Все части повести здесь
И когда зацветет багульник... Повесть. Часть 77.
Ольга же спокойно и с достоинством прошла мимо – она знала, что скорее всего, и сегодня Илья не придет к ней. Ему нужно от такой неожиданности в первую очередь прийти в себя, подумать, что делать дальше, а потом они уже и поговорить смогут, на холодную, так сказать, голову. Ничего нельзя в данном случае сгоряча решать – сколько видела Ольга этих поломанных детских судеб от неумных действий родителей, сколько думала о том, как было бы хорошо, если бы все дети смогли жить в полных семьях, с отцом и матерью, в семьях, в которых бы царили любовь и уважение, не было бы пьяных склок, драк и ссор.
Часть 77
Мальчик был точной копией Ильи в детстве. Именно таким его и помнила Ольга – с коротко остриженной головенкой (не церемонились тогда родители с прическами – стригли всех коротко, особенно летом), большими карими глазами в длинных, частых ресницах, и худеньким лицом. Мальчишки в таком возрасте все, как на подбор – худые, «избегавшиеся», по выражению взрослых. И сейчас он словно вернул ее, Ольгу, в то их прошлое, беззаботное детство, в котором они дружили, бегали по улицам деревни, уносились, как легкий ветерок, в поля и леса, помогали родителям и друг другу, и всегда были вместе. Для нее сейчас словно время застыло в тех, далеких годах, когда можно было просто радоваться жизни и ни о чем не думать.
Вокруг воцарилась тишина, а потом одна из девиц, та, что посмелее остальных, спросила у женщины:
– А кем вы Илье Потапову приходитесь?
Та сначала смутилась, не зная, что ответить, а затем сказала:
– Да я... Я... вот – не зная, что сказать, показала на мальчика – сын это его, Мишенька!
Все головы, как по команде, повернулись к Ольге. Тишина стала напряженной и звенящей, все чувствовали себя неловко и не знали, как поступить в такой ситуации.
В руках у женщины был старый чемодан с клетчатой обивкой, потертый на углах, с одним надломанным замком. Она держала его за ручку и видно было, что вещей там не так и много, но приехала она сюда с этим чемоданом не просто так, а видимо, с намерением остаться.
Ольга, не глядя в глаза сельчанам, произнесла тихо:
– Извините, я пойду, что-то... голова разболелась.
Провожаемая сочувственными взглядами мужчин и женщин, она отправилась к себе, только сначала зашла по пути к Варваре Гордеевне, Вера играла там с младшими ее ребятишками, и Ольга забрала дочку домой. Дома она рассеянно собрала на стол, разлила чай в кружки и усадила Верочку поесть. Сама же подошла к зеркалу и всмотрелась в его мутную гладь. Что с ней не так? Почему счастье, едва успев прийти в ее жизнь, тут же делает шаги назад, словно она, Ольга, специально не дает ему проникнуть корнями и прорасти, чтобы радовать ее и других, и цвести буйным цветом, как багульник по весне? Лицо ее было немного бледным, глаза – большими и наполненными изнутри болью. Не той, что рвется наружу, а той, тихой, которая пришла от разочарования.
Этому мальчику, Мишеньке, лет пять – шесть, может быть, даже семь... Значит, в то время, когда... Илья был... В плену? Но этого не может быть в таком месте... Или прятался в подвале у женщины, которая его выходила? Неужели... это она и есть? Или она, эта незнакомка, только привезла Мишеньку к отцу, может быть, с его матерью что-то произошло и мальчика некуда было девать? И каким-то образом эта женщина узнала о том, что у него есть отец, узнала его место жительства и привезла сюда? Что же теперь будет?
Ольга поймала себя на мысли, что сейчас только о себе и думает, думает о том, что будет с ней самой, что будет с их отношениями с Ильей. Но совершенно не думает о том, что будет с этим ребенком, который так похож на ее любимого. Не хотелось ей быть эгоисткой, которая только о себе способна думать. Хотя и понимала она, что не получится сделать так, чтобы всем вокруг хорошо было – обязательно кто-то чем-то должен когда-то жертвовать... И если поставить на чашу весов интересы ее и интересы ребенка... Она вспомнила грустный, серьезный взгляд мальчика, взгляд недетский, полный взрослой задумчивости. Нет, она, Ольга, не может сделать вид, что все это ее не касается, не может жить, как и раньше, зная, что в жизни Ильи появился новый человек, продолжатель его рода, его сын, его кровь...
На следующий день по Камышинкам прокатилась новость, сотни раз искаженная местными кумушками, перетертая и выпотрошенная, с добавленными от разных лиц подробностями, правдоподобными и не очень. Мол, приехала к Илюхе Потапову тайная жена из далеких краев, да привезла с собой мальца, тоже Илюхиного и похожего на него, как две капли воды. И что рада была тетка Прасковья принять невестку новую, и то: ей лишь бы кого, только не Ольгу! И что сразу же уложила их вдвоем с Ильей спать в одной кровати, застелив ее новым постельным бельем, которое недавно сшила, а малец спал с ней, с бабушкой.
– Ты что, дура? – кричала у сельпо Дунька очередной сплетнице – свечку держала над имя, чтобы утверждать, что Илья с этой бабой в одну постелю лег?!
– Держать не держала – насмешливо отвечала «дура» – но тетка Прасковья сама мне об этом сказала!
– Да твоя тетка Прасковья совреть – не дорого возьметь! Ходите, как дуры малолетние, сплетни по деревне таскаете!
К Ольге в библиотеку образовалось настоящее паломничество. Приходили бабы и детишки, бабы якобы за книгами, – и когда это такая любовь к чтению вдруг появилась?! – а сами только и мечтали о том, чтобы выспросить, как Ольга ко всему этому относится, и что она собирается делать.
Когда влетела в библиотеку взъерошенная и злая от споров у сельпо Дунька, Ольга спокойно посмотрела на нее и спросила:
– Ты чего такая?
– Как это – чего? – часто задышала та – Оль, почему ты так спокойна? Ты собираешься что-то делать?
– А что я могу сделать, Дунь? Ты мне что предлагаешь – пойти у этой приезжей волосы выдрать?
– А если бы и так?
– Дунь, я даже пока не знаю, кто она такая. Может быть, она просто сына Илье привезла, потому что с матерью мальчика что-то случилось.
– Да ты что, Ольга?! По всей деревне слухи идуть, что тетка Прасковья их спать вместе устроила...
– И что? Если я буду верить в то, что говорит тетка Прасковья, мне прямая дорога в лечебницу. Вот придет Илья – и мы поговорим...
– А он до сих пор не пришел? – зашипела подруга, увидев, что рядом с ними потихоньку собираются бабы – неужели тебе это ни о чем не говорит?
– Дунь, а о чем мне это должно говорить? И вообще – иди, пожалуйста, у меня работы много. И прошу тебя – не надо ни с кем ругаться и кому-то что-то доказывать – только хуже будет...
Качнув головой и удивляясь Ольгиному спокойствию, Дунька отправилась на выход. А Ольга подумала о том, что никто не знает, не узнает, и не должен видеть, как ей на самом деле больно от этой ситуации. Казалось – вот оно, счастье! Протяни руку и возьми! Но... в очередной раз это счастье было упущено, и теперь неизвестно, будет ли у нее снова шанс это счастье обрести. Невольно вспомнились слова Соколихи о том, что долгим будет их путь... Значит... сейчас не судьба? Или действовать, как Маринка – не отдавать Илью «без боя»?! Ну и что, что ребенок? Пусть выбирает...
И да – она все-таки ждала его, что он придет и объяснит ей, кто эти люди, что приехали к нему и как получилось так, что будучи в далеких краях, он смог зачать дитя. Хотя... обязан ли Илья объясняться? С другой стороны – почему нет? Они ведь строили совместные планы, думали о том, что будут жить вместе, а сейчас снова вот возникли обстоятельства, которые этому помешали. Значит, в любом случае поговорить они должны.
Когда она возвращалась из библиотеки, держа Верочку за руку, то увидела у сельпо кучку баб и среди них тетку Прасковью, которая оживленно что-то рассказывала, активно жестикулируя руками. Проходя мимо, Ольга услышала:
– А уж хозяйка, хозяйка какая! Я ей говорю – будете вот в энтой комнате спать! Она быстрой там порядок навела, вещи все Мишаткины разложила в сундук, и говорить мене: «Спасибо, Прасковья Федотовна!». Уважительная! А уж как за Мишаткой смотрит – вот настояшшая мать, а не та, что дитенка с пьяным папашей на речку-то отпускаеть!
– Ты, Прасковья, злобой-то не исходи! – насмешливо заявил дед Куприян, покуривая в сторонке, сидя на завалинке, и рассеянно слушая бабью болтовню – а лучше на себе глянь! По тебе-то тоже не скажешь, что ты мамка идеальная, потому как Аникушка твой – ворог народный! И он, если честно-то сказать, легко ишшо в энтот раз отделалси! Будь моя воля – я б его в лагеря отправил!
– Ты че мелешь, старый дурак?! – злобно выкрикнула тетка Прасковья – че мелешь? Я вообще рассказываю, про свою невестку, причем тут мой Аникушка?!
– Про невестку? Иль, ты хочешь сказать, что у мене с ухами проблемы? А в чей огород сейчас камень был про плохое родительство? Вот и молчи, карга старая!
Тетка Прасковья, махнув на него рукой и провожая ненавидящим взглядом Ольгу, продолжила еще громче:
– А потом я имя – Илье-то да Клавдии – постелила там постелю новую, да говорю: «Идите, ложитесь почивать, вы с дороги, уставшие, а Илья с МТС пришел! Вот они вместях-то и легли – знамо, дело молодое! А Мишатка сказал, что, мол, я, баба, с тобой спать буду, да и проспал со мной всю ночь, крепенько так, посапывая! Ой, как ить он на Илюшу-то похож, как похож! Вот так вот, бабы, я за один-то день и невестку себе дельную приобрела, и внучка!
– Ты, Прасковья, говори, да не ври! – весело выкрикнула в толпу одна из девок - языком чесать ты любишь, что помелом – энто вся деревня знаеть, потому как врунья ты знатная! Во внучка с невесткой я ишшо поверю, например, а в то, что Илья с ней в одну постелю лег – точно нет. Знаем мы, куды все его помыслы направлены, да взгляды, и кого он на самом деле любить!
Бабы вокруг засмеялись, обсуждая вранье тетки Прасковьи, а та только зло зыркала на них и пыталась огрызаться.
Ольга же спокойно и с достоинством прошла мимо – она знала, что скорее всего, и сегодня Илья не придет к ней. Ему нужно от такой неожиданности в первую очередь прийти в себя, подумать, что делать дальше, а потом они уже и поговорить смогут, на холодную, так сказать, голову. Ничего нельзя в данном случае сгоряча решать – сколько видела Ольга этих поломанных детских судеб от неумных действий родителей, сколько думала о том, как было бы хорошо, если бы все дети смогли жить в полных семьях, с отцом и матерью, в семьях, в которых бы царили любовь и уважение, не было бы пьяных склок, драк и ссор.
Тетку Прасковью и ее длинный язык мог бы остановить Лука Григорьевич, но его сейчас в деревне не было. Он ненадолго уехал в город, на обследование, куда направил его врач, вызванный Ольгой после того, как однажды председатель прямо в сельсовете захрипел и упал на пол, натужно кашляя. Когда отнял большой платок от губ, она со страхом увидела на нем темные пятна крови. Не слушая увещеваний председателя о том, что все в порядке, она сама позвонила в райцентр, и оставалась с Лукой Григорьевичем до приезда доктора. Уехал председатель на три дня, не оставив себе замену, – срок-то отсутствия короткий - но видимо, наказал Куприяну следить за всеми событиями в деревне, и в случае чего, осаживать баб-сплетниц, а потом, когда он вернется, доложить обо всем, что происходило в его отсутствие.
Конечно, она не верила тетке Прасковье, да и все равно ей было до ее слов. Она знала – после всего, что случилось у них с Ильей, не станет он вот так меленько и подло предавать их чувства. Но саднило в душе от того, что когда-то и где-то там Илья все же сделал это, хотя впрочем, и она тоже хороша, ведь вышла замуж за Алексея, рожала от него детей...
Оставалось ей только одно – ждать разговора с Ильей, сама она не хотела на этом настаивать, и конечно, хотела дать время Илье. Он – мужчина, пусть он и решает, когда они поговорят.
– Сходи к нему! – увещевала ее Дунька – хоть на МТС сходи, Оля! Поговорить вам надо, выяснить все!
– Дунь, зачем я сама пойду? Во-первых, у меня тоже гордость какая-никакая имеется. Во-вторых – Илье от такой неожиданности надо в себя прийти, я даже не сомневаюсь, что он и знать не знал о ребенке, потому что если бы он знал, сын бы с самого начала с ним был. А в-третьих, Илья – мужчина, ему и решать, когда мы с ним поговорить сможем.
– И как так можно, Оля?! Сама ты свое счастье упускаешь, сама толкаешь Илью в руки этой бабы! Он подумаеть, что коли ты не идешь, значит, он для тебя не так и важен! И станеть с ней жить, как с жаной! Вот тогда ты локти себе и покусаешь!
– Дунь, но если все так, как ты говоришь – зачем она нужна тогда, такая любовь? Ну, ответь – зачем?
– За счастье, Оля, бороться надо! А не как ты... Вот ты учительша, а до сих пор не поняла энтого!
Но, как Ольга и думала, Илья все же пришел. На следующий день после этого их разговора. Вернее, на следующий вечер, когда сумерки уже опустились на деревню, и со стороны Камышовой потянуло резко холодом.
Ольга уже переделала все дела по дому с помощью Верочки, и они сидели рядом на крылечке. Девочка спросила у матери:
– Мама, а ты грустная оттого, что дядя Илья не придет больше?
– С чего ты взяла? – удивилась Ольга.
– Слышала, как в библиотеке болтали местные бабы о нем...
Ольга улыбнулась:
– А ты поменьше слушай их – я же тебе уже говорила!
Ворота скрипнули, и Ольга увидела знакомую фигуру. Верочка, улыбнувшись, убежала в дом, а они обнялись крепко, словно бы расставались на очень долгий срок.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
Все текстовые (и не только), материалы, являются собственностью владельца канала «Муза на Парнасе. Интересные истории». Копирование и распространение материалов, а также любое их использование без разрешения автора запрещено. Также запрещено и коммерческое использование данных материалов. Авторские права на все произведения подтверждены платформой проза.ру.