Найти в Дзене
Женя Жолтовская

МЕЖДУ МАЛЬЧИКОМ И ВОЛКОМ

Есть нечто трогательное и почти недоумённое в том, как Джунги ведет себя за кадром. Улыбается, строит рожицы, ловит объектив с искренней радостью, будто играет в любимую детскую игру. В этом непринужденном, живом человеке нет ни тьмы, ни злобы, ни муки. Он ясен, как утренний воздух. И он зачастую выглядит лет на 10 моложе своих героев. Особенно хорошо это видно во "Времени Пса и Волка" - сложной, нуарной работе, где герой тащил на себе боль всего мира За кадром- Джунги все ещё молодой актер. Да, он знаменит и любим, но это не мешает старшим (по званию) актерам шпынять его. Джунги виновато улыбается и опускает глаза. Но когда камера включается, неопытный "мальчик" исчезает. Перед нами - Сухён, В его взгляде - глубина, в которую не донырнуть. В движениях - сдержанная ярость, память боли, не отпускающая даже когда он молчит. Кажется, что он прожил уже сотни смертей. Он стреляет и с каждым выстрелом словно бы обрываются последние связи с его прошлой жизнью. Он пьёт виски, но уже не

Есть нечто трогательное и почти недоумённое в том, как Джунги ведет себя за кадром. Улыбается, строит рожицы, ловит объектив с искренней радостью, будто играет в любимую детскую игру.

В этом непринужденном, живом человеке нет ни тьмы, ни злобы, ни муки. Он ясен, как утренний воздух. И он зачастую выглядит лет на 10 моложе своих героев. Особенно хорошо это видно во "Времени Пса и Волка" - сложной, нуарной работе, где герой тащил на себе боль всего мира

-2

За кадром- Джунги все ещё молодой актер. Да, он знаменит и любим, но это не мешает старшим (по званию) актерам шпынять его. Джунги виновато улыбается и опускает глаза.

Джунги возвращается к роли "крутого"
Джунги возвращается к роли "крутого"

Но когда камера включается, неопытный "мальчик" исчезает. Перед нами - Сухён,

В его взгляде - глубина, в которую не донырнуть.

В движениях - сдержанная ярость, память боли, не отпускающая даже когда он молчит. Кажется, что он прожил уже сотни смертей.

Он стреляет и с каждым выстрелом словно бы обрываются последние связи с его прошлой жизнью. Он пьёт виски, но уже не чувствует его вкуса. Он смеётся, но этом смехе есть тень тоски.

Чай наверное пьет!
Чай наверное пьет!

Мы не понимаем, как он это делает. Мы просто сидим, смотрим и верим.

Очень хорошо заметна разница между закадроввм Джунги и "работающим под бандита" Сухёном. Закадровый немножко смущен и слегка неловок. У него странно забраны волосы и внезапно большой нос.

Как этот мишка-милаш сыграет крутого парня? Вы верите в это?

Сможет ли Джунги показать крутого парня?
Сможет ли Джунги показать крутого парня?

Но вот камера наводися на темноту его глаз и никакого мишки больше нет. Есть чудо, превращения в Сухёна, тончайшая работа, почти священнодействие.

Он не играет страдание. Он пропускает его через себя — и мы чувствуем это. Вот почему кажется, что он старше в кадре. Опытнее и тяжелее.

Закадровый Джунги, уставший от 10-часовых съемок поединка муай-тай. Уверен ли он, что сможет победить, учитывая жестокие приступы нейрогастрита?
Закадровый Джунги, уставший от 10-часовых съемок поединка муай-тай. Уверен ли он, что сможет победить, учитывая жестокие приступы нейрогастрита?

Джунги - настоящий мастер трансформации, тонкий психолог и гений перевоплощения. Когда он входит в роль, его тело, взгляд, мимика, даже голос — всё меняется.

А это Сухен/Кей. И он во всем уверен.
А это Сухен/Кей. И он во всем уверен.

Но также нельзя списывать со счетов язык камеры и магию монтажа. Камера усиливает присутствие. Крупный план делает эмоции глубже. Свет, музыка, ритм монтажа, капли пота, неровная кожа... всё это делает Джунги неДжунги.

Между псом и волком - сумерки, а между актёром и персонажем - граница, тоньше дыхания. Но Джунечка умеет ходить по ней, не теряя себя.