Татьяна заканчивала квартальный отчет, когда зазвонил телефон мужа. Сергей забыл его на кухонном столе, уходя на работу. На экране высветилось "Толян".
Она поморщилась. Толик, младший брат Сергея, звонил только по одной причине – нужны деньги. В последний раз это было три месяца назад. "Срочно на лечение зуба". До этого – "попал в ДТП, нужно рассчитаться". Еще раньше – "уволили, нечем платить за квартиру".
Телефон замолчал, потом снова ожил. Настойчивый. Татьяна вздохнула и ответила.
– Сергей на работе, телефон забыл дома, – сказала она вместо приветствия.
– Тань, привет! Слушай, мне правда срочно нужно с братом поговорить. Можешь ему передать, чтобы перезвонил? – голос Толика звучал взволнованно. – Это вопрос жизни и смерти! У меня тут такая ситуация сложилась, просто капец полный!
Вопрос жизни и смерти у Толика случался регулярно. Татьяна прикрыла глаза, считая до десяти.
– Передам. Но он сегодня допоздна на объекте, вряд ли сможет поговорить до вечера. У них там проблемы с поставкой материалов, весь день будет мотаться по складам.
– Тань, может, ты поможешь? Мне правда край! Долги, понимаешь... Эти люди шутить не любят, дали время только до конца недели! Я бы не стал беспокоить, но других вариантов просто нет!
– До свидания, Анатолий, – она отключилась, не дослушав очередную жалобную историю.
Вечером, едва Сергей переступил порог, она протянула ему телефон.
– Твой брат названивал весь день. Опять долги, опять срочно, опять вопрос жизни и смерти. Я уже сбилась со счета, какой раз за этот год он попадает в смертельную ситуацию.
Сергей устало потер лицо. В свои сорок два он выглядел старше – стройка выматывала, ответственность за бригаду давила. А тут еще Толик со своими вечными проблемами.
– Что на этот раз? Опять проигрался или новый бизнес-проект провалился? – спросил он, стягивая рабочую куртку.
– Не сказал подробностей. Только что какие-то люди требуют деньги до конца недели. Как обычно, всё очень драматично и срочно. Честно говоря, у меня уже аллергия на его звонки.
– У него всегда так. Помнишь, в прошлый раз он клялся, что это последний раз, что он завязывает с азартными играми? – Сергей покачал головой. – Ладно, позвоню после ужина. Хотя уже знаю, что услышу.
Толику было тридцать семь, но жил он как подросток. После армии поступил в институт, бросил на третьем курсе – "преподаватели душили творческую личность". Устроился на завод, уволился через полгода – "начальник придирался и не ценил инициативу". Открыл ИП по ремонту компьютеров, прогорел за три месяца – "конкуренты подсиживали". Женился на хорошей девушке, развелся через два года, оставив жене долги по кредитам и разбитое сердце.
Сергей всегда покрывал брата. Их мать умерла десять лет назад от инфаркта, отец спился еще раньше. Остались только они вдвоем.
– Он же младший, мама всегда просила меня заботиться о нём. Я обещал ей присматривать за Толиком, не могу нарушить слово, – оправдывался Сергей перед Татьяной после очередного денежного перевода. – К тому же, он действительно талантливый, просто ему не везет. Вот увидишь, он обязательно найдет себя.
Татьяна поначалу понимала. Сама была из большой семьи, знала, что такое родственные обязательства. Но с годами терпение истощалось. Толик не учился на ошибках. Более того – с каждым разом его аппетиты росли.
Сначала это были мелкие суммы – пять тысяч до зарплаты, десять на срочный ремонт машины. Потом пошли десятки тысяч. На погашение кредита за неудачный бизнес. На залог за новую квартиру после того, как выгнали из предыдущей. На "перспективный стартап с гарантированной прибылью".
– Сергей, он тебя использует как банкомат. Неужели ты этого не видишь? – говорила Татьяна после очередного перевода. – Когда это закончится? Мы же не Рокфеллеры, у нас своих расходов хватает!
– Он встанет на ноги, вот увидишь. Просто нужно время и немного поддержки. Не могу же я бросить единственного брата в трудной ситуации, – упрямо повторял Сергей.
Но время шло, а Толик только глубже увязал в долгах. Последней каплей стали двести тысяч на "срочную операцию" полгода назад. Оказалось – проиграл в онлайн-казино деньги, которые занял у очень неприятных людей под большие проценты.
После ужина Сергей все-таки набрал брата. Татьяна специально осталась на кухне мыть посуду – хотела слышать разговор, хотя и делала вид, что занята своими делами.
– Толь, что случилось на этот раз? ...Сколько?! Ты совсем с ума сошел?! Триста тысяч?!
Она обернулась. Сергей сидел за столом, уткнувшись лбом в ладонь. Его лицо побледнело.
– Нет, Толя, это уже слишком... Откуда вообще такие долги? Ты же обещал, что завязал... Опять казино? Господи, ну сколько можно!
Татьяна выключила воду. Подошла к мужу, села рядом. Он посмотрел на неё и включил громкую связь.
– ...просто не повезло, Серый! Я же почти отыграл все предыдущие долги! Еще немного – и вернул бы всё с лихвой! – голос Толика звучал жалобно. – Но эти уроды подкрутили программу, я уверен! А теперь эти отморозки требуют триста тысяч! Триста, понимаешь? И проценты каждый день капают!
– Толя, у меня нет таких денег. Мы только-только ипотеку оформили, все сбережения ушли на первоначальный взнос, – Сергей выглядел измученным. – Откуда я возьму триста тысяч?
– Как нет? У тебя же бизнес! Стройка! Ты же прораб, у тебя своя бригада! Не говори мне, что у тебя нет свободных денег!
– Это не значит, что у меня есть свободные триста тысяч! У меня зарплата рабочим через неделю, поставщикам за материалы платить, налоги в конце квартала! Я не могу просто взять и вытащить такую сумму!
– Серый, они меня покалечат! Может, даже убьют! Это не шутки, брат! – в голосе Толика появились истерические нотки. – Ты же не бросишь родного брата? Мама бы этого не простила! Она всегда говорила, что мы должны держаться друг за друга!
Татьяна не выдержала. Выхватила телефон у мужа, не обращая внимания на его протестующий жест.
– Анатолий, это Татьяна. Хватит манипулировать Сергеем памятью о матери! Сколько можно играть на его чувствах? Ты взрослый мужчина, тебе тридцать семь лет, а ведешь себя как избалованный подросток!
– Тань, ты не понимаешь! Это серьезные люди! Они не шутят! У них связи, они могут не только меня достать, но и до вас добраться!
– А ты не понимаешь, что у нас своя семья! Дочь в университете учится, платное отделение! Ипотека на двадцать лет! Мы сами еле концы с концами сводим, а ты требуешь триста тысяч на покрытие своих игровых долгов!
– Да знаю я про вашу ипотеку! Квартиру себе отгрохали в центре, а брату родному помочь жалко! – Толик повысил голос. – Вечно ты настраиваешь Сергея против меня! Это всё из-за тебя он стал таким жадным!
Сергей забрал телефон, отключил громкую связь и вышел в коридор продолжать разговор. Татьяна осталась сидеть за столом, сжимая кулаки от злости. За спиной слышался приглушенный голос мужа – успокаивающий, обещающий подумать, найти решение.
"Опять он его жалеет, опять будет искать деньги", – думала она, чувствуя, как внутри нарастает отчаяние.
Когда Сергей вернулся на кухню, его лицо было мрачным.
– Даже не думай о том, чтобы дать ему денег. Я серьезно, Сергей. На этот раз – ни копейки, – сказала Татьяна, не оборачиваясь.
– Тань, он же в беде... Эти люди действительно опасные. Он показывал мне их сообщения, там прямые угрозы. Что если они и правда что-то с ним сделают?
– Он всегда в беде! Всегда кто-то ему угрожает! – она резко повернулась. – Сергей, открой глаза! Мы пять лет копили на первоначальный взнос! Пять лет отказывали себе во всем! Не ездили в отпуск, покупали одежду в секонд-хендах, питались дошираком к концу месяца!
– Я знаю, но это же мой брат... Единственный близкий человек из кровных родственников. Как я могу его бросить в такой ситуации?
– Нет! Хватит! – Татьяна ударила ладонью по столу так, что задребезжала посуда. – Я не дам тебе денег на твоего никчемного брата, пусть сам выкручивается! С меня достаточно! Мы не можем вечно расплачиваться за его безответственность!
Сергей побледнел. За пятнадцать лет брака Татьяна редко повышала голос и никогда не говорила так резко о его брате. Она была спокойной, рассудительной женщиной, всегда искала компромиссы. Но сейчас в её глазах полыхал гнев.
– Это мой брат. Мой единственный родственник. Я не могу просто взять и отвернуться от него, – тихо сказал он. – Ты же знаешь, что значит для меня семья.
– А я тебе кто? А Катя? – Татьяна указала на фотографию дочери на холодильнике. – Мы для тебя менее важны, чем алкоголик и игроман, который уже десять лет садится тебе на шею? Который воспринимает твою помощь как должное и никогда даже спасибо не скажет?
– Не называй его так! Да, у него есть проблемы, но он пытается их решить! Просто ему не везет!
– А как называть человека, который пропивает и проигрывает всё, что ты ему даешь? Который врет тебе в лицо, обещает исправиться и через месяц снова приходит с протянутой рукой? – Татьяна встала, отошла к окну. – Сергей, ты правда не видишь, что он тебя использует?
– Ты не понимаешь, что значит расти без нормальной семьи, – Сергей тоже встал, прошелся по кухне. – Когда мама умирала, она взяла с меня слово. Лежала в больнице, держала меня за руку и просила не бросать Толика. Говорила, что он всегда был слабым, болезненным, что ему нужна поддержка старшего брата. Как я могу нарушить обещание, данное умирающей матери?
– Это не оправдание для того, чтобы всю жизнь содержать здорового мужика! – Татьяна повернулась к мужу. – Миллионы людей растут без родителей и становятся нормальными, ответственными взрослыми! А он просто нашел удобную позицию – вечная жертва обстоятельств, которому все должны!
– Легко тебе говорить! У тебя нормальная семья была! Мама, папа, все тебя поддерживали! – в голосе Сергея появилась горечь. – А мы с Толиком... Отец пил, мать работала на трех работах, чтобы нас прокормить. Нам приходилось выживать!
Это было низко, и Сергей сразу пожалел о сказанном. Татьяна выросла в полной семье, где родители поддерживали детей, но и требовали от них ответственности и самостоятельности.
– Да, у меня была нормальная семья. И знаешь, чему меня научили родители? – её голос дрожал от сдерживаемых эмоций. – Что помогать нужно тем, кто сам пытается выплыть, кто борется! А не тем, кто тянет тебя на дно и при этом еще недоволен, что ты даешь слишком мало!
– Он мой брат! Я не могу его бросить!
– А я твоя жена! Женщина, которая пятнадцать лет рядом с тобой! – Татьяна чувствовала, как глаза наполняются слезами. – Пятнадцать лет я терплю его выходки! Пятнадцать лет мы отдаем ему деньги, которые могли бы потратить на Катю, на себя, на нормальную жизнь! И что в итоге? Он становится только наглее!
– Я никогда не отказывал вам ради Толика! Вы всегда были обеспечены!
– Нет? Серьезно? – Татьяна горько усмехнулась. – А помнишь, как мы отказались от поездки в Турцию три года назад? Катя так мечтала увидеть море, а мы отдали деньги твоему брату на "срочное лечение", которое оказалось очередным враньем? А помнишь, как Катя не пошла на подготовительные курсы в хороший вуз, потому что мы отдали тридцать тысяч Толику на "развитие бизнеса"?
Сергей молчал. Он помнил. Все помнил, но старался не думать об этом, заглушая чувство вины перед женой и дочерью долгом перед братом.
– А знаешь, что самое обидное? – продолжала Татьяна, и слезы уже текли по её щекам. – Он даже спасибо ни разу не сказал искренне. Принимает помощь как должное, как будто мы ему обязаны! Более того – обижается, если даешь меньше, чем он просил! Помнишь, как он устроил скандал, когда ты дал ему пятьдесят тысяч вместо ста? Обвинил тебя в жадности!
Они не разговаривали до самой ночи. В спальне было темно и тихо. Лежали по разные стороны кровати, словно между ними пролегла непреодолимая пропасть.
– Тань, ты спишь? – тихо позвал Сергей.
– Нет. И не надейся, что я передумаю.
– Послушай... Может, в последний раз? Я поговорю с ним серьезно, по-мужски. Поставлю жесткое условие – это последняя помощь, и после этого пусть не рассчитывает на меня. Может, это его отрезвит?
Татьяна резко села в постели, включила прикроватную лампу. Её лицо было бледным, глаза покраснели от слез.
– Сергей, ты это говоришь каждый раз! "В последний раз", "поговорю серьезно", "поставлю условия"! Сколько уже было этих последних разов? Пять? Десять? Я сбилась со счета! И каждый раз всё заканчивается одинаково – через пару месяцев он снова приходит с новой бедой!
– Но сейчас действительно серьезная ситуация. Ему реально угрожают... Эти люди могут покалечить его или хуже. Я не смогу жить с мыслью, что не помог, когда мог.
– Ему всегда кто-то угрожает! То коллекторы, то "криминальные авторитеты", то еще какие-то страшные люди! – Татьяна встала, накинула халат. – И знаешь что? Он жив-здоров уже десять лет с этими вечными угрозами! Может, пора уже понять, что он просто манипулирует твоими страхами?
– Куда ты?
– На кухню. Не могу спать, когда мой муж всерьез рассматривает возможность отдать последние деньги человеку, который пропьет их за неделю.
Сергей последовал за ней. Татьяна грела воду для чая, её руки дрожали от напряжения.
– Послушай, а если взять кредит? Небольшой, тысяч сто пятьдесят. Поможем ему частично, пусть остальное сам ищет. Это будет справедливо, и мы не останемся совсем без денег...
Чашка выскользнула из рук Татьяны и разбилась о кафельный пол. Она медленно повернулась к мужу.
– Ты серьезно сейчас предлагаешь взять кредит, чтобы отдать деньги игроману? Влезть в долги, чтобы покрыть долги твоего брата? – её голос срывался. – Сергей, ты вообще слышишь себя? Это же полное безумие!
– Я не знаю, что делать! Разрываюсь между вами! – он взъерошил волосы. – С одной стороны ты, с другой – брат! Не могу же я просто взять и бросить его!
– А бросить семью можешь? Потому что именно это ты сейчас делаешь!
– Я никого не бросаю!
– Нет? А что ты делаешь? – Татьяна наклонилась, собирая осколки. – Ставишь интересы брата-паразита выше интересов жены и дочери! Готов залезть в долги ради человека, который никогда их не вернет!
– Не надо ультиматумов...
– Это не ультиматум, Сергей. Это констатация факта. – Она выбросила осколки в мусорное ведро и посмотрела мужу в глаза. – Если ты дашь ему деньги – любые деньги, хоть тысячу рублей – я уйду. Заберу Катю и уйду к родителям. И не вернусь, пока ты не поймешь, что твой брат – это черная дыра, которая поглотит всё, что ты в неё бросишь.
Утром Сергей ушел на работу раньше обычного. Они не разговаривали за завтраком, избегали смотреть друг другу в глаза. Напряжение можно было резать ножом.
На работе Сергей не мог сосредоточиться. Бригадир три раза переспрашивал его указания, рабочие переглядывались – прораб явно был не в себе. Мысли метались между братом и женой. Толик названивал каждый час, с каждым разом все более настойчиво и истерично.
– Серый, время идет! Они сказали – до конца недели, это же послезавтра! Ты хочешь, чтобы меня нашли в канаве с проломленной головой? Ты этого хочешь?!
– Толь, я думаю, пытаюсь найти решение...
– Что тут думать?! Я твой брат! Единственный! Родная кровь! – голос Толика срывался на визг. – Мама с того света смотрит, как ты отворачиваешься от меня! Она бы прокляла тебя за такое предательство!
Сергей отключился, чувствуя, как в висках стучит кровь. Мама... Она действительно всегда защищала Толика, оправдывала его выходки, покрывала перед отцом. Может, именно в этом и была главная проблема? В том, что младшего слишком баловали, не научили ответственности?
Вечером он вернулся домой с твердым намерением поговорить с Татьяной, найти компромисс. Но дома было непривычно тихо. Никакого запаха ужина, никаких звуков телевизора.
– Тань? Катя?
На кухонном столе лежала записка, написанная ровным почерком жены:
"Уехала к родителям с Катей. Ты знаешь мой номер. Подумай хорошо о своих приоритетах – о тех, кто любит тебя и нуждается в тебе по-настоящему, и о том, кто просто использует твое чувство вины. Когда определишься – позвони. Но помни: если ты выберешь его, дороги назад не будет. Т."
Сергей опустился на стул. В доме, где он прожил пятнадцать счастливых лет, вдруг стало холодно и пусто. Телефон зазвонил – конечно, Толик.
– Ну что, брат? Решил? Время поджимает, они уже названивают каждый час! Серый, ты же там?
Сергей смотрел на записку жены, на фотографию дочери на холодильнике, на пустую кухню, где еще вчера они были семьей.
– Толя, я не дам тебе денег.
– Что?! Серый, ты спятил? Они же меня покалечат! Может, убьют! Ты хочешь моей смерти?!
– Нет, не хочу. Но я больше не буду тебя спасать. Ты взрослый человек, разбирайся сам со своими проблемами. И не звони мне больше с такими просьбами.
– Да ты... Да как ты можешь?! Предатель! Мама бы в гробу перевернулась! Ты не брат мне больше! Слышишь?! Не брат!
– Мамы нет уже десять лет, Толя. И хватит прикрываться ею и манипулировать мной, – устало сказал Сергей. – Я дал тебе столько денег за эти годы, что можно было купить квартиру. И что? Где всё это? Прогулял, проиграл, пропил. Хватит. Учись жить сам.
Он отключился, заблокировал номер брата. Руки слегка дрожали. Потом набрал жену.
– Таня? Это я. Приезжайте домой. Я всё решил. Вы с Катей – моя настоящая семья. Только вы.
Прошел месяц. Толик пытался дозвониться с других номеров, приезжал к Сергею на работу, устраивал скандалы, кричал о предательстве и проклинал на чем свет стоит. Но Сергей был непреклонен.
– Знаешь, что самое удивительное? – сказал он как-то вечером Татьяне, когда они сидели на кухне за чаем. – Его ведь никто не покалечил. Все эти страшные угрозы, криминальные авторитеты... Просто пшик. Он договорился с ними о рассрочке и устроился наконец на работу.
– Я же говорила, что он манипулировал тобой. Играл на чувстве вины и страхе за него, – Татьяна обняла мужа. – Но ты молодец, что смог это прекратить. Я знаю, как тебе было тяжело.
– Знаешь, я думал, буду чувствовать вину. Но вместо этого... облегчение. Как будто тяжелый камень с плеч упал. Все эти годы я жил в постоянном напряжении – когда он позвонит в следующий раз, сколько попросит, где взять деньги...
Катя вернулась из университета, радостная и возбужденная.
– Пап, мам! У меня две новости! Во-первых, меня взяли на оплачиваемую стажировку в крутую компанию! А во-вторых, я получила повышенную стипендию за отличную учебу!
Они обнимали дочь, радовались вместе с ней. И Сергей думал – вот она, его настоящая семья. Люди, которые его любят, поддерживают и сами стараются чего-то достичь. Те, ради кого действительно стоит работать и стараться.
Телефон больше не разрывался от звонков Толика. По слухам от общих знакомых, он устроился наконец на постоянную работу – охранником в супермаркет. Может, необходимость самому решать проблемы и оплачивать долги наконец заставит его повзрослеть.
А может, и нет. Но это уже не забота Сергея.
– Жалеешь иногда? – спросила как-то Татьяна, когда они лежали в постели.
– Нет. Жалею только о том, что не сделал этого раньше. Сколько лет потрачено впустую, сколько денег выброшено на ветер... Мы могли бы уже выплатить половину ипотеки или съездить с тобой в кругосветное путешествие.
– Не впустую, Серёж. Ты пытался помочь брату, выполнял долг перед мамой. Это не твоя вина, что помощь превратилась в паразитирование. По крайней мере, твоя совесть чиста – ты дал ему множество шансов.
Они лежали в обнимку, и Сергей чувствовал покой. Настоящий дом – не там, где ты вырос, а там, где тебя любят и ждут. Настоящая семья – не та, что связана кровью, а та, что связана взаимным уважением и заботой.
Через полгода Толик прислал сообщение с нового номера: "Брат, прости. Ты был прав. Я устроил свою жизнь, работаю, гашу долги. Спасибо, что заставил меня взять ответственность за себя".
Сергей прочитал, но не ответил. Некоторые мосты лучше оставить сожженными. Не из злости – из мудрости. Потому что Татьяна была права: есть люди, которым нужно помогать встать на ноги, а есть те, кто тянет тебя вниз вместе с собой.
И умение различать их – это и есть настоящая зрелость.
