Стоишь в июне на автобусной остановке, чемодан в руке, и понимаешь — началось. Опять. Каждый год одно и то же: как только календарь переворачивается на летние месяцы, Дима начинает собираться к матери. В деревню. На три месяца.
— Мам говорит, надо к Ивану дню все сделать, — объясняет муж, пока Оля складывает вещи. — Урожай же не ждет.
Оля кивает. Конечно, не ждет. И она тоже не ждет, когда муж наконец поймет, что означают эти три летних месяца для жены. Но молчит. Семья есть семья.
Валентина Тимофеевна встречает их на крыльце с тетрадкой в руках. Всегда с тетрадкой. Там записано все: когда сажать, когда полоть, сколько банок закатать, какие грядки перекопать. Строгий план на все лето.
— Оленька, проходи, проходи, — обнимает свекровь. — Как доехали? Дима, чемоданы в дом, а ты, девочка, переодевайся. Работы много.
Дом стоит посреди участка в два гектара. Огород, сад, поле под картошку, сарай с животными. Все это требует рук. Много рук. И Оля знает, чьи именно руки понадобятся больше всего.
Первое утро. Шесть часов. Валентина Тимофеевна стучит в дверь спальни.
— Вставайте, солнышки. День короткий, дел много.
Дима переворачивается на другой бок и продолжает спать. А Оля встает. Натягивает старые джинсы и рубашку, которую не жалко испачкать. Идет на кухню, где свекровь уже разложила завтрак и открыла тетрадку.
— Сегодня малина поспела. Надо собрать, пока не перезрела. Потом грядки прополоть — морковь совсем в сорняках. А вечером банки закатаем. Малиновое варенье делать будем.
— А Дима? — осторожно спрашивает Оля.
— Дима пусть отсыпается. Мужчину зачем рано будить? Мужская работа — другая.
Малиновник растет за домом. Кусты высокие, колючие. Ягоды нужно собирать осторожно, чтобы не помять. Оля встает на колени между рядами и методично обирает ветки. Руки исцарапаны, спина болит, но ведра наполняются медленно. Очень медленно.
В десять утра появляется Дима. Выспавшийся, с кружкой кофе в руке.
— Как дела? — спрашивает жену.
— Нормально, — отвечает Оля, вытирая пот со лба. — Еще два ведра и закончу.
— Молодец. А я маме крышу на сарае подправлю. Там доски отошли.
Дима исчезает в сарае. Оля слышит, как стучит молоток. Раз, два, три... И все. Тишина. Потом голоса — Дима разговаривает с соседом дядей Колей через забор. Смеются. Обсуждают рыбалку.
К обеду малина собрана. Оля тащит ведра к дому, а Валентина Тимофеевна уже ждет с новым заданием.
— Теперь морковные грядки. Видишь, как сорняки заросли? До вечера управишься?
Грядки длинные. Шесть рядов по двадцать метров каждый. Солнце палит, земля сухая, тяпка тупая. Оля работает методично: наклониться, срубить сорняк, выбросить. Наклониться, срубить, выбросить. Спина немеет, но останавливаться нельзя. Валентина Тимофеевна периодически выходит проверить.
— Оля, вон там, у забора, пырей остался. И междурядья шире делай, а то морковка задохнется.
Дима в это время сидит в тени яблони с книгой. Иногда подходит к жене, наливает воды из бутылки.
— Как дела? Не устала?
— Нормально.
— Если что, скажи. Я помогу.
Но помощи не предлагает. И Оля не просит. Зачем? Он все равно найдет причину отказаться. Скажет, что у матери другие планы для мужской работы. Или что женщина лучше справляется с такими делами.
Вечером начинается варка варенья. Малину нужно перебрать, помыть, засыпать сахаром. Потом варить в больших эмалированных тазах, постоянно помешивая. Закатывать в банки, проверять герметичность, уносить в подвал.
— Оленька, ты варенье помешивай, а я банки простерилизую, — командует свекровь.
Оля стоит у плиты. Жарко. Варенье булькает, брызгает. Нужно следить, чтобы не пригорело, но и не переварить. В доме стоит сладкий густой запах. К полуночи готово пятнадцать литровых банок малинового варенья.
— Вот и хорошо, — довольно говорит Валентина Тимофеевна. — Завтра смородину начнем. А послезавтра огурцы пойдут.
Дима помогает донести банки до подвала. Это считается мужской работой — таскать тяжести. Хотя весь день Оля таскала ведра с малиной и морковь в мешках.
Так проходит неделя. Потом вторая. Оля встает в шесть, работает до темна. Руки покрываются мозолями, спина постоянно ноет, но она молчит. Ради семьи. Ради общего дела.
Дима помогает выборочно. Если нужно прибить доску — приходит с молотком. Если мешок картошки донести — поднимает и относит. Но основная работа идет мимо него. Свекровь говорит:
— Дима, ты лучше крышу посмотри. А Оля сама управится. Женщина же к хозяйству приспособлена.
И Дима не спорит. Идет чинить крышу, которая не требует починки. Или уезжает к друзьям на речку. Рыбу ловить.
— Мужчине отдых нужен, — объясняет Валентина Тимофеевна. — А женщина может и потерпеть.
Оля терпит. Полет огурцы, помидоры, капусту. Варит компоты, закатывает овощи, сушит травы. Каждый день новое задание из тетрадки свекрови. И каждый вечер — банки. Десятки банок.
— Юльке нужно больше заготовок, — часто говорит Валентина Тимофеевна. — У той двое детей. Растущие организмы, витамины требуются.
Юлька — младшая сестра Димы. Живет в городе, работает в офисе. В деревню не приезжает. Говорит, что аллергия на пыльцу, да и времени нет. Но заготовки ей нужны. Много заготовок.
Оля сначала не придает этому значения. Естественно, семья должна помогать семье. Но постепенно замечает странности. Банки исчезают из подвала быстрее, чем должны. А в сенях появляются картонные коробки, плотно набитые консервами.
— Это что? — спрашивает Олю у свекрови.
— Юльке собираю. Дима завтра отвезет.
— А нам что останется?
— Нам хватит. Мы не дети, проживем.
Но Оля видит, что остается меньше половины от всех заготовок. Все остальное — Юльке. Той самой Юльке, которая палец о палец не ударила, чтобы эти заготовки появились.
Разговор с соседкой бабой Зиной проясняет ситуацию окончательно.
— Опять банок сколько Юльке увезли! — замечает соседка, видя, как Дима грузит коробки в машину. — Ты уж молодец, девка. Все на тебе — а все ей.
— Что значит — все ей? — не понимает Оля.
— Да каждый год же так. Ты тут всё лето горбатишься, а потом машину загружают и Юльке везут. Та даже спасибо не скажет. И зачем только в деревню не ездит? Руки небось боится испачкать.
Вечером Оля наблюдает, как муж выносит из подвала ящик за ящиком. Компоты, варенья, соленья, маринованные овощи. Мешки с картошкой, морковью, луком. Даже домашнее мясо — банки с тушенкой, которые Валентина Тимофеевна закатывала всю прошлую неделю.
— Зачем столько? — спрашивает Оля мужа.
— Мама сказала. Юльке нужно. У той дети, им питание качественное требуется.
— А мы что, не семья?
Дима пожимает плечами:
— Мы сами заработаем. А Юлька одна с детьми. Ей сложнее.
Оля стоит в резиновых сапогах, грязная после дня в огороде, смотрит на машину, набитую плодами собственного труда, и чувствует, как что-то внутри переворачивается. Каждое утро в шесть встаем, каждый день до вечера работаем, руки в мозолях, спина болит — а результат увозят другой.
— Каждый год я как лошадь в деревне пашу, а потом все — Юльке? Пусть она и пашет теперь!
Слова вырываются сами собой. Дима оборачивается удивленно.
— Что ты сказала?
Но Оля уже разворачивается и идет к дому. Внутри нарастает что-то новое, незнакомое. Что-то, что больше не позволит молчать и терпеть. Что-то, что изменит все.
Утром Оля молча достает рюкзак из шкафа. Складывает вещи аккуратно, без спешки. Летние платья, джинсы, пару книг. Валентина Тимофеевна стоит в дверях кухни с недоумением в глазах.
— Оленька, ты куда это собралась? День же только начался. Сегодня помидоры солить планировали.
— В город, — коротко отвечает Оля, застегивая рюкзак.
— Как в город? А работы сколько осталось! Капуста еще не заквашена, яблоки не собраны. Ты что, семью бросаешь?
Оля поворачивается к свекрови. Смотрит долго и внимательно. Валентина Тимофеевна отводит взгляд первой.
— Ключи на кухонном столе, — говорит Оля и выходит из дома.
Дима выскакивает за женой, когда слышит хлопок калитки.
— Стой! Куда ты? Что случилось?
Но Оля уже идет по дороге к автобусной остановке. Шаги твердые, решительные. Муж бежит следом, хватает за рукав.
— Объясни хоть! Из-за чего вся эта истерика?
— Никакой истерики, — спокойно отвечает Оля. — Просто еду домой.
— Так мы же дома! У мамы дома!
— Ты дома. А я — в гостях. Уже три года подряд.
Автобус подходит точно по расписанию. Оля садится у окна, не оглядываясь на мужа, который остался стоять посреди дороги с растерянным лицом.
Первые звонки начинаются через час. Дима названивает не переставая. Оля слушает мелодию, но трубку не берет. О чем говорить? Все уже сказано.
Вечером муж прорывается через сообщения.
"Мать в слезах. Говорит, ты семью предала. Как так можно? Вернись немедленно!"
"Оля, ты совсем озверела? Я не понимаю, что происходит!"
"Позвони хотя бы. Объясни нормально!"
Но объяснять нечего. Оля включает телефон в беззвучный режим и идет принимать ванну. Первую за много недель ванну без спешки, без мыслей о завтрашних грядках.
Валентина Тимофеевна подключается на следующий день. Длинные сообщения полные возмущения и обиды.
"Оленька, как ты могла так поступить с семьей? Я тебя как родную дочь принимала, а ты такой черной неблагодарностью отплачиваешь!"
"Дима расстроился до слез. Сын говорит, не понимает, что в тебя вселилось. Может, подруги дурное насоветовали?"
"Подумай о семейных ценностях! О том, что значит быть женой! Женщина должна мужа поддерживать, а не бросать в трудную минуту!"
Оля читает эти сообщения с любопытством, словно письма с другой планеты. Интересно наблюдать, как человеку удается полностью переворачивать реальность в собственной голове.
Лето в городе оказывается совсем другим. Оля записывается на курсы флористики — давняя мечта, до которой никогда не доходили руки. Доделывает балкон, превращая его в маленький зимний сад. Читает книги. Встречается с подругами.
Впервые за годы чувствует контроль над собственным временем. Встаю когда хочу, делаю что хочу, иду куда хочу. Никто не стоит с тетрадкой и списком неотложных дел.
В конце августа возвращается Дима. Худой, загорелый, с кислым выражением лица.
— Ну что, довольна? — первое, что говорит муж, войдя в квартиру.
— Вполне, — отвечает Оля, не отрываясь от книги.
— Мать чуть не надорвалась без твоей помощи. Урожай почти весь пропал. Юлька так и не приехала — сказала, что дети заболели. А мне одному сколько работы досталось!
— Жаль, — сочувственно замечает Оля.
Дима ждет продолжения, но жена перелистывает страницу и продолжает читать. Молчание затягивается.
— Ну и что теперь? — не выдерживает муж. — На зиму запасов почти нет. Банок штук двадцать всего закатали.
— Будем покупать в магазине, — спокойно отвечает Оля. — Как нормальные люди.
— А деньги где брать на эти покупки?
— Найдем. Или научимся экономить.
Дима понимает, что разговор идет не по привычному сценарию. Жена не оправдывается, не просит прощения, не обещает исправиться. Просто констатирует факты.
— Значит, больше в деревню не поедешь? — осторожно спрашивает муж.
— На таких условиях — нет.
— А на каких поедешь?
— На честных. Если труд, то поровну. Если результат, то тоже поровну. Если помощь семье, то чтобы вся семья участвовала.
Дима качает головой:
— Ты изменилась. Раньше понимала, что семья — это жертвы, компромиссы.
— Поняла, что жертвы должны быть взаимными. А не односторонними.
Осенью Оля устраивается на подработку к подруге в студию красоты. Деньги небольшие, но атмосфера спокойная. Никто не командует, не ставит нереальных задач, не принимает труд как должное.
Клиенты благодарят за каждую процедуру. Коллеги предлагают чай во время перерыва. Подруга интересуется самочувствием, планами на выходные. Нормальные человеческие отношения.
В октябре звонит Валентина Тимофеевна. Голос уже не такой властный, как летом.
— Оленька, картошку копать пора. Может, на выходные приедете? Дима один не справится.
— Не приеду, — отвечает Оля.
— Совсем? А как же... Ну мы же семья...
— Семья — это когда все друг о друге заботятся. А не когда одни пашут, а другие пользуются.
— Но ведь для общего блага все делалось!
— Для Юлькиного блага, — поправляет Оля. — А мое благо никого не интересовало.
Разговор заканчивается. Больше свекровь не звонит.
Вечером Оля сидит на балконе среди своих цветов. Руки мягкие, ухоженные. Ногти покрыты неярким лаком. Никаких мозолей, трещин, запаха земли под ногтями.
Дима проходит мимо, останавливается в дверях.
— Не скучаешь по деревне?
— Нет, — честно отвечает Оля.
— По работе в огороде?
— Нисколько.
— По маме?
Оля задумывается на мгновение.
— По Валентине Тимофеевне скучаю. По свекрови-бригадиру — нет.
Муж кивает и уходит в комнату. Отношения между супругами стали прохладнее, но честнее. Никто никого не обманывает насчет своих потребностей и границ.
Оля поливает фиалки и думает о том, как легко человек может потерять себя, угождая чужим представлениям о правильности. И как трудно, но необходимо — себя вернуть.
За окном желтеют листья. Где-то в деревне Валентина Тимофеевна с Димой копают картошку вдвоем. Юлька по-прежнему не приезжает. А Оля впервые за много лет встречает осень отдохнувшей и довольной собой.