— Значит, ты всё время мне врала?
Я смотрю на Артёма и вижу, как его обычно мягкий взгляд леденеет. В руках — те самые квитанции, которые я оставила на столике не случайно. Маленькая проверка, ставшая большим разочарованием.
— Не помню, чтобы я когда-то утверждала, что эта квартира моя, — говорю спокойно, хотя внутри всё сжимается. Продолжаю помешивать томящийся на плите гуляш, словно мы просто обсуждаем погоду.
— Но ты и не отрицала! — в его голосе звенит что-то новое. Обида? Гнев? Страх? — А я уже рассказал родителям, что после свадьбы мы продадим квартиру и купим дом! Я выглядел идиотом перед отцом!
Ложка замирает в моей руке. Я не ослышалась?
— Ты планировал продать квартиру, которая, как выяснилось, даже не моя? И когда ты собирался поделиться со мной этими планами?
Артём пытается схватить ртом побольше воздуха, как выброшенная на берег рыба. В глазах мелькает что-то похожее на стыд, но быстро сменяется возмущением:
— Я думал, это очевидно! Зачем нам две квартиры? Моя однушка и твоя... то есть эта... — он неопределенно машет рукой. — А кто вообще этот Виктор Смирнов?
— Мой брат. Это его квартира. Я просто живу здесь, пока заканчивают ремонт в моей.
Лицо Артёма меняется, как калейдоскоп: удивление, недоверие, какой-то жадный интерес
— У тебя есть своя квартира? — он подходит ближе. — Почему ты молчала?
Я пожимаю плечами:
— Потому что хотела, чтобы в нашей любви не было корысти...
Он выглядит искренне обиженным:
— Да как ты могла такое подумать? За кого ты меня принимаешь?
А потом — звук захлопнувшейся двери и тишина.
Гуляш остыл, как и мое настроение
Странно, но вместо слез — опустошение и смутное ощущение, будто я сорвала лотерейный билет, но в обратную сторону. Могла бы выиграть муженька, а получила шанс подумать, какого черта я творю со своей жизнью.
Телефон вибрирует на столе. Виктор. У брата всегда было безошибочное чутье на мои проблемы.
— Рассказывай, — говорит он вместо приветствия.
— О чём? — пытаюсь изобразить беззаботность.
— Алина, я тебя с пеленок знаю. Что-то случилось, иначе ты бы не взяла трубку на пятом гудке. Обычно хватаешься на втором.
Я невольно улыбаюсь. Витя всегда замечает такие мелочи.
— Боюсь, скоро снова буду невестой с приданым, но без жениха, — говорю и сама удивляюсь, как спокойно звучит мой голос.
— Он узнал? — Виктор сразу понимает, о чём речь.
— Да, обнаружил квитанции. Точнее... я их оставила на видном месте.
— Намеренно?
Я молчу. Витя вздыхает в трубку:
— Ты же не экстрасенс, сестрёнка. Откуда тебе было знать, как он отреагирует?
Но я-то знала. Где-то внутри — знала. Потому и устроила эту проверку.
— Хотела увидеть его реакцию, — признаюсь наконец. — Слишком часто в последнее время он заводил разговоры о продаже квартиры после свадьбы и покупке дома. И вот — бинго! Он действительно планировал продать квартиру. Мою квартиру... точнее, твою.
— И теперь он знает, что она моя, — Виктор задумчиво хмыкает. — А про свою квартиру ты ему сказала?
— Да.
— И?
— Ушёл думать.
Мы оба молчим. Потом брат тихо говорит:
— Не хочу тебя расстраивать, Алин, но если он действительно рассчитывал на твою недвижимость...
— Знаю, — обрываю его. — Скорее всего, вернётся. С извинениями и, возможно, с новым планом.
— Ты слишком циничная для своих двадцати восьми, — в голосе Вити слышится грусть.
— Не циничная. Просто мы с тобой прошли через многое, чтобы верить в сказки.
Наши родители погиб.ли, когда мне было пятнадцать, а Виктору двадцать три. Он только институт закончил, а тут — младшая сестра на руках и куча проблем.
Он мог сдать меня в интернат, но вместо этого взялся за любую работу, чтобы прокормить нас обоих. А потом мы вместе начали бизнес — IT-компанию, которая за семь лет выросла в серьёзную фирму.
Я не наивная дурочка. Видела, как другие девчонки, с которыми встречался Витя, сразу начинали прицениваться к его статусу. Видела, как парни, узнав о моём положении, мгновенно становились слишком заботливыми. И все они исчезали, когда понимали, что быстрой наживы не будет.
Артём казался другим. Четыре месяца встреч, два месяца совместной жизни, и вот — предложение руки и сердца. Слишком быстро? Да. Но мне почему-то казалось, что наконец-то встретила человека, которому нужна я, а не мои деньги.
Я ошибалась. И почему-то именно эта мысль заставляет горло сжиматься, а не сам разрыв.
— Не буду тебе говорить банальщину про других мужиков, — говорит Виктор. — Просто знай: ты заслуживаешь человека, который будет ценить тебя, а не твою кредитную историю.
— Знаю, — говорю и вдруг чувствую облегчение. — Кстати, я так и не забронировала ресторан и ведущего.
— Предусмотрительно, — хмыкает брат. — Буду через месяц. Хочешь, привезу тебе что-нибудь из Амстердама?
— Хорошее настроение привези, — улыбаюсь я.
После разговора мне становится легче. Рано радоваться — впереди ещё объяснения, скандалы, разрыв... Но почему-то я уверена, что худшее уже позади.
Телефон зазвонил в полдень. Артём
— Да? — я намеренно не здороваюсь.
— Алина, прости меня, — его голос звучит искренне. — Я вчера повел себя как идиот. Могу я приехать, чтобы поговорить?
Странно, но я чувствую только усталость. Никакого трепета, никакого желания броситься к нему в объятия.
— Ладно, — говорю просто. — Буду дома.
Через час дверной звонок извещает о его приходе. На пороге Артём. Рядом элегантная женщина, лет 50-55. Такой же прямой нос и твёрдый подбородок, одно лицо.
— Знакомься, это моя мама, Антонина Сергеевна, — говорит Артём. — Мам, это та самая Алина.
Женщина окидывает меня оценивающим взглядом:
— Наконец-то познакомились. Артём столько о вас рассказывал.
Я замечаю, что у неё в руках дорогая сумка. Одета она так, будто идёт на важную встречу, а не на разговор с почти-невесткой сына.
— Проходите, — говорю я, впуская их в квартиру, хотя эта ситуаия напоминает какой-то фарс.
В гостиной Антонина Сергеевна сразу берёт быка за рога:
— Я слышала, у вас возникло недопонимание по поводу этой квартиры?
Я смотрю на Артёма, но он внезапно крайне заинтересовался рисунком на ковре.
— Не недоразумение. Просто выяснилось, что квартира принадлежит моему брату, — отвечаю спокойно.
— Но у вас, я понимаю, есть своя? — женщина произносит это так, будто спрашивает, нет ли у меня случайно лишней поч.ки на продажу.
— Да, в новостройке, — киваю я. — Скоро заканчивается ремонт.
На лице Антонины Сергеевны появляется улыбка, от которой у меня по спине бегут мурашки.
— Это прекрасно! Артём расстроился вчера, потому что у него были свои планы, но... я объяснила ему, что ваша собственная квартира — это даже лучше!
— Лучше для чего? — интересуюсь я, удивляясь собственному спокойствию.
— Для покупки дома, конечно, — она говорит это так, будто объясняет ребёнку очевидные вещи. — Мы с мужем давно приглядели для вас чудесный участок с домом в пригороде. Это будет наш свадебный подарок — первый взнос. А остальное... — она делает выразительный жест рукой.
— Остальное мы выручим с продажи твоей квартиры, — наконец подаёт голос Артём. — Это будет разумно, правда? Зачем нам две квартиры, если мы сможем жить в хорошем доме?
Он смотрит на меня с надеждой, и в его глазах я вижу не любовь, а... предвкушение выгодной сделки?
— А что будет с моей долей в бизнесе? — спрашиваю вдруг. — Тоже продадим?
Они замирают. Антонина Сергеевна быстро переглядывается с сыном.
— Какой бизнес? — осторожно спрашивает она.
— IT-компания «ВитАл Технолоджис», — улыбаюсь я. — Мы с братом основали её семь лет назад. Я там не просто юрист, как думает Артём. Я совладелец.
В комнате повисает тишина, нарушаемая только тиканьем часов.
— Тём, ты не говорил... — начинает Антонина Сергеевна.
— Потому что я не знал! — он поворачивается ко мне, в глазах — смесь обиды и... восхищения? — Алина, почему ты скрывала?
Что-то в его тоне заставляет меня насторожиться
Слишком быстро от обиды к интересу. Слишком цепкий взгляд, когда он произносит название компании.
— По той же причине, по которой ты скрывал свои планы на мою квартиру, — отвечаю тихо. — Хотела быть уверена в искренности чувств.
Артём резко встаёт:
— То есть ты меня проверяла? Ставила эксперименты? Это... это нечестно!
— А планировать продажу моего имущества без моего ведома — честно? — я тоже поднимаюсь.
— Да вы обе свихнулись! — он переводит взгляд с меня на мать. — Мам, ты со своими планами! Алина с проверками! А обо мне кто-нибудь подумал?
И вот тут меня прорывает. Смех — неудержимый, до слёз — заставляет меня согнуться пополам. Они смотрят на меня как на сумасшедшую, а я не могу остановиться.
— Прости, — выдавливаю сквозь смех. — Просто... «обо мне кто-нибудь подумал»? Серьёзно? Ты собирался продать мою квартиру без моего ведома, и теперь ты жертва?
Артём краснеет:
— Я не это имел в виду...
— Именно это, — я вытираю слёзы. — И знаешь, свадьбы не будет! Я не хочу тратить жизнь на человека, для которого мое имущество важнее моих чувств.
Антонина Сергеевна поджимает губы так сильно, что они превращаются в едва уловимую нить:
— Не говорите глупостей! Какая девушка откажется от собственного дома и сада? Артём — завидный жених, а вы ведёте себя как капризный ребёнок!
Я смотрю на них обоих и вижу их как в первый раз
Мать, готовая на всё ради своего сына, и сын, привыкший, что мир вращается вокруг него. И у обоих — эта жадная искра в глазах при мысли о деньгах.
— Вы даже не спросили, какой дом я хочу, — говорю устало. — Не поинтересовались, готова ли я вообще переезжать за город. Просто решили всё за меня.
— Но мы же семья! — возмущается Артём. — Точнее, будем семьёй. В семье всё решается сообща!
— Сообща — не значит «моя мама и я решили». Сообща — значит, что мое мнение тоже учитывается, — я подхожу к двери и открываю её. — Прошу вас уйти. Мне нужно время подумать.
Антонина Сергеевна хватает сына за руку:
— Пойдём, Артём. Если девушка не ценит твоей заботы, это её проблемы.
Но Артём вдруг останавливается и подходит ко мне:
— Алина, прости. Мама перегнула палку. Давай просто поговорим — ты и я. Без неё.
Я вижу, как его мать напрягается. Вижу отчаяние в её взгляде. И понимаю: она не просто контролирующая мамаша. Она действительно рассчитывала на эту квартиру.
— Хорошо, — киваю после паузы. — Пойдём прогуляемся.
Мы оставляем Антонину Сергеевну в квартире — я не боюсь, что она что-то украдёт, а если начнёт копаться в моих вещах... ну, ничего интересного она там не найдёт.
Мы идём по набережной
Майский ветерок играет в волосах, солнце отражается в воде. Рядом проходят счастливые пары, мамы с детьми, пожилые люди с собаками.
— Я правда тебя люблю, — говорит Артём, глядя на реку. — Да, я думал о доме. Мечтал, что мы будем жить там вместе, растить детей.
— Но ты даже не спросил, чего хочу я, — отвечаю тихо.
— Я думал, это очевидно! Какая женщина не хочет свой дом?
— Какой мужчина не хочет «Феррари»? — парирую я. — Но я же не планирую за твоей спиной продать твою машину, чтобы купить тебе спорткар.
Он хмурится:
— Это другое.
— Почему?
— Потому что... — он запинается. — Потому что я хотел как лучше.
— Для кого?
Артём молчит, и в этой тишине между нами что-то происходит. Какое-то изменение, как будто воздух стал чище.
— У моей мамы проблемы, — наконец говорит он. — Отец несколько лет назад взял кредит под залог дома. Потом заболел. Деньги ушли на лечение, а кредит остался. Сейчас банк грозится забрать дом. Мама не говорила мне, пока не стало совсем плохо.
Я замираю:
— И ты решил, что моя квартира — это решение вашей проблемы?
— Нууу... Не так грубо, — он морщится. — Я думал, что мы продадим твою квартиру, купим дом, а часть денег я отдам маме, чтобы она расплатилась с кредитом. Ты бы не заметила. Просто дом был бы чуть меньше.
Я смотрю на него и не знаю, что чувствовать. Злость? Жалость? Разочарование?
— Почему ты не рассказал мне?
— Боялся, что ты откажешься, — он пинает камешек. — Или что будешь смотреть на меня как на неудачника, который не может помочь своей матери.
— То есть вместо честного разговора ты решил меня обмануть.
— Я не думал об этом как об обмане! — Артём поворачивается ко мне. — Алина, я люблю тебя. Правда. Да, я облажался. Да, надо было сразу рассказать о ситуации. Но разве ты не скрывала от меня, что у тебя есть своя квартира? Что ты совладелец бизнеса?
В его словах есть правда, и это колет больнее, чем хотелось бы думать.
— Давай будем честными, — я останавливаюсь и смотрю ему в глаза. — Мы оба недоговаривали. Оба играли в какие-то игры. Но есть разница между «не сказать всей правды» и «планировать использовать чужие деньги без ведома».
Он опускает голову:
— Ты права. Я запутался. Не знал, как помочь маме и не потерять тебя.
— А теперь?
— А теперь... не знаю, — он пожимает плечами. — Мама считает, что ты должна помочь. Что это твой долг как невесты. Но я больше так не думаю. Это моя проблема, не твоя.
Я смотрю на него долго-долго. Что-то в нём изменилось за эти два дня. Какая-то жёсткая определённость появилась во взгляде.
— Сколько нужно твоей маме, чтобы погасить кредит? — спрашиваю вдруг.
Артём называет сумму. Внушительную, но не заоблачную.
— Я могу помочь, — говорю после паузы. — Не в качестве невесты. В качестве инвестора. Оформим это как бизнес-ссуду через мою компанию. С разумным процентом и графиком выплат.
Он смотрит на меня с изумлением:
— Ты серьёзно?
— Вполне. Я не хочу, чтобы твоя мать потеряла дом. Но не хочу и быть использованной.
— А как же... мы?
Я пожимаю плечами:
— Не знаю, Артём. Честно — не знаю. Мне нужно время, чтобы понять, что я чувствую.
— Понимаю, — он кивает. — И... спасибо. За предложение помощи. Я поговорю с мамой.
Мы молча идём обратно
Внутри — странное чувство: с одной стороны пусто, с другой — будто сбросила тяжёлый рюкзак после долгой дороги.
Я знала, что разговор с Антониной Сергеевной будет непростым, но не думала, что настолько.
— Ссуда? — произносит она так, будто я предложила ей слетать на Луну. — Вы серьёзно? Думаете, я буду брать у вас деньги в долг? Как милостыню?
— Мама, — Артём устало вздыхает. — Это бизнес-предложение. Выгодное для всех.
— Ты ещё не понимаешь, сынок, — она поворачивается ко мне. — Это унизительно! Если бы вы действительно любили моего сына, то помогли бы бескорыстно!
— Если бы вы действительно уважали меня, то не планировали бы за моей спиной распоряжаться моими деньгами, — парирую я.
Мы стоим друг напротив друга, как дуэлянты. И вдруг Артём делает нечто неожиданное — встаёт между нами:
— Хватит! Мама, я люблю тебя, но ты перегибаешь палку. Алина предлагает реальное решение нашей проблемы. Да, не то, на которое ты рассчитывала, но лучше, чем ничего.
Антонина Сергеевна выглядит так, будто её ударили:
— Ты выбираешь её сторону? После всего, что я для тебя сделала?
— Я не выбираю ничью сторону! — он повышает голос. — Я пытаюсь найти выход, который устроит всех!
Я понимаю, что мне лучше уйти. Это их семейное дело, и моё присутствие только усугубляет ситуацию.
— Я буду на кухне, — говорю тихо. — Решайте.
Следующие полчаса я сижу за столом, пью заваренный шиповник и прислушиваясь к приглушённым голосам в гостиной. Иногда они повышаются, иногда становятся совсем тихими.
Наконец, дверь открывается, и входит Артём. Один.
— Мама ушла, — говорит он устало. — Сказала, что подумает над твоим предложением.
— Это прогресс, — я пытаюсь улыбнуться.
Он садится напротив меня:
— Знаешь, всю жизнь я делал то, что она хотела. Учился там, где она считала нужным. Работал там, уда она устроила по блату. Даже девушек выбирал... с её одобрения.
— А со мной не так?
— С тобой всё не так, — он впервые за день искренне улыбается. — Ты — первая, кого я выбрал сам. И это напугало её до чёртиков.
Я смотрю на него — усталого, растерянного, но... настоящего что ли. Без фальши, без маски идеального сына и жениха.
— Что теперь? — спрашиваю.
— Не знаю, — он пожимает плечами. — Думаю, нам обоим нужно время. Тебе — чтобы понять, можешь ли ты простить меня. Мне — чтобы разобраться в себе.
Я киваю:
— Хорошо. Давай так и сделаем.
Месяц пролетает незаметно
Я переезжаю в свою квартиру, занимаюсь делами компании, встречаю брата из командировки. Мы не отменяем регистрацию в ЗАГСе — просто переносим её на неопределённый срок.
С Артёмом мы общаемся, но на расстоянии. Он рассказывает, что нашёл подработку, чтобы помочь матери с кредитом. Что впервые в жизни чувствует себя... собой.
Антонина Сергеевна в итоге принимает моё предложение о ссуде — но не напрямую, а через сына. Это даёт ей возможность сохранить лицо, а мне — помочь без лишнего драматизма.
Новоселье я справляю с друзьями и братом. Виктор, как всегда, подтрунивает надо мной:
— Кто бы мог подумать, что мелкая дурашка, которую я возил на велике, станет такой бизнес-леди?
— Не дурашка, а акула бизнеса, попрошу заметить, — парирую я, открывая шампанское.
Звонок в дверь застаёт меня врасплох. На пороге — Артём с огромным букетом.
— Можно? — спрашивает неуверенно.
Я впускаю его. Он неловко здоровается со всеми и протягивает мне букет:
— С новосельем. Извини, что без приглашения.
— Всё в порядке, — я улыбаюсь. — Проходи, у нас тут весело.
Вечер продолжается. Артём неожиданно легко находит общий язык с Виктором. Они увлечённо обсуждают какие-то новейшие технологии. Я смотрю на них и вдруг понимаю: я скучала. По его смеху, по тому, как он морщит нос, когда задумывается, по его рукам...
Когда гости расходятся, мы остаёмся вдвоём.
— Красивая квартира, — говорит Артём, оглядываясь. — Светлая. Как ты.
— Спасибо, — я не знаю, что ещё сказать.
— Алина, — он делает шаг ко мне. — Я много думал. О нас, о себе, о том, чего я хочу от жизни. И понял одну простую вещь: я не хочу дом, машину или бизнес. Я хочу быть с тобой. Где угодно. В квартире, в шалаше, на необитаемом острове...
Я смеюсь:
— В шалаше я точно не согласна. Там нет горячей воды.
Он тоже смеётся, а потом становится серьёзным:
— Я учусь быть самостоятельным. Мама... она по-прежнему пытается всё контролировать, но теперь я научился ей отказывать. Это оказалось так просто — и так сложно одновременно.
— Как она? — спрашиваю, хотя, честно говоря, меня больше интересует не его мать, а он сам.
— Смирилась. Ей пришлось. Я больше не мальчик, которым можно управлять, — он проводит рукой по волосам. — Знаешь, она даже спросила, может ли присутствовать на нашей свадьбе, если она всё-таки состоится.
— Серьёзно? — я вскидываю брови.
— Ага. Оказывается, ей очень понравился тот участок за городом. Она надеется, что когда-нибудь мы всё-таки туда переедем и она сможет приезжать в гости, — он улыбается, но в глазах мелькает тревога.
— И что ты ответил?
— Что свадьба — это наше с тобой дело. И что где мы будем жить — тоже решать нам, а не ей.
Он подходит ближе, берёт меня за руки:
— Я многое испортил, знаю. Но я учился на своих ошибках. Если ты дашь мне второй шанс, я клянусь, что никогда больше не буду скрывать от тебя правду. И никогда не позволю ни маме, ни кому-либо ещё вмешиваться в наши отношения.
Я смотрю на него — напряжённого, искреннего, ждущего моего решения. Мне нравится эта новая уверенность в его взгляде. Нравится, как прямо он держит спину, как крепко, но не властно держит мои руки.
— Я не могу обещать, что всё сразу будет как прежде, — говорю тихо. — Доверие — хрупкая штука. Его легко разбить и сложно склеить.
— Я знаю, — он кивает. — И я готов работать над этим столько, сколько потребуется.
— И я не хочу спешить со свадьбой, — продолжаю я. — Хочу, чтобы мы узнали друг друга заново. По-настоящему.
— Согласен, — он сжимает мои ладони. — Без спешки, без давления. Просто ты и я.
В его глазах — надежда и что-то ещё, чего я не видела раньше. Может быть, мудрость? Или просто взрослая уверенность в себе?
— И никаких тайных планов по продаже моей квартиры, — добавляю с улыбкой.
— Боже, нет! — он смеётся. — Хотя квартира действительно классная. Я бы здесь жил.
— О, вот как?
— Но только если ты пригласишь, — спешит добавить он. — И не раньше, чем мы оба будем к этому готовы.
Я делаю шаг к нему и обнимаю. Просто обнимаю, вдыхая знакомый запах его одеколона, чувствуя тепло его тела. Это не означает, что я всё простила и забыла. Это означает, что я готова попробовать снова.
— Останься на ужин?
— С удовольствием, — он обнимает меня крепче. — Знаешь, я тут подумал... может, нам стоит перед свадьбой заключить брачный договор? Чтобы все точки над «i» были расставлены сразу.
Я отстраняюсь и смотрю на него с удивлением:
— Ты серьёзно?
— Абсолютно, — он кивает. — После всего, что произошло, я хочу, чтобы ты чувствовала себя защищённой. И чтобы не было никаких двусмысленностей насчёт моих намерений.
Я не могу сдержать улыбку:
— Вот это да. Ты действительно изменился.
— К лучшему?
— Определённо.
Прошло полгода
Мы с Артёмом живём в моей квартире — он переехал через три месяца после новоселья, когда мы оба почувствовали, что готовы к этому шагу. Свадьбу перенесли на следующий год — без спешки, без давления, как и договаривались.
Брачный договор составлен и подписан. Мой брат одобряет, хотя и продолжает называть Артёма «зятёк-приживалка» — но уже с теплотой, без прежней настороженности.
Антонина Сергеевна... что ж, она старается. Приглашает нас на обеды, интересуется моей работой, даже помогла с выбором свадебного платья. Идеальной свекровью она не стала, но хотя бы научилась уважать мои границы.
А тот загородный участок? Мы действительно его купили. Но не для того, чтобы жить там постоянно, а для выходных. И решение было общим — без давления, без манипуляций, без скрытых мотивов.
Сейчас я сижу на террасе нашего дачного домика и смотрю, как Артём копается в грядках (никогда бы не подумала, что он так увлечётся садом!). И понимаю: иногда кризис — это лучшее, что может случиться в отношениях.
Иногда нужно дойти до разрыва, чтобы понять, насколько крепка связь между вами. Иногда нужно почти потерять что-то, чтобы по-настоящему это ценить.
Артём поднимает голову, видит меня на террасе и машет рукой:
— Смотри, что у меня получилось!
Он гордо показывает на ровные ряды только что посаженной клубники.
— Впечатляет! — кричу в ответ. — Особенно для человека, который месяц назад думал, что укроп растёт на специальных фермах!
Он смеётся и идёт ко мне. Его руки в земле, на щеке грязный след, а в глазах — счастье.
Я знаю: наша история только начинается. Возможно, будут ещё ссоры, недопонимания, компромиссы. Будут моменты, когда мы оба пожалеем о том, что связали свои жизни.
Но будут и моменты такого чистого, незамутнённого счастья, как сейчас, что всё остальное покажется неважным.
Квартира, дом, машина — всё это приложится. Или не приложится. Не в этом суть.
Суть в том, чтобы строить отношения на честности, уважении и любви. А не на имущественном интересе.