Скалы были острыми, как слова, сказанные не вовремя.
Дорога уходила вверх, сбиваясь в пыльные тропы. Омар шёл туда, где дорога уже не обещала ничего.
И всё-таки вёл запах.
Не явный. Не громкий.
Запах, в котором путались соль, дым и слабая сладость. Он вышел на старый рынок.
Люди здесь не торговали — просто сидели рядом с казанами.
И над каждым казаном клубился свой рассказ. Один пар был особенно ровным.
Он не вырывался вверх, а плавал над казаном, как мысль, ещё не ставшая словом. Рядом сидел старик с глазами цвета угля. Омар подошёл.
Старик кивнул ему, молча указал рукой — садись. — Ты не местный, — сказал он, не оборачиваясь.
— Я везде немного не местный, — ответил Омар. Старик заглянул в казан и протянул ему нож.
— Поможешь? На тканях рядом лежали продукты:
кусочки говядины с тонкими прожилками жира,
сушёные абрикосы,
лук — грубый, крепкий, с золотой кожурой. Они работали молча.
Омар нарезал лук широкими кольцами.
Старик следил, чтобы ломти мяса были одинаковыми — не слишком тонки