Рейс с задержкой прилетел в Ташкент рано утром, а вылет обратно — вечером.
Зачем сидеть в транзитной зоне, если можно хотя бы немного погулять по городу?
Поменял немного долларов на сумы, взял такси через Яндекс и направился к базару "Чорсу" — говорят, если хочешь почувствовать пульс Ташкента, иди на рынок.
Тем более в прошлый раз был в Узбекистане почти пятнадцать лет назад. Другая эпоха, другая жизнь и другое отношение.
Тогда мне Узбекистан запомнился тотальными поборами на дорогах, вымогательством денег на границе, отсутствием соляры даже в городах и адской невыносимой июльской жарой.
В начале мая в Узбекистане гораздо приятнее, да и страна уже не та, что была раньше.
Пожалуй, первое впечатление о Ташкенте спустя столько лет — факт, что каждый узбек либо уже работал в России, либо работает, либо только собирается туда поехать.
Чорсу: базар и школа жизни
Базар — это не просто рынок. Это место, где жизнь кипит. Здесь не просто торгуют. Здесь встречаются. Переговариваются. Обсуждают жизнь. И, как выяснилось, Россию тоже.
У входа пока рассматривал прилавки и цены, услышал разговор двух узбеков. Удивительно, но оба мужчины говорили на русском языке — с акцентом, но вполне понятном.
— Ты в Россию опять?
— Конечно. Здесь нормально не заработаешь. Там хоть и бетон мешаю на стройке, но за нормальные деньги.
— А с русскими как?
— По-разному. Кто как. Кто с пониманием. А кто как на собаку смотрит.
Любопытный диалог. Я остановился у прилавка с сухофруктами, и продавец — молодой парень лет 25 — начал зазывать:
— Брат, попробуй финики! Свежие, из Бухары! Для тебя — дёшево!
Он быстро перешёл на русский:
— Сам из России? Из Москвы? Питер? Я был там! Год назад. На стройке. Но вернулся — не понравилось.
— Почему?
— Устал. Там холодно. Люди хорошие, но чужие. А здесь — тепло. Родня рядом. И самса вкуснее, — смеётся.
Остановился сделать фотографию базарной суеты Чорсу. И не заметил как рядом со мной остановился пожилой узбек, возрастом сильно за шестьдесят:
— Меня зовут Ойбек, — улыбнулся пожилой развозчик с телегой, полной клубники.
— Я половину Советского Союза посмотрел пока срочную служил. Эх, такая страна была. И если бы не СССР, ничего бы не увидел.
— Нравится наш Ташкент?
— А к русским и России вы как относитесь?, - теперь уже с удивлением поддержал разговор я.
В ответ — нескрываемое удивление:
— Да как я могу к ним относиться? Мы же только благодаря России и выжили.
— Брат, если хочешь вкусной самсы, не надо на рынке брать. Это для туристов. Очень дорого и невкусно.
— А где можно? Не для туристов, а для своих?
— Вот там видишь идёт дым в глубине двориков - иди туда. Кафе без вывески, готовят лучшую самсу в этом районе. Я там всегда обедаю.
Чайхана: самса, чай и разговоры
Напротив базара в глубине двориков и впрямь не без труда нашёл небольшую чайхану. Скромная вывеска, пластиковые столы, суета, но внутри — уютно и людно. Пахло свежей самсой и зелёным чаем.
Женщины обслуживали посетителей, а мужчины готовили тесто, резали мясо, заворачивали самсу и закладывали в печь.
Заказал порцию — и пока ждал, прислушивался к разговору за соседним столом.
— У моего сына контракт. В Питере. Хорошо платят. Но мне страшно. Я новости смотрю. Думаю: а вдруг? — говорит пожилой мужчина.
— Не бойся, — отвечает собеседник. — Россия — как вторая родина. Мы же оттуда учёные, техника, образование. Если бы не она — где бы мы были?
Потом оба затихают и смотрят в телефон. Новости. Возможно, даже российские.
Официантка чайханы — женщина средних лет — приносит самсу. Улыбается:
— Горячая. Осторожно. Ты, видно, не местный. Откуда?
— Из Москвы, — отвечаю.
— Ааа! Россия! Хорошо. Там у меня сестра. Работает врачом. Уже десять лет.
— И как ей?
— Денег хватает. Только скучает. Говорит, русские хорошие. Но чужие. Свои — только узбеки.
— А самса у вас и впрямь вкусная. Баранина на кости внутри самсы и впервые такое вижу. Давайте ещё пару штук - пальчики оближешь.
Разговаривают негромко, но чётко, с паузами.
За соседним столом тихо беседуют два пожилых узбека, у каждого — по пиале.
— Мой племянник в Питере, — говорит один. — Уже 8 лет. Дом строит. Там же женился, документы только несколько лет назад сделал.
— Да, тяжело им там. Не любят нас. Как будто мы всё забираем, — отвечает другой.
— А ведь раньше всё общее было. Никто не думал, русский ты или узбек. Если хороший человек — всё, брат.
Разговор медленно уходит в ностальгию. Один вспоминает, как учился в Самаре, другой — как впервые увидел снег в Ленинграде. Я невольно становлюсь свидетелем этой беседы. Спрашиваю:
— А сейчас? Что думаете о России?
Оба замолкают. Потом один кивает:
— Россия — как старая родня. Иногда злишься, иногда обнимаешь. Без неё нельзя. Мы привыкли с ней жить.
Расплачиваюсь за обед и выхожу на улицу. Поток узбеков в непреметную "едальню" не стихает.
Таксист: между двумя мирами
На обратной дороге в аэропорт — таксист Рустам. Говорит по-русски свободно. Как выяснилось, много лет прожил в Питере.
— Работал, как все. Сначала стройка. Потом бомбилой в такси.
— И не хочется обратно?
— Иногда хочется. Там порядок. Здесь — бардак. Но тут родина и родня. Тут сердце спокойно. Жарко. А Питере климат плохой.
— А отношение к русским?
Он задумывается.
— Да у нас никто не злится. Уважение есть. Особенно у старших. Мы же как братья. Только выросли по-разному. Мы — на Востоке. А вы — на Севере. А так… кровь общая.
— Денег хватает здесь?
— Вполне. Зарабатываю в такси в переводе на рубли около 50-60 тысяч. В Питере выходило раза в два больше. Но аренда, чужая страна.
Впечатления одного дня
Что можно узнать за один день в Ташкенте? Не всё, конечно. Но достаточно, чтобы понять: русские здесь — не враги. Нас любят, уважают, бывает спорят и критикуют — но всё это как с родственниками. Не с чужаками. Не лишним будет вспомнить и что в 1991 года за сохранение Советского Союза, проголосовало более 90% республики. Но случилось, что случилось.
Разговоры, которые я подслушал — это не про политику. Это про жизнь. Про людей, которые уезжают и возвращаются. Которые везут из Москвы деньги, а обратно — лепёшки, клубнику и специи. Которые мечтают о лучшем, но с благодарностью вспоминают прошлое.
— Брат, приезжай ещё. Весной — плов вкуснее, — говорит продавец с "Чорсу" на прощание.
И я ему верю.