Иногда существа из бесплотного потустороннего мира проникают сквозь маленькие бреши в мир, имеющий твёрдые, осязаемые формы. Этому факту учёные не находят до сих пор определённого объяснения. Тайна продолжает оставаться тайной, притягивающе неразгаданной, вечной. Несовершенное человечество развивается и пока не перешло ещё на более высокий уровень организации умственно-физических процессов.
Работа учителем математики в одной из городских школ для Эдуарда Петровича, только что окончившего педагогический институт, досталась с боем. Директор, Елена Владимировна, женщина амбициозная и требовательная, не сразу приняла молодого человека. Она долго изучала его почти идеальное для неопытного специалиста резюме. На должность подали заявку ещё две коллеги с большим стажем и значительными регалиями. Однако, после собеседования со всеми претендентами, окончательный выбор упал на пластилинового человечка, из которого можно было вылепить всё, что угодно. Педагоги предпенсионного возраста, к сожалению, не выдержали условия, поставленные в момент профессионального общения. Их методики в динамичной современности стали неэффективными, безжизненными, устаревшими. Компьютерные технологии ими отвергались, и в связи с этим подаваемый материал утрачивал актуальность и интерес. Елена Владимировна отдала обоснованное предпочтение Эдуарду Петровичу, отметив своим намётанным глазом его коммуникабельность, возрастную доступность, владение в совершенстве математическими знаниями, умение пользоваться электронно-вычислительной техникой, весьма выгодный для учителя внешний вид.
– Я много часов вам не могу дать, поскольку вы только-только начинаете, – пояснила директор. – Для начала давайте-ка посмотрим, что из вас получится в параллели восьмых классов. Их четыре. На будущий год учащимся сдавать ЕГЭ. Вот и поможете им подготовиться. А там – видно будет. До старших классов нужно дослужиться. Я от вас потребую конспекты на каждый урок, тематические планы, прорешенные упражнения, учительское портфолио, поскольку вы – стажист, и, конечно, я буду посещать ваши уроки. За помощью вы можете, не стесняясь, обращаться ко мне. Я всегда доступна. Вашим наставником в первом для вас учебном году буду именно я. Пусть он для вас станет удачным! В противном случае ни одна из школ вас на работу не возьмёт. Загруженность большая. Я не дам вам классное руководство. Не обижайтесь. Вы поймёте правильность этого решения, когда приступите к выполнению обязанностей. Тетрадей будет много. К тому же мы вас организуем на проведение заседаний методических объединений и показательных открытых уроков.
– Я буду стараться, – немногословно ответил Эдуард Петрович.
– Правильно! Я люблю коллег не за пустую болтовню, а за качественный образовательный процесс. В моём коллективе нет места дилетантам! Оправдайте мои надежды! Станьте профессионалом! Сделайте педагогику делом всей своей жизни! А я, я помогу вам. Быть может, из вас получится не только заслуженный учитель, а мудрый директор, как я.
До директора Эдуарду Петровичу, конечно же, было ещё далеко. Не хватало опыта. В знаниях молодой педагог не нуждался. Они буквально переполняли его. Интересные идеи появлялись мгновенно. Жаль, что их приходилось пока усмирять. Математик не знал, как отнесётся к его новшествам родная кафедра во главе с Еленой Владимировной.
Школьная жизнь сразу же зажала Эдика в жёсткие тиски. Пока он не вошёл в повседневность, возникали проблемы. Времени катастрофически ни на что не хватало. Молодой организм работал на износ, выбиваясь из сил. Конспекты, тетради, открытые уроки, беседы, встречи, поездки – всё, что было обещано, всё воплотилось в жизнь, причём нагромождаясь друг на друга.
Звоночек прозвенел однажды вечером. Школа уже была закрыта. Эдуард Петрович знал, что, кроме него и сторожа, в здании больше никого нет и не может быть. Усталость окончательно сморила математика. Сегодня он решил задержаться. Час за часом утекали, а работы, как ему казалось, становилось всё больше. Месяц прошёл в какой-то сумасшедшей агонии.
Когда Эдуард Петрович, находясь в кабинете, задремал, в дверь постучались, и он, очнувшись, откликнулся.
– Да-да! Входите! Я здесь!
Вход в класс открылся, и в него вошла невероятной красоты девушка. То ли это была ученица, то ли учительница, то ли вообще кто-то из сестёр учащихся, математик даже не пытался угадать. Как только очертания появились, Эдуард Петрович спросил, не дожидаясь, пока неизвестная особа подойдёт ближе:
– Что-то хотели? Я сегодня немного припозднился. Меня зовут…
– Я знаю, как вас зовут, – ответила девушка. – Я зашла к вам по делу.
– Простите, по какому? Мы с вами не знакомы. Я вас раньше не встречал.
– Я тоже, как и вы, – математик. Конечно, мы не пересекаемся. Я появляюсь изредка здесь. Почему, вы когда-нибудь узнаете.
– Что за таинственность такая? – поинтересовался молодой педагог.
– Есть из-за чего. На вас готовится компромат. Мой вам совет, Эдуард Петрович: будьте осторожнее с коллегами! Елена Владимировна в шоке от того, что совсем недавно узнала о вас. Кафедра в ужасе. Если узнают учащиеся и их родители, вашей педагогической карьере придёт конец.
– Да что вы такое говорите?! Я не общаюсь ни с кем! Жизнь учителя, особенно начинающего, – не сахар. Но у меня пока нет проблем. Всё в порядке.
– Я вас предупредила. Это произойдёт неожиданно.
– А вы-то от кого узнали?!
– Я много чего знаю. Но не каждому сообщаю вовремя. Вы мне понравились.
– Так, ладно. Спасибо! До свидания! Мне нужно работать! Не отрывайте меня!
– Не злитесь! Я должна была это сделать. Хоть мы с вами и не знакомы, я должна выполнить обязательство, данное свыше…
– Какое ещё обязательство?! Кому данное?!
Математик поднял голову и не понял, что с ним случилось. Девушки и след простыл. Она как будто испарилась. Всё случилось мгновенно. Человек не может, и повелитель точных наук это прекрасно знал, преодолеть несколько метров со скоростью света. Эдуард Петрович тряхнул головой, резко поднялся со стула и решил спуститься на первый этаж, чтобы поговорить с ночным сторожем.
– Андрей Павлович, развейте мои сомнения! Я совсем заработался. Ко мне сейчас приходила девушка. Красивая, как богиня! Кто бы это мог быть?! Я её не знаю. Может быть, вы подскажете мне?
– А я никого не видел! Да и как она могла пройти к вам мимо меня?! Дверь-то на щеколде. Приснилось, наверное. А то и вовсе – померещилось. Не щадите вы себя, Эдуард Петрович! Вот смотрю я на вас и думаю: «А будет семья, будут дети. Как тогда?!» Нет! Завязывайте-ка вы с этими вечерними бдениями. Ведь никто же не оценит этого. Идите домой! Отдохните!
– Я не успеваю, – признался молодой учитель.
– А вы отбросьте в сторону что-нибудь. Тогда обязательно успеете. У Господа много дней. Завтра сделаете.
– Как раз откладывать на завтра нельзя, Андрей Павлович. Завтра будут другие дела. Я потом совсем запутаюсь.
– А так вы однажды с ума сойдёте. Никого сейчас в школе, кроме нас, нет. А к вам кто-то приходил. Тем более девушка. У нас, насколько мне известно, молодых учительниц нет.
– Да, и правда, пойду-ка я домой. Утром пораньше сюда появлюсь. Так лучше будет.
– Замечательно! Конечно, лучше. Собирайтесь!
Поздним вечером математику не спалось. Он то заходил на кухню, то возвращался в свою комнату.
– Почему не спишь? – спросила строгая мать.
– Да я всё думаю. Представляешь, сегодня пришла ко мне коллега…
– И что?
– А её, оказывается, сторож не знает и не видел. Он подтвердил это. Как она могла пройти сквозь запертый входной комплекс?!
– Сыночек! А ты знаешь, сколько лет этому сторожу?
– Да, наверное, под семьдесят.
– Если не больше. Сторож мог и не увидеть. Двери он оставил открытыми. Она и вошла незаметно. Он же выходит курить. А ты всех учителей до сих пор не можешь знать! Их потому что много.
– Она меня шокировала одним предупреждением. На меня готовится компромат.
– Не бери в голову! Я много лет проработала психиатром в нашей поликлинике и прекрасно знаю, что иногда люди специально подливают масла в огонь, чтобы посмотреть, что из этого получится. Компромат – это дело серьёзное! У тебя нет нареканий. Работаешь ты допоздна. Да тебе ещё должны дать грамоту за самопожертвование! Так, как ты, сейчас никто не работает. Это раньше учителя ответственнее подходили к своим обязанностям. А сейчас – нет. И, поверь, придёт время, когда учителя не нужны будут, как и врачи.
На следующий день, на первый урок, к Эдуарду Петровичу пожаловала Елена Владимировна. Это был уже раз десятый. У математика было записано. Что с директором случилось, стажёр так до конца и не понял. Женщина посмотрела конспекты и не одобрила их. Хотя раньше всё было совсем иначе. После урока, на перемене, наставница откровенно вынесла вердикт своему подопечному.
– Вы сегодня, Эдуард Петрович, были не готовы к уроку! Я не стану вам портить настроение. Приглашаю вас сегодня после уроков к себе в кабинет.
– Хорошо, я постараюсь зайти, – согласился молодой педагог, ничего не подозревая.
– Что значит, постараетесь?! – агрессивно спросила Елена Владимировна. – Вы обязаны зайти! И не делайте мне одолжение! Здесь я директор, а не вы!
– Извините! – повинился Эдуард Петрович, всё ещё не понимая ситуации.
День, конечно, прошёл неудачно. Всегда всё было хорошо, а тут какие-то непонятные, но вполне серьёзные выпады по поводу неготовности к уроку. Светлую учительскую голову посещали разные мысли, одна хуже другой. Состояние было неопределённое. Математик приготовился к худшему, в глубине души надеясь на лучшее. Эта проверенная временем поведенческая жизненная позиция не раз выручала его в самые сложные моменты.
Как же было тяжело, когда, войдя в кабинет, Эдуард Петрович увидел коллег с родной кафедры!
– Всем ещё раз добрый день! – с улыбкой, как всегда, сказал математик.
– А для нас он не такой добрый, как, например, для вас, – ответила директор школы. – Я не зря собрала маленький педсовет. Я всё-таки, в силу своих возможностей, имею право на это. Разговор будет серьёзным. Хотелось бы, как говорится, из первых уст услышать правду.
– Какую правду? – встав в оборонительную позу, спросил Эдуард Петрович. – Я пришёл сейчас на анализ своего урока. Давайте сначала я послушаю ваши замечания и предложения. Мне несколько неудобно спрашивать. Однако я это сделаю. Почему мой урок не получился? Почему я к нему был не готов? Предыдущие уроки получались. Вы, помнится, даже хвалили меня за находчивость и актуальность.
– Эдуард Петрович, вы снова мне делаете одолжение! Здесь я – директор! – повысив голос, начала ругаться Елена Владимировна.
– Да что происходит, в конце концов?! – не выдержав, сорвался молодой математик.
– Вы нарушили трудовую дисциплину, – предъявила обвинение Елена Владимировна. – Мы с коллегами находимся в недоумении. Как вы могли задержать ученицу восьмого «Б» класса после уроков?! У вас на это не было никакого права!
– Какую ученицу? – сначала не понял Эдуард Петрович. – У меня их больше восьмидесяти человек.
– Такую! – присоединилась коллега. – Мне стало известно, что вы насильно удерживали Настю Подгорную. Скажите, пожалуйста, из-за чего?
– Ах, Настю! Я скажу! Она отстаёт по алгебре. Поэтому мы с ней дополнительно занимались.
– Три с половиной часа! – удивилась Елена Владимировна.
– Да. Она сама так захотела, сообщив мне, что располагает свободным временем, – признался Эдуард Петрович.
– А её мама сказала другую причину! – недоверчиво воскликнула директор.
Пять учителей-коллег с нетерпением ждали расправы. Фраза, которая прозвучала дальше, посеяла в диалоге долгую паузу.
– Вам было приятно её удерживать. Вы испытывали удовольствие от того, что ребёнок мечется, ища способы, как от вас сбежать.
Эдуард Петрович, оценивая действия присутствующих с математической точки зрения, остановил свой пристальный взгляд сначала на директоре, а затем на коллегах, после этого молча встал и вышел из кабинета.
– Дурак! – бросила молодому математику вслед директор школы, и кафедра вся в полном составе от души засмеялась.
На следующий день молодой человек не вышел на работу. От начинающего учителя на стол к Елене Владимировне секретарь положила заявление на увольнение по собственному желанию, которое она, вернувшись со своего урока, нисколько не раздумывая, тут же подписала.
Эдуард Петрович поспешил после написания своего собственного приговора домой. Он понимал, что его педагогическая карьера на этом завершена. Уж слишком серьёзное обвинение предъявили коллеги во главе с директором. Хотя на самом деле было всё далеко не так. Если бы даже он вернулся, а такая возможность, наверное, представилась бы, сама жизнь стала бы ему в тягость от сплетен, кривотолков, раздутых до невероятности слухов.
Математик лежал отрешённо на диване и смотрел телевизор. Мама ушла. Вдруг перед ним появилась она, та красивая девушка, учительница.
– Вы?! Как вы сюда попали? – соскочив с дивана, вопросительно посмотрел Эдуард Петрович на коллегу.
– А дверь была не заперта! – нашла оправдание девушка.
– Моя мама, уходя, всегда закрывает дверь на ключ!
– Вы молодец, что ушли! Я хотела поговорить с вами вот о чём.
– Да кто вы вообще такая?! Уходите! – запаниковал математик.
– Я когда-то давно мечтала стать директором школы. Но не случилось. Причин было много. Вам не надо этого знать. У вас получится быть директором.
– Что?!
– Да, у вас получится.
– Но как?!
– Откройте свою школу! Сейчас это возможно. Я помогу вам. Вы, Эдуард Петрович, очень хорошо научили мёртвых детей алгебре.
– Каких?! – и вопрос повис в гробовой тишине.
Рядом никого не было. Математик, расстроившись, упал на диван. В глазах появились скупые мужские слёзы.
– Что со мной? – вслух спросил молодой человек. – Неужели я схожу с ума?!
Из школы никто на сотовый не звонил. Мама возвратилась домой в переживаниях.
– Эдик, я сочувствую тебе. Прими удар достойно. Это больно. Я поняла, в чём дело. Секретарь посвятила. У одной из твоих коллег есть дочка. Её на днях сократили. Она, оказывается, тоже математик. Так вот. Её принимают на твоё место. Просто нужен был повод, чтобы тебя уволить. Елена Владимировна не в курсе этой интриги. Она идёт у кафедры на поводу. Конечно, она злая на тебя. Секретарь сказала, что ты подавал большие надежды. Директор даже думала на лето тебя оставить как своего заместителя. Она уверена в том, что именно ты справишься лучше с этим делом, чем кто-то из завучей.
– Ах, вот оно что! Мам, она снова была у меня!
– Кто?
– Ну, помнишь, я тебе рассказывал! Та девушка!
– А, да!
– Я не знаю, как она прошла сквозь двери. Они, я проверил, были закрыты.
– Сыночек, мне кажется, тебе начинает мерещиться. Я как психиатр боюсь за тебя. Это предвестник нервного срыва, а то и – гораздо серьёзнее – длительной и глубокой депрессии. Тебе надо отдохнуть. Сходи, пожалуйста, на кладбище. Помогает. Я сама только что пришла оттуда. Была на могилке твоего отца.
– Хорошо, – и Эдуард Петрович стал одеваться.
Городское кладбище представляло собой огромный по площади участок, отчасти напоминающий берёзовую рощу. Среди кудрявых деревьев располагались ровными рядами пёстрые от венков, цветов и памятников печальные могилки. Математик подошёл к до боли близкой мраморной надгробной плите. Отца он плохо помнил в реальной действительности. Мужчина ушёл из жизни в самом расцвете лет. Тем более родители на тот момент были уже разведены. Фигура этого человека, запечатлённая на фотографиях, служила хорошим примером. Мама в детстве всегда любила повторять: «Эдик, твой папа был выдающимся учёным-математиком! Наверное, и ты пойдёшь по его стопам». Учёной степени Пётр Гаврилович так и не получил. Он остался навечно аспирантом, скоропостижно скончавшимся от постоянных возлияний, которые, как он утверждал, вызывали в нём математический резонанс, способный порождать гениальные формулы и ещё не известные миру решения наисложнейших задач. Самый близкий человек, жена, положила в гроб никому не нужную дорогую рукопись.
– Я ждала вас, – послышалось в тишине.
Эдуард Петрович резко обернулся. За спиной стояла его таинственная коллега.
– Что вы дальше решили делать? – строго спросила математик.
– Поступлю так, как вы мне посоветовали, – ответил молодой человек. – Мне кажется, я медленно схожу с ума. Скажите мне, ведь вас нет в этом мире?
– Я послана к вам с того света. Вы – большой математик, я знаю, и вы не верите в меня.
– Мне приходится верить. Вы выглядите, как живая. Кто вы?
– Скоро узнаете, – прошептала девушка и растворилась в кладбищенской атмосфере, пропитанной горем и людскими слезами.
Эдуард Петрович не спеша возвращался по узким тропинкам к выходу. Вдруг его взгляд выхватил знакомое лицо на памятнике. Он подошёл, и его сердце заколотилось так, что готово было вырваться. С фотографии смотрела только что разговаривающая с ним коллега.
– Анцупова Людмила Павловна, – прочитал ошарашенный педагог.
Каково это – увидеть живого человека, которого уже почти четыре года в этом мире нет?!
– Мам! – крикнул Эдуард Петрович, не успев закрыть за собой дверь. – А кто такая Людмила Павловна?
– Какая? – переспросила изменившаяся в лице женщина.
– Анцупова. Её фамилия – Анцупова, – отчётливо, чуть ли не по слогам произнёс вернувшийся с кладбища сын.
– Ты знаешь… – неохотно начала говорить мать.
– Мам, скажи мне правду! Именно она ко мне приходила! Я её видел! Она была живая, как мы с тобой! А на самом деле она умерла несколько лет назад!
– Сын, присядь, пожалуйста! Я не хотела тебе вообще ничего рассказывать. Ведь она же, как и ты, как твой покойный отец, была математиком. Это случилось, кажется, недавно. Моя профессиональная память всё ещё хранит в себе эту молодую девушку. Ей бы исполнилось в этом году двадцать шесть лет. Тогда ей было столько же, сколько и тебе, – двадцать два. В городе, кроме пяти среднеобразовательных, есть ещё одна школа. Называется она вечерней. Людмила Павловна начинала работать именно в ней.
– Почему она умерла? – спросил Эдуард Петрович.
– Она выбросилась из окна. Что-то случилось в коллективе. Её невзлюбили коллеги, родители и дети. Зависть, сынок! Девушка только что окончила университет с красным дипломом. У неё была куча планов на ближайшее будущее. Она хотела поступить в аспирантуру. Мечтала защитить кандидатскую. Не дали. Учитель, как сказали мне, из неё плохой. Тем более она страдает шизофренией в скрытой форме. Этот факт я не смогла ни опровергнуть, ни доказать. Передо мной сидел вполне нормальный человек, полный жизненных идей. Ключ в ней перестал биться, когда её загнали буквально в угол. Она не хотела уходить. Считала педагогику своим кредо. Людмилу Павловну обвинили в отношениях с одним из старшеклассников вечернего отделения. Девушка не вынесла такой удар и выпрыгнула с пятого этажа. Смерть наступила мгновенно. Тот год оказался високосным. В школе и так атмосфера переменчивая, то штиль, то шторм. А тут – суицид взрослого человека! И чей?! Педагога! Концов в этой истории, конечно, не нашли. Дело было закрыто за неимением состава преступления. Якобы математик сама так решила свести счёты с жизнью из-за неудачно сложившихся обстоятельств.
– Мам, точно так же и со мной хотели поступить. Меня тоже обвинили кое в чём.
– Эдик, я не понимаю подобного поведения учителей! Зачем? Ведь у большинства из них растут свои дети! Если кого-то надо из коллег убрать, так скажите учителю об этом открытым текстом, а не создавайте ему некомфортные условия, переходящие в шитую белыми нитками травлю.
– Мам, это жестокая жизнь! Хорошо, что я вовремя ушёл. Ведь я тоже хотел наложить на себя руки. Это невыносимо – переживать позор!
– Что ты, что ты, сынок! Нельзя этого делать! Видимо, Людмила Павловна не зря к тебе приходила. Ты знаешь, что если что-то и есть за гранью, то человек, оставивший в этом мире незавершённые дела, часто возвращается, чтобы их завершить или кого-то о чём-то предупредить.
– Мам, она сказала, что я буду директором.
– Она была права. В тебе течёт особенная кровь – отцовская. А он был сильным человеком. Немногие друзья отмечали в нём качества, достойные настоящего руководителя. Что ж, это будет. Ты идёшь по его стопам.
Через год в городе открылась новая школа – частная, с углублённым изучением математики. В ней училось пока что шестнадцать детей из старших классов нескольких городских школ. Эдуард Петрович был действительно директором. На кафедре работали молодые педагоги, которым предоставлялось право внедрять инновационные технологии в устаревающий образовательный процесс. Между коллегами царили уважительные взаимоотношения. Заработная плата в разы была выше. Математику повезло, считали многие из непосвящённых. Он открывал левой ногой кабинет мэра. Якобы выиграл тендер. Вот денежки и потекли рекой. Всё на самом деле было гораздо прозаичнее. Просто Эдуард Петрович, в силу своих возможностей и природного влияния, встретился с предпринимателями города и поделился с ними своей идеей. Инвесторы нашлись быстро. Предоставили пустующую пятикомнатную квартиру. Оформили её, согласно требованиям управления образования. Помогли получить лицензию. Конечно, они делали это не из чисто благородных побуждений. В школе должны были учиться их дети, будущие преуспевающие предприниматели, будущие миллионеры.
Елена Владимировна, узнав на совещании директоров о новой школе, занемогла и вынуждена была лечь на две недели в больницу. В конечном итоге ей стало известно, зачем коллега по кафедре, близкая подруга, оклеветала молодого учителя. Но вернуться назад было уже невозможно. Признавать свои ошибки порой приходится нелегко. Лучше будет, если они останутся непризнанными. Их просто сотрёт в порошок беспощадное время. Жаль, что новая учительница уступала по деловым качествам Эдуарду Петровичу. Однако что сделано, то сделано.
В личной жизни молодого человека тоже произошли изменения. Он встретил свою судьбу. Её звали Людмила Павловна. Но она совсем не напоминала математика из потустороннего мира, стоящего на страже в мире живых. Обучала девушка учащихся русскому языку и литературе. На могилке у покончившей с собой коллеги всегда лежали свежие цветы. К ней каждую неделю теперь приходила счастливая пара – Эдик и Люся.
Искренне благодарю за прочтение!