядеть в кромешной тьме ничего, но чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд – тяжёлый, липкий, словно болотная тина. От этого взгляда по коже пробегали целые армии мурашек, а сердце колотилось так бешено, что казалось, готово было пробить грудную клетку и вырваться наружу.
Лена, та самая Лена, которая обычно тряслась от каждого шороха, сейчас действовала с поразительной чёткостью и хладнокровием. Но как только они оказались за порогом проклятой избушки, её прорвало:
– Свет, я как будто в самом страшном фильме ужасов! Может, не стоило с ней так?
– Хочешь вместо неё сдохнуть? – прошипела Света, её голос царапал горло, как ржавое лезвие. – Давай заберём её, чего тянуть? И мы после этого недолго протянем! Она всю жизнь была лучше нас! Красивее, худее, умнее – сколько можно терпеть это?!
– Да, ты права... – голос Лены дрожал, как желе на ветру. – Но что делать с котом?
– У меня где-то ключи от её квартиры завалялись, – процедила Света сквозь зубы. – Приду ночью и выпущу его, чтобы с голоду не подох, животина несчастная!
Их тени, искажённые туманом, спешно удалялись от избушки. И с каждым шагом, с каждым вдохом, наполненным влажным лесным воздухом, тревога за судьбу бывшей подруги становилась всё слабее. В их искажённых завистью мозгах прочно засела мысль: это именно она, Маша, была виновата во всех их невзгодах, которые преследовали их на протяжении всей дружбы.
Маша открыла глаза и несколько бесконечных мгновений лежала неподвижно. Её сознание медленно возвращалось из тёмной бездны, а в голове пульсировала такая боль, будто внутри черепа взорвался фейерверк.
Постепенно её глаза начали различать призрачные силуэты в полумраке: покосившийся стол у заколоченного досками окна, развалившаяся печь с потрескавшейся кладкой, разбросанные банки и тряпье, которые она уже видела год назад в доме той проклятой цыганки. Сырой воздух был пропитан запахом плесени и разложения.
Когда Маша попыталась сесть, острая боль в голове взорвалась тысячей раскалённых игл. Она застонала, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу, а в ушах звенит, будто кто-то бьёт по натянутой проволоке.
— Господи, где я? — прошептала она в темноту, её голос дрожал и срывался.
Попытка встать превратилась в настоящее испытание. Ноги тряслись, отказываясь держать ослабевшее тело. Каждый шаг отдавался в голове новой волной боли, а перед глазами плавали чёрные пятна.
В этот момент в её памяти вспышкой промелькнуло воспоминание о выпускном вечере — как они со Светой и Леной, смеясь, бежали на высоких каблуках к магазину, прячась в тени сквера. Как пили шампанское из горла, танцуя на улицах города. Но сейчас эта головная боль казалась в сто раз страшнее той, утренней.
Опираясь о шершавые стены, Маша нащупала грубо сколоченную дверь. Её пальцы скользили по рассохшейся древесине, но никак не могли нащупать засов или ручку. Паника начала медленно заполнять её сознание.
В тот самый миг, когда страх сковал её сердце ледяными тисками, огромная когтистая лапа схватила Машу за ногу и с силой повалила на земляной пол. Её истошные вопли о помощи утопали в густом воздухе, наполненном тяжёлым, хриплым дыханием неведомого существа, которое наслаждалось её ужасом.
Монстр волочил её по полу, а затем резко перевернул на спину. Острые когти, словно бритвы, рассекали ткань одежды, безжалостно царапая нежную кожу.
— Спасите! Кто-нибудь! — в исступлении кричала девушка, чувствуя, как её жизнь ускользает сквозь пальцы.
Чудовище нависло над ней, его когтистые лапы с омерзительным треском разрывали кофту, а зловонное дыхание, пропитанное смрадом разложения, вызывало неконтролируемый приступ тошноты. Одна из лап полоснула по груди, оставив глубокую рану, и тут же отдёрнулась назад. Избушка наполнилась душераздирающим воем, переходящим в пронзительный визг, от которого кровь стыла в жилах.
Не теряя ни секунды, Маша, превозмогая боль и головокружение, бросилась к выходу. Дрожащие ноги едва держали её, тошнота подкатывала к горлу, но она, стиснув зубы, рванулась к двери. Та, как назло, задевала о землю, но девушка, собрав последние силы, изо всех сил дёрнула её и вывалилась наружу, прочь из этого проклятого места.
Раны на ноге и груди пульсировали адской болью, кровь струилась по коже, противно липкая и тёплая, смешиваясь с холодным потом, который покрывал всё её тело. Каждый вдох давался с трудом, а в ушах всё ещё стоял ужасный вой существа, которое чуть не лишило её жизни.
Она мчалась сквозь ночной лес, спотыкаясь о коряги и корни, которые словно живые выпрыгивали из темноты, чтобы схватить её за ноги. Острые ветки рассекали лицо, оставляя кровавые полосы, но она продолжала бежать, не сбавляя скорости.
За спиной, всего в нескольких шагах, слышалось хриплое, надрывное дыхание монстра – словно сама смерть дышала в затылок. В голове пульсировала единственная мысль: спастись любой ценой. Маша молилась, чтобы густые кроны деревьев расступились, чтобы луна хоть на мгновение осветила путь к спасению, но небо было затянуто тучами, и лес погружался во всё более плотную тьму.
Лёгкие разрывались от боли, горло пылало огнём. Если раньше она хоть что-то различала в темноте, то теперь перед глазами плясали лишь разноцветные пятна, а мир вокруг превращался в размытое пятно.
Внезапно – хлесткий удар в спину! Девушка рухнула на землю, выбив из лёгких остатки воздуха. Крики о помощи растворялись в ночной тишине, не принося спасения. Оставалась только молитва – последняя надежда. Дрожащими от напряжения пальцами она нащупала на талии завязанный пояс. Пальцы, привыкшие к тонкой работе, лихорадочно развязывали узел, пока не уронили драгоценную ткань в опавшую листву.
Медальон на груди внезапно потеплел, словно живое сердце, а намотанная на руку молитва придала сил. Резким движением она вырвала ногу из захвата чудовища. В голове эхом прозвучали слова Светы: «Если драка неизбежна, бей первой». Маша знала – эти слова принадлежали не подруге, а кому-то другому, но времени вспоминать не было.
Собрав остатки сил, она вскочила и с диким криком бросилась на монстра, выставив вперёд руку с молитвой. Когда её ладонь коснулась бугристой, покрытой гнойными волдырями кожи, чудовище взвыло так, что с деревьев в панике взлетели потревоженные птицы. Монстр катался по земле, прижимая когтистые лапы к лицу, а Маша, не чувствуя ни ног, ни земли под собой, вновь бросилась в темноту леса.
Она продолжала бежать даже тогда, когда тёмные объятия леса расступились, открывая взгляду бескрайние луга и поля. Её измученное тело двигалось на последних остатках сил, а сердце колотилось так сильно, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Она боялась обернуться, хотя уже не чувствовала погони – инстинкт самосохранения гнал её вперёд.
И только когда перед ней возникла трасса, и мимо с рёвом пронеслась машина, едва не сбив её, она остановилась. Это был единственный автомобиль на пустынной ночной дороге, словно посланный ей судьбой.
Маша рухнула на асфальт, содрав в кровь ладони. Единственное, о чём она могла думать в тот момент – спасена!
Водитель, пожилой мужчина с седыми висками, выскочил из машины:
– Деточка, ты чего? Ну-ка, давай в машину! – Его крепкие, мозолистые руки бережно подняли девушку и отнесли в салон.
Он дал ей воды и успокаивающе приговаривал:
– Терпи, терпи моя хорошая! Быстро домчим до больницы!
Потом начался настоящий хаос: больница, бесконечные исследования, швы на рваных ранах, допросы полиции. Девушке пришлось сочинить историю о нападении лесного зверя, и как она чудом смогла убежать. Когда медсестра попыталась выбросить окровавленный молитвенный пояс, Маша издала такой неистовый крик, что все в палате вздрогнули. Она умоляла отдать ей эту единственную защиту.
К счастью, раны оказались не настолько глубокими, чтобы оставаться в стационаре. Маша написала отказ и вышла на улицу, где её ждал спаситель.
– Это ты воротничкам будешь про зверя рассказывать… – тихо произнёс он. – Много баек про этот лес ходит… Садись, отвезу домой…
Вместе с рюкзаком исчезли телефон, деньги и ключи от квартиры. Благо у соседки хранился запасной ключ, переданный ещё живой бабушкой. Уже утром Маша переступила порог своей квартиры. Беляш молнией бросился в объятия хозяйки, мурлыча и не отходя от неё ни на шаг, даже когда она была в ванной.
Измученная до предела, Маша без сил рухнула на постель и провалилась в глубокий сон. Поздним вечером она заставила себя подняться и пойти на кухню. Старый телефон, хранившийся в серванте, несмотря на свой возраст, быстро подключился к Wi-Fi.
– Не может быть… – прошептала Маша, чувствуя, как подкашиваются ноги.
Новостная лента местных пабликов пестрела сообщениями о двух трагедиях, унёсших жизни молодых и талантливых Светланы и Елены. Обе выпали из окон. Очевидцы рассказывали, что девушки кричали нечеловеческими голосами, словно пытаясь содрать с себя кожу, а затем, будто в поисках спасения, прыгнули вниз...
Дорогие друзья, вот и подошла к концу эта тёмная история. Буду благодарна за лайки и комментарии ❤️