«бессознательное представляет собой особое душевное царство инфантильного».
з. фрейд
спектакль романа габриа вводит зрителя в самое настоящее инфантильное царство. это мир «маленьких взрослых», которые говорят-говорят, но не могут услышать друг друга и договориться. мир, в котором минутные слабости и желания становятся важнее чего-то по настоящему ценного. и что самое страшное – этот мир вполне реалистичен. как часто мы сами поддаёмся ложным соблазнам, теряя голову и забывая о чем-то, что действительно важно? задумайтесь чуть старательнее и, возможно, вам станет жутко от силы и бесконтрольности собственных желаний.
но копаться в себе сложно и страшно. а вот зарыться в голову других интересно и волнующе. и габриа даёт возможность не столько увидеть жизнь героев «месяца в деревне» со стороны, сколько залезть к ним в головы, попытаться понять их психологию.
в спектакле нет тургеневской «акварели», невесомости и летнего зноя. зато на заднике есть камни и булыжники в полумраке сцены. эта «каменная» сценография на уровне ощущений как будто загоняет действие в какое-то замкнутое пространство, из которого нет выхода. это препятствие или между героями, или между реальностью и вакуумом, в котором живут богатые тургеневские аристократы, чей покой суждено нарушить студенту беляеву. летней жары нет, но есть туман. он существует на сцене как физически, так и метафорически, красной нитью проходя через спектакль: затуманена сцена – затуманен разум героев.
беляев в полумраке запевает песню «туман» сектора газа. но версия песни в спектакле совершенно не похожа на оригинал, с его грубым панковским звучанием. исполнение скорее вызывает ассоциацию с группой shortparis, кажется, что такой внезапно лиричный и медитативный текст мог бы написать комягин, но точно не хой.
эта музыка вводит в определенный транс, как бы задавая тон всему, что будет происходить дальше на грани между реальным миром и чем-то гипнотическим. и главным образом этого пограничного состояния станет персонаж из совершенно другого мира – фавн. в мифологии этот товарищ известен тем, что насылал на людей сны и видения, и далеко не всегда приятные. чаще это кошмары, что-то, что вызывало в человеке панический страх.
еще фавны грешили похищениями детей. в спектакле мальчик коля, сын натальи петровны, впервые появится на сцене в сопровождении фавна, как раз тогда, когда беляев будет петь о тумане. мальчик и мифическое существо практически неразлучны, именно с ребенком у этого персонажа больше всего совместных сцен. можно подумать, что, следуя мифу о самом себе, фавн похитит мальчика. но он, напротив, в каком то смысле мальчика спасёт. спасёт от равнодушных взрослых, которые тратят своё время на черт знает что, но только не на ребёнка. в пьесе тургенева коля оказывается практически внесценическим персонажем. о нем забывает даже читатель. в спектакле все наоборот: линия брошенного и всеми забытого мальчика как открытая рана. и если все герои (кроме ракитина, который окажется его родным отцом) не замечают ребёнка, ослеплённые своей личной драмой, то зритель всегда наблюдает за одиноким колей, сидящим за стеклом дома.
дом на сцене – прозрачная конструкция, больше похожая на парник. она застекленная, через нее все видно, но ничего не слышно. поначалу это даже смешно – несколько раз мы слышим от разных героев реплику «я тебя не слышу», когда они заходят в дом. но после реплики натальи петровны, обращенной к мужу – «я тебя уже давно не слышу» – степень забавности спадает. потому что эта глухота друг к другу в конечном итоге приведет к плачевным последствиям.
коля вьется вокруг мамы в поисках любви, но бесполезно. она увлечена другим «мальчиком». молодой учитель заменил ей всех: и мужа, и любовника, и сына. так и не почувствовав материнской любви, ребенок покидает этот странный взрослый мир, где все бесконечно говорят о себе, но при этом никогда не слушают о других. фавн протягивает ему руку помощи и уводит колю из этих бесконечных грубых булыжников в теплый лес.
режиссер играет с хронотопом: то, что тургенев поместил в четыре дня, габриа уместил в один странный и нервный день в ожидании концерта ракитина. вот только складывается впечатление, что вся их жизнь это один сплошной концерт. они все по-своему играют удобные роли, но ярче всех свою драму «проживает» наталья петровна. ее кризис среднего возраста превращается в бесконечное неосознанное желание снова овладеть молодостью. но это, само собой, невозможно, поэтому она цепляется за эту молодость в чужом человеке, в учителе своего сына. ей хочется обладать, но не самим беляевым, а его юностью, свежестью. и ради этого минутного удовольствия обладания, она с пеленой на глазах пойдет на все: забудет сына, попытается подложить свою воспитанницу под богатого старика, окончательно разобьет сердце ракитину. пелена спадет стремительно, и тогда наталья осознает, что в погоне за соблазном она потеряла то, что было действительно дорого – сына. но будет уже поздно.
спектакль в целом решен очень театрально. дом с глухими окнами, по сути, такой же зрительный зал, только для героев. в определенных точках спектакля за стеклом появляется один из персонажей и внимательно наблюдает за действием, которое происходит перед ним. так, муж застает наталью петровну с ракитиным не случайно, а словно специально стоя за стеклом, разглядывая каждую секунду их взаимодействия. и воздушный змей, в первом акте яркий и почти живой, ко второму акту станет абсолютно прозрачным и безжизненным. потому что этот мир, по сути своей, пустой, фальшивый. их жизнь – спектакль с неразборчивыми репликами и несчастливым концом.
концерт, которого так ждали, состоится. вот только радости от этого мало: наталья безутешно ищет пропавшего сына, вера продается большинцову, а ракитин в конце концерта вполне театрально умирает со стрелой в шее и плевками воды вместо крови. ракитин «ушел» из этого странного мира, где все словно под гипнозом собственных инфантильных и эгоцентричных желаний.
но по-настоящему этот мир покинул только коля, когда ушел из дома вслед за фавном. из дома, где никто никого не слышит. где все с ума посходили.
бергман дарья
28.05.2025