Взяла я свой старый рассказик-пародию на графоманский текст и вставила пушкинские аллюзии и цитаты (разумеется, в стилистике текста). Довела свою идею до полного абсурда. Кто найдет эти цитаты и аллюзии, тот молодец! А заодно можете отметить, какие писательские ошибки утрированно собраны в тексте про Машу.
Шел дождь. Его капли катились по Машиным щекам и смешивались со слезами. Ветер ласкал листочки древес, и деревья, пышно увядая, грустно поникли, как будто природа тоже плакала вместе с Машей. Птицы нахохлились на ветках, наверное, им негде было укрыться от дождя. А Маша как будто не замечала, что она промокла до нитки. Она даже не вспомнила, что в ее красной сумке лежит зонтик. Это был подарок подруги (дар небесный, дар случайный), и Маша очень любила его за яркую раскраску, ведь она была молода и любила все яркое. Дождь все шел и шел, а Маша шла домой по четной стороне улицы. Она любила именно эту сторону — здесь были красивые витрины. Но она как будто не замечала сейчас своего любимого манекена. Она ему даже имя дала — Гена. Это было ее любимое мужское имя — все в нем гармония, все диво. Даже если бы он заговорил с ней сейчас, она бы не заметила. Ее большие зеленые глаза с длинными ресницами были влажны, и не только из-за дождя — ей грустно и легко, печаль ее светла. Маша носила линзы и растрепанную прическу. Сегодня на ней был ее любимый крепдешиновый желтый костюм, но и он не мог ее развеселить, вселить в нее ветреную младость. А ведь когда-то она использовала его как антидепрессант. Надела, прошлась по улице, поздоровалась с Геной — и печаль минувших дней как рукой снимало.
Дождь становился все сильнее. Его холодные струи били наотмашь девушку, без всякой цели бредущую по улице. Но она этого не замечала. Он был ей безразличен, как Татьяна Евгению. Маша шла в сторону дома, в свой пустынный уголок. Но она не очень торопилась. Она была как будто дезориентирована в пространстве. Ее мысли были растерянные. Она подождала зеленого сигнала светофора и начала переходить дорогу. Вдруг она услышала какой-то шум, он прогнал хрупкую преграду между ней и внешним миром, которая выстроилась вопреки Машиной воле. Этот звук просто нельзя было не услышать, потому что он был громкий и визжащий. Рядом резко затормозила машина, и послышался скрип тормозов. И ведь ни один петушок не предупредил об опасности!
— Куда ты так торопишься? Подождала бы, пока загорится зеленый свет и шла бы спокойно, — взволнованно произнес водитель, очень испугавшийся за жизнь Маши.
Это был невысокий пожилой мужчина примерно 165 сантиметров роста. На нем была поношенная летная куртка и джинсы. Серые кроссовки были сильно испачканы, поэтому невозможно было определить их изначальный цвет. Несмотря на свой возраст (лет пятьдесят), он почти не облысел. У него были довольно густые каштановые волосы, кое-где проглядывала седина.
— Извините, — тихо и робко сообщила она еле слышно. — Я работу потеряла и задумалась ненароком.
— Понятно, — сочувственно сообщил водитель, — больше так не делай.
Оказалось, что она задумалась и не заметила, что на светофоре уже загорелся красный свет, а она оказалась на середине дороги, ведь она начала движение по пешеходному переходу, когда зеленый свет уже почти догорел. У Маши было муторно на душе, она уже не верила, что день веселья когда-нибудь настанет. Ей было очень одиноко. Но все равно она сперва растерялась, когда водитель на нее чуть не наехал, хоть он и оказался воспитанным.
Она увидела, что через дорогу расположен киоск с хот-догами и решила подкрепиться. Ей было так плохо. Рядом с киоском с хот-догами находился другой киоск, где продавали много всяких полезных мелочей, которые могут понадобиться случайному прохожему: ручки, карандаши, резинки, кроссворды, заколки, носовые платки. Но Маше было не до мелочей. Ей теперь не на что было жить. Мама умерла еще давно, а папу она не знала. Нужно было что-то делать.
Маша присмотрелась и увидела за грязным стеклом киоскершу. У нее были румяные щеки и дородное тело, волосы обесцвеченные, платье обычное. Она сидела, поэтому Маша не могла определить, какого она роста. «Ей бы хот-догами торговать, а не галантереей и канцелярией», — подумалось печальной девушке. Сквозь душевную боль она не перестала замечать особенности окружающего мира.
Дальше взгляд Маши скользнул по грязному стеклу киоска и увидел на полке в третьем ряду несколько газет, которые так и назывались «Вакансии». Маша вспомнила про свой хот-дог и решила совместить приятное с полезным. На последние деньги она купила все выпуски газет с вакансиями и отправилась к ближайшей скамейке. Та была выкрашена в зеленый цвет. Ее спинка немного выгибалась, а сиденье было сделано как бы из отдельных жердочек. На правой стороне скамейки кем-то было выцарапано сердечко, пронзенное стрелой амура, а рядом — «Вася+Оля». С левой же стороны чуть виднелась полустертая надпись неприличного слова из трех букв. Маше стало неприятно, и она выбрала правую сторону скамейки. Но сиденье было грязное и изгажено голубями, поэтому она оторвала от одной из газет последний лист — там, где анекдоты и выходные данные, — подстелила его и, закинув ногу на ногу, удобно устроилась на скамейке почитать газеты и поискать вакансии.
Потом она вспомнила, что забыла купить маркер или ручку с ярким стержнем, чтобы обводить подходящие объявления. Хот-дог меж тем совсем остыл. Маша подумала, что надо его съесть, а то он еще больше остынет. Но чем запивать? На улице стояла знойная июльская жара, не каждое лето такая случается (ох, лето красное! любила б я тебя, когда б не эта жара!). И от этого еще больше хотелось пить. И тут она вспомнила, что у нее в сумочке есть бутылка Кока-колы. Она купила ее еще вчера, когда ей тоже сильно захотелось пить, но потом совсем про нее забыла. Хорошо, что хоть сейчас вспомнила.
У нее впереди была целая жизнь и надо попытаться бороться. Маша была постоянно встревожена, глядя на посторонних людей, которые не желали посторониться и уступить ей дорогу. Они хорошо жили, зарабатывали хорошие деньги, у них был хороший дом, хорошая семья. Почему все так несправедливо в жизни устроено (ты богат, я очень беден)? А она ведь многое может.
Маша ела хот-дог, но не чувствовала его вкуса — на душе кошки скреблись, из-за того что у нее теперь не было стабильного заработка, и она решила позвонить подруге. Она вытерла руки влажной салфеткой, чтобы не запачкать телефон, достала из своей красной сумочки свой айфон последней модели, нашла в адресной книге Любашу и позвонила ей.
— Алло, Любаша, это ты?
— Да, привет, Маша, это я. Как дела?
— Не очень. А у тебя?
— У меня нормально.
— Любаша, меня уволили с работы. Я не знаю, что делать. Мне кажется, что жизнь моя кончена.
— У тебя какие-то проблемы?
— Я ж тебе говорю, меня уволили!
— А, понятно. Да, это плохо. Поищи вакансии в интернете.
— Ой, точно! Я и забыла про интернет. Ну ладно, подруга, спасибо, что поддержала. Хорошо, что есть друзья.
— Ага. Пока-пока!
Маша подумала: «Вот я дундук!», она поняла, что зря потратила последние деньги на газеты. Она вспомнила, что она ведь хорошая переводчица, потому что ей всегда поручали сопровождать вип-персон, и начала искать вакансии на разных сайтах, где предоставляют эти услуги, чтобы люди, потерявшие работу, могли снова ее найти, что не так просто сделать в наше время. Особенно если у тебя нет связей и рекомендаций. Сначала ничего подходящего не попадалось, но потом стали попадаться подходящие вакансии, и Маша нашла хорошего работодателя, за которого она потом вышла замуж (она надолго запомнила чудное мгновенье их встречи). А газеты так и остались лежать на скамейке. Осенью их мочил дождь, а зимой снег. Потому что жизнь прекрасна и всё мгновенно, всё пройдет!
Циничный редактор вытер слезы, почесал за ухом и написал в конце рукописи: «Жизненная вещь! Финал сильный. И диалоги есть, и описания, и портреты. Отличная буря в стакане воды! До слез! Только я не поняла, почему уволили такого хорошего специалиста. Ждем продолжения истории про Машу».
