Знаете, бывают такие люди, у которых, кажется, шрамы под кожей — не от ножей, а от собственных решений. Александр Устюгов — из таких. Он никогда не играл по правилам, даже когда казалось, что отступление — это провал. Его история — не просто путь от чердака до экранов, а бесконечный побег от комфорта в поисках подлинности.
В 90-е, когда полстраны хотело стать банкирами, а вторая половина — хотя бы не умереть с голоду, он таскал прожектора в провинциальном театре, а потом переодевался и выходил на сцену. Кто-то бы сказал — романтика. Я скажу честно: выживальщик. Он пахал без выходных, жил на чердаке московской многоэтажки, грелся в метро и мылся в озере. Не метафора. Озеро. Вода. Дрожь до костей. Щукинское училище не принимало его трижды — как будто сама система проверяла, не сдастся ли он. Но он не из тех.
Родом он из города Экибастуз — звучит почти как из сказки, правда? Но детство у него было самое настоящее, с мамиными руками, отцовским молчанием и ощущением, что счастье — это когда тебя не заставляют быть как все. В детстве он мечтал рисовать, играть музыку, выступать. Не принимали в музыкалку — научился сам. Не брали в труппу — крутил свет. Не брали в училище — работал дольше и ярче всех. Он ломал двери, которые были наглухо заколочены, и проходил туда, где уже никто не ждал новичков.
Устюгов — не просто актёр. Он — типаж, которому веришь без оговорок. И, наверное, именно это сделало из него Романа Шилова — культового героя «Ментовских войн». Его герой был груб, прям, несимпатичен — но страшно живой. Слишком живой, чтобы быть просто персонажем. Этим он и купил зрителя. А потом — ушёл. Не потому что «звёздная болезнь» или «конфликты с продюсерами». Потому что почувствовал: началась механика, пошёл конвейер. А он не про это.
Но и вне «ментовки» у Устюгова был драйв. Десятки фильмов, где он пробовал себя в разных амплуа — от героических офицеров до мрачных злодеев. Ему вечно больше шли роли с надломом. Как будто он знал, как это — быть сломанным, но не сломленным. Роль в «28 панфиловцах» — одна из тех, что резонировала с ним на уровне боли. Или в «Вампирах средней полосы», где его герой — не просто охотник на нечисть, а мужчина, переживший свою эпоху.
Устюгов всегда выбирал риск, а не повтор. Отсюда — музыка, отсюда — рок-группа «Экибастуз», названная в честь родного города. Музыка у него такая же, как и он: рубленая, честная, с хрипом и рифом. Там нет попытки понравиться — только попытка сказать правду. Его концерты — не глянец и не постановка. Это разговор на грани срыва.
Но знаете, что самое неожиданное? Его женщины. Точнее, его попытки построить настоящую любовь. С Яниной Соколовской они были полным антиподом — он из нищеты, она из семьи, где Европа не слово, а факт биографии. Он делал себе жизнь своими руками, она — училась принимать решения без страха. Их союз мог бы быть учебником по притяжению противоположностей. Но был ли это идеал? Нет. Это было честное столкновение двух миров, где каждый пытался выжить по-своему.
Он проверял её бытовыми трудностями, словно хотел увидеть — не убежит ли она, если завтра вместо суши будет доширак. Она — не убежала. Наоборот, научилась жарить картошку, когда в комнате с одним душем на весь этаж запахло домашним. Жили, росли, родили дочку Женю. Казалось бы — можно остановиться. Но Устюгов не умеет. Он либо движется, либо глохнет.
В 2014 году он ушёл. Тихо, как умеют мужчины, которые не любят объяснять. Снял квартиру в Питере и молча собрал вещи. Почему? Сам он до сих пор этого не озвучил. Кто-то говорит — другая женщина. Кто-то — кризис. Я думаю — бегство. От себя. От образа. От усталости. У каждого мужчины есть точка, когда он больше не может быть сильным. Но чтобы уйти красиво — надо иметь мужество. У Устюгова оно было.
«Уйти, чтобы снова начать»: бар, рок, любовь и сам по себе
Когда мужчина уходит из жизни, которую сам построил, это не всегда побег. Иногда — это жажда перерождения. В Санкт-Петербурге Устюгов не просто сменил прописку. Он заново нарисовал свой маршрут. Без суеты, без пресс-релизов. Просто — заново.
Он открыл бар. Не для того, чтобы заработать, а чтобы создать своё пространство. Там не было модных коктейлей с цветочками и официантов с претензией на Париж. Зато были бетонные стены, музыка и запах крепкого кофе — настоящий мужской интерьер, без глянца. Плюс — мастерская по дереву. Он стал восстанавливать антикварную мебель. В этом что-то древнеремесленное: брать поломанное и возвращать ему достоинство. Что-то очень похожее на его личную философию.
Параллельно — концерты с группой «Экибастуз», плотный график съёмок, редкие интервью, в которых он будто разговаривал не с журналистом, а с кем-то изнутри себя. Его слова всегда звучали тяжело, будто проходили фильтр личного опыта. Всё в нём — не ради лайков. А потому, что иначе не может.
Любовь? Она снова постучалась. Сперва — Анна Озар. Молодая актриса, наследница крупного бизнеса, девушка с безупречным маникюром и хорошим вкусом. Они поженились вдвоём, тихо, без камер. Через три месяца расстались. Статус «развод» появился в соцсетях без драм, просто как факт. Молчание с обеих сторон — признак не пиар-романа, а настоящей боли. Видимо, не сложилось. Или не совпали. Или не вовремя. А может — всё вместе.
А потом была Мария Прохорова. Бар, музыка, разговоры до утра. Её глаза — с вызовом. Его — с усталостью. Она стала не только его возлюбленной, но и менеджером группы. Вместе они открыли второй бар, катались по Европе, строили что-то похожее на любовь без обязательств. Были ли они счастливы? Кто знает. Снаружи — выглядели как союз двух волевых людей, которые устали от компромиссов. А изнутри... всё оборвалось так же быстро, как началось. В 2020-м он объявил, что снова свободен.
И вот он — мужчина, которому сорок с лишним, который всё ещё не боится начинать сначала. Всё ещё ищет себя — не в новых женщинах, а в новых смыслах. Всё ещё не наигрался — не в плохом, а в творческом смысле. Он снимается, гастролирует, выпускает музыку и делает деревянные игрушки. Как будто в каждой из этих сфер живёт его отражение: актёр — это он в прошлом, музыкант — он в настоящем, плотник — он в душе.
А дочь? Вот тут без ролей. Евгения — его девочка. Он возит её по городам, рассказывает о жизни, учит быть свободной. Она ходит в театральный кружок, и если когда-нибудь решит стать актрисой, у неё будет самое честное напутствие — не от звезды, а от отца. Устюгов умеет быть папой. Тёплым, вовлечённым, настоящим. Даже на расстоянии.
А главное — он никому ничего не должен. Ни бывшим женам, ни зрителям, ни себе прошлому. Он — такой, какой есть. Без лака. Без сценариев. Без имитации «успешного мужчины». Просто человек, который выбрал путь тернистый, но честный.
И вот он стоит: в баре, с кружкой кофе, в джинсовой рубашке, в наушниках играет что-то грубое, с басом. Он улыбается, смотрит в окно и не ждёт ничего. Потому что, когда человек прошёл через свои личные войны, он уже не ждёт чуда. Он сам себе его создаёт.