Композитор, мультиинструменталист, продюсер — так определяют Рацкевича средства массовой (и не очень) информации. Это действительно так, и он по праву занимает достойное место в российской музыкальной индустрии.
Но я убежден, что в историю Владимир Рацкевич войдет в другом качестве — как основатель и гитарист группы «Рубиновая атака». В семидесятые годы она была культовой. Рок-подполье тогда делилось условно на текстовиков и нотников. Первые вылились позже в явление под названием «русский рок», т. е. бардовскую песню в сопровождении электромузыкальных инструментов. Вторые получили меньшее развитие, но в семидесятые, особенно в первой половине, были весьма востребованы. Они делали упор на музыкальную составляющую и качество исполнения, играли «фирму» (с ударением на последнем слоге), пели преимущественно на английском. Нотниками их называли потому, что процент умеющих читать ноты в этой категории был значительно выше, чем в первой. В Москве наиболее котировались три группы этого направления, все с характерным неймингом из прилагательного и существительного: «Удачное приобретение», «Второе дыхание» и «Рубиновая атака».
Группа, руководимая Рацкевичем, ориентировалась на хард-роковые стандарты. Сейчас ее назвали бы кавер-группой, но в этом понятии есть нечто снисходительно-ущербное — мол, не могут свое придумать. А в «Рубиновой атаке» не было ни грамма ущербности, команда уверенно играла фирму, давала шоу, сочиняла собственные вещи. Молодежь рвалась на концерты, вынося двери в прямом смысле слова — как, например, в 1971 году в ДК «Энергетик».
Эта история стала уже былинной. Как вспоминал сегодняшний именинник, в «Энергетике» был объявлен вечер отдыха: первое отделение — ансамбль «Рубиновая атака», второе — встреча с артистами Театра им. Маяковского. Еще за час до начала Раушская набережная плотно заполнилась волосатыми молодыми людьми, страждущими попасть на концерт. Затруднилось движение транспорта, вызвали конную милицию. Началось братание — хиппи кормили лошадей сахаром (у каждого порядочного хиппи есть сахар в его холщовой сумке), милицанерам дарили желтые одуванчики, предлагая спешиваться и вместе идти на концерт. Мощные чугунные ворота, ограждающие вход на территорию «Энергетика», не выдержали напора волосатиков и сорвались с петель (хиппи потом их подняли и аккуратно прислонили к стене), поток хлынул внутрь. Рацкевич отмечал, что зрительный зал в тот день напоминал трамвай в час пик.
А артисты «Маяковки» — Джигарханян, Лазарев и Немоляева — так в ДК и не попали, физически не смогли подойти к зданию. «Интересно, что это за ансамбль, который вызывает больший интерес, чем я», — произнес Армен Борисович, плотно прижатый толпой к бетонной стене. «Рубиновая атака» благополучно отыграла второе отделение под всеобщее ликование.
К сожалению, мне не довелось слышать «Рубиновую атаку» живьем, а записи не сохранились, их нет даже у Рацкевича. Поэтому я полагаюсь на опыт старших товарищей, которые бывали на сейшенах и имели удовольствие лицезреть рок-н-рольное буйство. Их обобщенное мнение таково: «мощь, драйв, феерия». Несомненно, что экзистенциальное значение «Рубиновой атаки» для становления рока в России неизмеримо.
В восьмидесятые годы Рацкевич увлекся электронной музыкой, которую культивирует по сей день. Были заставки для программы «Взгляд», музыка для кино и телевидения, различные совместные проекты. Шестьдесят лет из своих семидесяти пяти Рацкела — так его называют в тусовке — сеет разумное, доброе, вечное. Звук летит, прожектора горят, атака продолжается.