Алина нервно поглядывала на часы, помешивая соус на сковороде. Через полчаса должны прийти гости — свекровь с дедушкой Николая, и нужно было успеть довести до ума жаркое.
— Алин, может, помочь чем? — Николай заглянул на кухню, на ходу поправляя рубашку.
— Нет, всё нормально, — отрезала она, хотя внутри всё кипело от напряжения. — Лучше проверь, чистые ли бокалы в серванте.
Николай послушно ушел в гостиную. Алина вздохнула — опять будет это. Визит свекрови Галины Михайловны всегда превращался для неё в пытку, хотя муж упорно не замечал проблемы.
Звонок в дверь прозвучал ровно в семь. Галина Михайловна никогда не опаздывала — пунктуальность была её коньком.
— Коленька, сыночек! — донесся из прихожей теплый голос свекрови. — Как я соскучилась! А где моя Алиночка?
Алина поморщилась. "Моя Алиночка" — как же её бесило это слащавое обращение. Словно она маленькая девочка, а не тридцатилетняя женщина.
— Я на кухне! — крикнула она, стараясь, чтобы голос звучал приветливо.
Галина Михайловна появилась в дверях — аккуратная шестидесятилетняя женщина в скромном платье, с неизменной доброжелательной улыбкой.
— Алиночка, как вкусно пахнет! Что готовим?
— Жаркое из свинины, — сухо ответила Алина, не оборачиваясь.
— О, Коля его обожает! Знаешь, я всегда добавляю в жаркое немного чернослива — придает особый вкус. Хочешь, покажу?
Алина сжала зубы. Началось. Не прошло и минуты, как свекровь уже лезет с советами.
— Спасибо, я справлюсь.
— Конечно, милая, конечно, — Галина Михайловна подошла ближе, заглядывая в сковороду. — Ой, а морковку ты кубиками режешь? Я обычно соломкой — так красивее и готовится равномернее. Но это так, к слову.
К слову, — мысленно передразнила Алина. — Вечно она со своими советами.
За столом атмосфера была напряженной, хотя это замечала только Алина. Галина Михайловна расхваливала жаркое, дедушка кивал, Николай улыбался.
— Очень вкусно, Алиночка! Правда, чуть-чуть пересолено, но это даже лучше — Коля любит солененькое. А в следующий раз попробуй за пятнадцать минут до готовности добавить лавровый лист — аромат будет потрясающий!
Алина вцепилась в вилку так, что побелели костяшки пальцев.
— Мам, всё прекрасно и так, — вмешался Николай, заметив состояние жены.
— Ой, да я же не критикую! — всплеснула руками Галина Михайловна. — Наоборот, хвалю! Просто делюсь опытом. Мы же семья, должны друг другу помогать.
После ужина свекровь вызвалась помочь с посудой. Алина пыталась отказаться, но Галина Михайловна была непреклонна.
— Знаешь, я заметила, ты сковороды сразу горячими моешь. Это вредно для покрытия. Лучше дать остыть, а потом замочить в теплой воде с капелькой соды — и отмывается легче, и сковорода дольше служит.
— Я в курсе, — процедила Алина.
— Конечно, милая! Ты же умница. Просто я по привычке — всю жизнь хозяйством занимаюсь. Ой, а губки у тебя какие яркие! Где покупаешь? Я всё ищу хорошие, но попадаются одни синтетические.
Алина молча терла тарелку, мечтая, чтобы этот вечер поскорее закончился.
Когда гости ушли, Алина буквально взорвалась.
— Коля, я больше не могу! Твоя мать опять весь вечер учила меня жить!
Николай удивленно поднял брови, развешивая пиджак.
— Что ты имеешь в виду? Мама вела себя прекрасно. Хвалила твое жаркое весь вечер.
— Хвалила?! Она сказала, что оно пересолено!
— Ну и что? Она же добавила, что я люблю соленое. Это был комплимент — мол, ты знаешь мои вкусы.
— А морковка? А совет про чернослив? А лекция про мытье сковородок?
Николай сел на диван, потирая виски.
— Алин, ну что ты завелась? Мама просто пытается помочь. Она же от чистого сердца делится опытом.
— Мне не нужен её опыт! Я сама умею готовить!
— Конечно, умеешь. Никто не говорит, что не умеешь. Но разве плохо узнать что-то новое? Мама готовит уже сорок лет, у неё есть чему поучиться.
Алина смотрела на мужа с возмущением.
— То есть ты считаешь, что я готовлю хуже твоей мамочки?
— Я этого не говорил! Не передергивай!
— Но думаешь же! Иначе зачем мне у неё учиться?
Николай встал, явно теряя терпение.
— Знаешь что? Я не хочу это обсуждать. Моя мать — добрейший человек, она тебя обожает, а ты вечно ищешь в её словах подвох. Может, проблема не в ней, а в тебе?
Алина лежала в постели, уставившись в потолок. Николай храпел рядом, а она прокручивала в голове вечерние события.
Может, проблема в тебе, — эхом отдавались слова мужа.
Она вспомнила свое детство. Мать, которая вечно была всем недовольна. "Алина, ты опять тройку получила? Вот Светка-соседка — отличница". "Алина, что за прическа? Как пугало". "Алина, ты опять поправилась? Никто замуж такую не возьмет".
Каждое замечание било больно, оставляя шрамы. И теперь любой совет, любая рекомендация воспринимались как критика, как намек на её несостоятельность.
Но Галина Михайловна не моя мать, — пыталась урезонить себя Алина. — Она действительно добрая женщина.
Утром за завтраком атмосфера была прохладной. Николай молча ел яичницу, Алина пила кофе.
— Слушай, — наконец сказал он. — Давай договоримся. Я попрошу маму быть... сдержаннее с советами. А ты постарайся не воспринимать всё так остро. Идёт?
— Попробую, — нехотя согласилась Алина.
Но в глубине души она знала — ничего не изменится. Потому что дело было не в свекрови, а в ней самой. В той маленькой девочке внутри, которая до сих пор ждала критики и нападок.
Прошло две недели. Галина Михайловна пришла в гости одна — дедушка приболел.
— Алиночка, я принесла пирог. Помнишь, ты спрашивала рецепт? Я написала на листочке, и даже пометки сделала — где что важно.
Алина взяла листок, пробежала глазами. Аккуратный почерк свекрови, подробное описание, маленькие рисунки-схемы.
— Спасибо, — выдавила она.
— Ой, ты салат делаешь? Оливье?
— Да.
— Как здорово! Коля его обожает. Знаешь секрет? Если картошку и морковку варить в мундире, а не чищенными, вкус получается насыщеннее. Но это так, если интересно.
Алина молча кивнула, продолжая резать овощи. Внутри опять поднималась волна раздражения. Если интересно— как же бесит эта фраза. Словно она дура, которая не знает элементарных вещей.
— А я могу чем-то помочь? — Галина Михайловна уже засучивала рукава.
— Нет, спасибо. Я сама.
— Конечно, милая. О, а у тебя лук уже нарезан! Я обычно его в последнюю очередь добавляю, чтобы не горчил. Но у каждой хозяйки свои секреты, правда?
У каждой хозяйки свои секреты, — взбесилась про себя Алина. — Намекает, что я не умею салат делать?
— Знаете что, Галина Михайловна, — Алина резко повернулась к свекрови. — Я прекрасно знаю, как делать салат. И когда лук добавлять. И как овощи варить. Может, хватит меня учить?
Свекровь опешила, сделала шаг назад.
— Алиночка, я не учу... Я просто...
— Просто что? Просто считаете меня идиоткой, которая не может приготовить элементарный салат?
— Что ты, милая! Я ничего такого не думаю!
— Коля! — крикнула Алина. — Иди сюда!
Николай появился в дверях, по его лицу было видно — он услышал разговор.
— Коля, скажи своей матери, чтобы прекратила меня унижать!
— Алина, мама тебя не унижает...
— Ещё как унижает! Каждый раз приходит и рассказывает, как надо готовить, как надо убирать, как надо жить! Я устала!
Галина Михайловна стояла бледная, глаза наполнились слезами.
— Я... я никогда не хотела тебя обидеть, Алиночка. Правда. Я думала, мы близкие люди, можем делиться...
— Мы не близкие люди! — выпалила Алина. — Вы — мать моего мужа, не больше!
Галина Михайловна молча взяла сумочку и направилась к выходу. Николай попытался её остановить.
— Мам, подожди...
— Нет, сынок. Я поняла. Я здесь лишняя.
Когда за свекровью закрылась дверь, Николай повернулся к жене. Его лицо было красным от гнева.
— Ты довольна? Ты унизила мою мать! Самого доброго человека на свете!
— Она первая начала!
— Что начала?! Что?! Поделилась рецептом? Рассказала про лук? Это преступление?
— Ты не понимаешь! Она постоянно даёт понять, что я всё делаю неправильно!
— Это твои тараканы в голове! Мама никогда ничего плохого про тебя не говорила! Наоборот, всегда хвалит!
— Коля, ещё раз твоя мамаша скажет, что я плохо готовлю — я уеду к маме! — выкрикнула Алина.
— Да езжай! Может, там тебя научат уважать старших!
Они разошлись по разным комнатам. Алина заперлась в спальне, Николай остался на кухне доделывать злополучный салат.
На следующий день Николай поехал к матери. Вернулся мрачный.
— Мама плакала. Говорит, больше к нам не придёт. Не хочет тебя расстраивать своим присутствием.
Алина молчала, уткнувшись в книгу.
— Алин, может, извинишься? Ну погорячилась, с кем не бывает.
— Я не буду извиняться за то, что защищала свои границы.
— Какие границы?! Мама же от чистого сердца! Она реально думает, что помогает!
— Вот пусть помогает кому-нибудь другому. Своим подругам, например.
Николай сел рядом, взял жену за руку.
— Алин, объясни мне. Ну вот честно — что такого ужасного делает моя мама? Она не сплетничает, не интригует, не лезет в нашу личную жизнь. Просто иногда что-то советует по хозяйству. Разве это так страшно?
Алина отдернула руку.
— Для меня — да. Я не могу это объяснить. Просто каждый её совет как удар. Как намёк, что я ничего не умею.
— Но она так не думает!
— А я чувствую по-другому!
Прошла неделя. Галина Михайловна не звонила, не приходила. Николай ездил к ней сам, возвращался молчаливый и злой.
— Знаешь, что мне мама сказала? — спросил он однажды за ужином. — Что не хочет разрушать нашу семью. Что если её присутствие так тяжело для тебя, она будет держаться подальше.
— Ну и прекрасно.
— Прекрасно?! Моя мать, которая обожала тебя, теперь боится прийти к родному сыну! И тебе это кажется прекрасным?
— Коля, хватит! Я устала оправдываться! Да, мне некомфортно с твоей матерью! Да, я не хочу её советов! Это делает меня плохим человеком?
— Это делает тебя неблагодарным человеком. Знаешь, сколько невесток мечтают о такой свекрови? Которая не лезет в личную жизнь, помогает, поддерживает?
— Ну так пусть идут и живут с ней!
Николай встал из-за стола.
— Знаешь что? Я поеду к маме на выходные. Ей нужна помощь с ремонтом. А ты тут... наслаждайся одиночеством.
Прошёл месяц. Галина Михайловна больше не приходила. На семейные праздники Николай ездил один. Возвращался мрачный, почти не разговаривал.
Алина сначала чувствовала облегчение. Никто не стоял над душой, не давал советов, не учил жить. Но постепенно начала замечать изменения в муже.
Он стал холоднее, отстранённее. Перестал делиться новостями с работы, не смеялся над её шутками. По вечерам уходил в свой кабинет и сидел там до поздней ночи.
— Коля, что с тобой? — спросила однажды Алина.
— Ничего. Всё нормально.
— Ты злишься на меня из-за мамы?
Он посмотрел на неё долгим взглядом.
— Я не злюсь. Я разочарован. Я думал, ты другая. Добрее. А ты... ты просто эгоистка, которая думает только о своих чувствах.
— Это несправедливо!
— А справедливо выгнать из дома пожилого человека, который ничего плохого тебе не сделал?
В день рождения Николая Алина решила сделать шаг навстречу.
— Может, позовём твою маму? Всё-таки день рождения.
Николай горько усмехнулся.
— Она не придёт. Сказала, не хочет портить тебе настроение.
— Но ты же можешь её уговорить...
— Зачем? Чтобы ты опять на неё накричала за какой-нибудь невинный совет? Нет уж, спасибо.
День рождения прошёл вдвоём, натужно и невесело. Алина испекла торт — любимый медовик мужа. Николай поблагодарил, но есть почти не стал.
— Невкусно? — обиженно спросила Алина.
— Нормально. Просто мама делает по-другому. Вкуснее.
Это был удар ниже пояса. Алина знала — муж специально сказал это, чтобы задеть. И у него получилось.
— Ну так иди к мамочке! Пусть она тебе готовит!
— Знаешь, я всё чаще об этом думаю.
Прошло полгода. Галина Михайловна так и не появлялась в их доме. Николай большую часть выходных проводил у матери — то с ремонтом помогал, то просто навещал.
Их брак трещал по швам. Без буферa в виде доброжелательной свекрови все проблемы вылезли наружу. Оказалось, что Алина вообще плохо переносит любую критику — будь то замечание на работе или совет подруги. Николай это раньше не замечал, а теперь видел ясно.
— Ты больше меня не любишь, — констатировала однажды Алина.
— Я люблю. Но мне с тобой тяжело. Ты превратила меня в подкаблучника, который боится лишнее слово сказать. Мама была права — я перестал быть собой.
— Твоя мама сказала, что ты подкаблучник?!
— Нет. Она сказала, что я несчастлив. И она права.
В итоге Галина Михайловна оказалась мудрее всех. Она не стала бороться, не стала выяснять отношения. Просто тихо ушла из жизни сына, оставив его наедине с женой, которая видела врагов везде, даже там, где их не было.
А Николай... Николай всё чаще задерживался у матери. Там было спокойно, тепло, вкусно пахло пирогами. Там не нужно было взвешивать каждое слово, боясь обидеть или задеть.
Дома же его ждала вечно недовольная жена, которая теперь переключилась на него — критиковала, как он водит машину, как одевается, как разговаривает с коллегами.
Мама дает советы с любовью, — думал он, слушая очередную тираду жены. — А Алина критикует от злости. В этом вся разница.
Но было поздно что-то менять. Он сам выбрал эту женщину, сам встал на её сторону против матери. И теперь расплачивался за свой выбор одиночеством вдвоём.
