Женя с детства смотрел на брата снизу вверх. Саша был старше на восемь лет, уверенный в себе, спортивный, заводила. Когда тот женился, Жене было восемнадцать. Он тогда ещё не понимал, что именно цепляет его в Наталье — стройной, статной, с длинными тёмными волосами и хрипловатым голосом, который звучал особенно интимно, когда она смеялась.
Он переехал в город позже, снимал маленькую квартирку, а летом часто приезжал к брату на дачу — «помочь с участком», как говорили в семье. Хотя честно? Он приезжал за ней. Просто побыть рядом.
Наталья никогда не вела себя как старшая. Напротив, была лёгкой, будто играла. Иногда казалось — флиртовала. Или это только казалось?
— Жень, занеси, пожалуйста, эту коробку в дом, — говорила она и поворачивалась, уже идя вперёд. В шортах. Или в футболке на голое тело, через которую просвечивались очертания. Он нес коробку, ругал себя мысленно и не мог не смотреть.
А однажды…
Однажды случилось то, что разделило всё на «до» и «после».
…Это случилось в середине июля, когда жара стояла такая, что днём даже птицы молчали. Все разъехались по делам, а он остался на даче один. Ну, почти один. Наталья вышла к нему на веранду босиком, в его старой растянутой футболке, едва прикрывающей бёдра.
— Осталась одна… скучно, — протянула она, лениво потягиваясь, и футболка приподнялась чуть выше, чем ему хотелось бы видеть.
Он застыл с чашкой чая в руке. Сделал глоток, обжёгся.
— Остался я, — усмехнулся он. — Не так уж и скучно.
Она посмотрела внимательно.
— Ты вырос, Жень. Уже не тот застенчивый мальчик.
Он не знал, как реагировать. Словно ток пробежал между ними. Наталья села напротив, поджала ногу, и футболка оголила её бедро. Белая кожа, тёплая, почти светящаяся на солнце. Он отвёл взгляд, как делал это сотни раз. Но она продолжала смотреть.
— А ты когда-нибудь был влюблён? — неожиданно спросила она.
— Был, — честно ответил он.
— В кого?
— В женщину, которую нельзя было любить, — сказал он и тут же пожалел. Проговорился.
Наталья немного смутилась, но не отшатнулась. Напротив — как будто от этого её губы стали чуть полнее, а взгляд — глубже.
— Запретное… это всегда сладкое, да? — прошептала она.
Он не ответил. В животе потеплело, пальцы сжались в кулаки.
Наталья встала. Подошла к нему. Он замер. Сердце стучало так громко, что казалось, слышно было даже соседям за забором.
Она провела пальцем по его плечу, медленно, будто невзначай.
— Я это знала, — прошептала она. — И дразнила. Потому что давно никто не смотрел на меня так.
— Наташ…
— Тсс… я не твоя. Но мне нравится что ты меня хочешь. Не просто как женщину брата. А меня. Настоящую.
Он встал. Губы сами нашли её губы. Это был поцелуй, которого ждали годами. Не сиюминутная слабость, а прорыв. Весь накопленный жар, вся внутренняя борьба — всё сорвалось в один короткий миг.
Она не отстранилась. Наоборот — прижалась.
Они оказались в её спальне. Одежда мягко легла на пол. Руки нашли друг друга без слов, и тело говорило то, на что язык был не способен.
Он не знал, сколько длилось это. Минуты? Час?
Но когда всё закончилось, она лежала, положив голову ему на грудь.
— Нам нельзя… — тихо сказала она.
— Я знаю, — выдохнул он.
Но оба знали — назад дороги уже нет.