Тени прошлого вновь ожили, пляшут в уголках моего зрения, ускользая, стоит лишь попытаться поймать их взгляд. Говорят, периферийное зрение острее — вот и я ловлю их движение боковым зрением, но стоит повернуть голову — они исчезают, словно мираж.
Снова эти навязчивые гости поселились в моей голове, и я вынужден коротать дни в доме брата и его супруги, пока чиновники не найдут для меня пристанище. Предыдущее место пришлось закрыть, но я не в обиде — там вечно стоял чей-то крик, не дающий уснуть по ночам. Когда же я обрету собственное жильё, смогу сам заваривать чай и греть тосты, как сейчас это делает мой брат. Он вечно беспокоится, что я обожгусь.
Его жена меня ненавидит. Прячет взгляд, словно я прокажённый, лишь изредка косится исподтишка. Я для неё — рой назойливых насекомых, хотя, как верно подметил брат, я-то существую в реальности, а они — лишь плод моего воображения. Но когда она отворачивается и молчит, я начинаю сомневаться в собственном существовании. И тогда приходится убеждаться — вонзать ногти в кожу, пока не выступит кровь, пока не увижу алые капли. Тогда она кричит, значит, видит меня, значит, я существую. Как бы я хотел, чтобы она просто поговорила со мной, избавив от этих мучительных проверок реальности.
С тех пор как она узнала про кошку, страх поселился в её глазах. Я сам не был уверен, была ли она настоящей. Она всё время убегала, но я поймал её, пришлось проверить. У меня не было выбора. Её крик отличался от людского воя — он был пронзительнее, чище.
До меня долетают отголоски их ссор с братом. Её визг разносится по стенам, а его голос — тихий, успокаивающий — пытается утихомирить бурю. Утверждает, что мне лучше, что я в безопасности.
Таблетки, что давали в прежнем месте, теперь лежат на кухне — ровненький ряд у стакана воды. Она не желает даже прикоснуться ко мне, лишь оставляет их, словно ядовитые приманки. Я вру, что принимаю их, а сам смываю в унитаз — тайком, наслаждаясь этим маленьким бунтом. Но потом тоска сжимает сердце — брат бы расстроился. Зато у меня есть тайна, и она греет, как уютное одеяло, окутывая меня своим теплом.
Дни тянутся, словно резина. Она смотрит телешоу — яркие люди в кричащих нарядах кричат и спорят, а я не могу понять, о чём речь. Спрашиваю — она либо выключает звук, либо уходит, либо делает вид, что не слышит. Я повышаю голос — она кричит в ответ, обвиняя меня в том же. Брат, возвращаясь, защищает меня, и мы коротаем вечера за картами, где я с упоением объясняю правила.
По телевизору люди живут яркой жизнью — ходят на ужины, танцуют на вечеринках. А мы с ней сидим взаперти, и мне нельзя даже выйти следом. Гравитация неумолима — мы всегда касаемся чего-то, но она твердит, что я не должен ничего трогать.
В прежнем месте мы творили, рисовали, играли. Здесь она отвергает мои попытки научить её картам, отворачивается от красок, что брат подарил мне. Теперь я рад даже теням — они дают пищу воображению, заставляют думать, чувствовать.
Она всё так же избегает прямого взгляда. Когда я смотрю на неё — она отступает. Может, это она — мираж? Может, это я — единственный настоящий в этой комнате? У меня нет выбора, кроме как проверять, проверять снова и снова. Крики — вот моя реальность.
Иногда я мечтаю о будущем — о собственной квартире, где смогу рисовать на стенах, если захочу. Где не будут следить за каждым движением, где смогу найти тех, кто увидит меня настоящего. Но пока… пока я существую в этом промежутке между реальностью и сном, где тени — единственные верные спутники, а крики — единственная музыка, что наполняет эти бесконечные дни.
В этом новом мире, где я пытаюсь найти своё место, тени становятся моими друзьями. Они не осуждают, не отворачиваются, не кричат. Они просто есть, как и я. И в этом странном симбиозе мы существуем — я и мои тени, вместе переживая каждый новый день, что приносит новые испытания и новые вопросы о реальности нашего существования.
В этом доме время течёт иначе — медленно, тягуче, словно патока. Каждое утро начинается с тишины, нарушаемой лишь тиканьем часов и далёким гулом города за окном. Я наблюдаю за тенями на стенах, как они танцуют в лучах рассвета, и в этих танцах нахожу странное утешение.
Брат говорит, что скоро всё изменится. Скоро я получу ключи от собственной квартиры, и тогда смогу жить так, как хочу. Но эти обещания виснут в воздухе, как пыль после уборки, медленно оседая на пол. Дни складываются в недели, недели — в месяцы, а квартира всё не находится.
Иногда я представляю, как будет выглядеть моё будущее жилище. Может быть, там будет большая кухня с видом на сад, где я смогу готовить себе чай в любое время дня. Или просторная студия, где можно будет рисовать, не боясь запачкать белый ковёр. В моих фантазиях квартира всегда наполнена светом и теплом, там всегда звучит тихая музыка, а на полках стоят книги, которые я ещё не прочитал.
В телевизоре люди живут другой жизнью — они смеются, танцуют, влюбляются. Они ходят в театры и на выставки, путешествуют по миру. А я смотрю на всё это через призму своего одиночества, чувствуя, как с каждым днём пропасть между нами становится всё шире.
Брат пытается помочь, но его работа забирает всё больше времени. Он приходит уставшим, но всегда находит силы улыбнуться мне, всегда готов поиграть в карты или просто поговорить. В эти моменты я чувствую себя нужным, настоящим, живым. Но потом он уходит, и я снова остаюсь один на один со своими тенями и мыслями.
Его жена всё так же избегает меня. Её страх превратился в постоянную стену между нами, непреодолимую преграду. Она не понимает, что её страх делает меня ещё более одиноким, ещё более потерянным в этом мире. Она не видит, как я нуждаюсь в простом человеческом тепле, в простом “привет” по утрам.
Но я учусь жить с этим. Учусь находить радость в простых вещах — в шорохе дождя за окном, в запахе свежеиспечённого хлеба из пекарни внизу, в мелодии ветра, играющего с ветвями деревьев. Я нахожу красоту в мелочах, которые раньше не замечал.
Может быть, именно это и есть взросление — научиться находить счастье в том, что имеешь, даже если это не то, о чём мечтал. Может быть, именно это и есть путь к себе — через боль, страх и одиночество к пониманию собственной ценности.
И пусть пока я существую в этом промежутке между прошлым и будущим, между реальностью и мечтой. Пусть пока мои единственные спутники — тени на стенах и мысли в голове. Но я знаю, что однажды всё изменится. Однажды я найду свой путь, свою дорогу в этом огромном мире. И тогда… тогда всё будет иначе.
А пока я продолжаю наблюдать за тенями, слушать тишину и ждать. Ждать того дня, когда смогу сказать: “Теперь я живу. Теперь я существую. Теперь я — настоящий”.
В этом ожидании есть своя особая красота — красота надежды, живущей вопреки всему. Красота веры в лучшее будущее, даже когда настоящее кажется невыносимым. И в этом ожидании я нахожу силы продолжать жить, продолжать верить, продолжать надеяться.