«Змеиное молоко» Михаила Успенского — весьма вольное «продолжение» «Парня из преисподней» братьев Стругацких, вышедшее в 1996 году в первой книге проекта «Время учеников», который был организован продюсером и редактором Андреем Чертковым. Последний отрекомендовал проект как «дань уважения и любви Учителям — писателям, чье творчество повлияло на судьбы нескольких поколений читателей».
Лично мне эта книга в руки не попала, но второй выпуск, опубликованный в 1998 году, я уже прочёл. Даже в те студенческие времена, дыша атмосферой, в которой содержание либерализма кратно превышало предельные нормы и опасно приближалось к смертельной дозе, многие вошедшие в книгу произведения вызвали у меня отторжение своей агрессивной деструкцией мира Полдня.
Ассоциации с шакалами, радостно рвущими почившие в бозе идеи, у меня тогда не возникло, но омерзение было. С тех пор ко всяким упоминаниям «Времени учеников» я отношусь не без скепсиса. И за чтение «Змеиного молока» вряд ли бы взялся. Однако многие мои читатели стали упоминать эту повесть в комментариях под статьёй про «Парня из преисподней» братьев Стругацких.
Упоминания, как бы сказать помягче, настораживали. В основном они сводились к тому, что произведение Михаила Успенского «гораздо круче. Он унылое морализаторское повествование Стругацких выворачивает наизнанку, срывает покровы с коммунизма и прогрессорства».
«Выворачивание наизнанку» сама по себе не самая ценная вещь, «срывание покровов» тоже штука более тонкая, чем могут позволить себе большинство современных писателей. Между тем, похоже, и то, и другое было главной задачей, которую ставил перед авторами родитель проекта Андрей Чертков. Такое уж у меня складывается впечатление…
Ну да ладно, перейдём к делу. Естественно, прочитал я повесть. Нахлебался этого «Молока» вдоволь, чтобы уж точно знать, о чём речь. Теперь смолчать не получится. Уж извините, ежели кому намозоль наступлю. Ко взрывам возмущения морально готов. Вроде бы… Скоро выясним.
На пересказ сюжета отвлекаться не буду, всё равно эту статью станут читать только те, кто знаком с текстом и отлично помнит первые строки:
«…И поднимаю я несчастную свою башку, и гляжу, куда этот старый хрыч в стеклах показывает, а там — отцы-драконы — висит на рояльной струне Бойцовый Кот в полном боевом. Язык почти до пояса вывалился, а глаза уже шипучие мухи повыели».
Конечно, как не пожалеть мальчика-первокурсника? Этакого «онжедетя». Вот они, революции, до чего доводят.
«—Сами видите, молодой человек — гражданское население озверело, ловит солдат и устраивает самосуд», — поясняет военврач» (он же «старый хрыч в стёклах»).
И ведь верно, мне как читателю жалко мальчика. Только почему я должен доверять только рассказчику и не доверять Корнею Яшмаа? А тот, отговаривая Гага от возвращения, прямо сказал:
«Там такие, как ты, сколотили банды, им все хочется поставить скелет на ноги, а этого, кроме них, никто уже не хочет. За ними охотятся, как за бешеными псами, и они обречены. Если тебя сейчас отправить домой, ты, конечно же, примкнешь к такой банде, и тогда тебе конец. И дело, между прочим, не только в тебе, дело еще и в тех людях, которых ты успеешь убить и замучить. Ты опасен. И для себя, и для других. Вот так, если откровенно».
Как насчёт этого? Скольких успел убить и замучить «онжедеть», Бойцовый Кот (точнее, Котёнок) «в полном боевом»? Ведь никакие мифические «городские» ни с того ни с сего не звереют. Обычные «городские» при таких событиях прячутся и не высовываются, когда рядом шастают банды или какие-нибудь более-менее правительственные формирования, легитимность которых обычный «городской» проверить не в состоянии. Другое дело, если кто-то этих городских уже убивал, грабил, насиловал — в полном боевом — такого, поймав одного, непременно вздёрнут. Но для систематического отлова кого бы то ни было нужна организация. Хоть какая-то.
Однако Успенкому надо показать, что власть герцога это самое то, а всё прочее от лукавого, и что народ — озверевшее быдло. Забывая, правда, о том, что, в конце концов, повешенный «Котёнок» и сам не из воздуха взялся, он такой же «городской» по рождению и воспитанию.
Между тем автор шёл на повышение градуса. Гаг оказался никаким не Гагом, а полковником разведки Гигоном и до кучи наследником герцога.
Тут уж не знаю, что и сказать. Любители попрекнуть Стругацких за нелогичность (а их много среди поклонников «Змеиного молока») отчего-то находят это нормальным. В смысле, то, что на сложнейшую операцию, сопряжённую с огромным риском для жизни, идёт наследник престола.
Там, если помните, «…во время операции "Подкидыш" погибли десять наших агентов, многим из которых я и в подметки не годился. И только в двух случаях вы клюнули», — говорит Гигон. Следовательно, шансы наследника были один к шести. Нормально так наследниками раскидываться, да? Вот попадает он в десятку погибших — и вопрос престолонаследия приводит к очередной гражданской войне…
А попал бы он в эту десятку запросто: мы же помним, что он уже горел, когда Корней его вытащил. Опоздай Корней на секунду… Вообще, такой способ «заброски» — это глупейшая растрата ценных, тщательно подготовленных кадров. Единственный верный вариант — с Дангом, который потом мог бы присоветовать, даже помочь вытащить одного-другого-третьего гения, среди которых… ну, вы понимаете.
Правда, большой вопрос, почему земляне не знают о приёме «два в одном флаконе». Понятно, что это для автора так удобно, но, в общем, земляне Полдня и с колдуном мутантов рады были пообщаться, и с голованами… А тут вдруг — поразительное равнодушие к уникальной культуре синекожих людей Гиганды. Нет, должны были познакомиться, значит, могли узнать и о приёме, значит, могли предположить — и уж Данга тогда точно могли проментоскопировать…
Но вернёмся к Гагу-Гигону. Знаете, смешнее всего получилось бы, если бы там, в госпитале на Земле, Корнею ничего из организма в голову не ударило, и он бы согласился: да, этому дуболому лучше полежать во сне полгодика, пока на Гиганде не начнёт всё устаканиваться. И пролетела бы операция «Подкидыш», как фанера над Парижем, потому что кроме Гага некому было активировать в Данге разведчика — тоже «второго в одном флаконе»…
(Вообще, к раздвоению личности ещё много вопросов: к примеру, как это получилось, что Гигон избивает Данга «для отвода глаз», хотя по легенде он в эту минуту Гаг и должен действовать без всякой задней мысли?)
Но это же мелочи, правда? Главное — Стругацких наизнанку, гадов наших ненаглядных, любимых люто, покровы с них — эх!
Очень Гигон повеселил меня своим полковничьим званием. И особенно — ссылкой на Гринёва из «Капитанской дочки». Ну, и, конечно, безразмерными талантами своими, перед которыми рота Джеймсов Бондов должна пасть ниц: надо же, пребывая большую часть времени в виде прямоходящего примата Гага, он ухитрился не только все планы землян выведать, но ещё и Пушкина прочитать!
Он свободно цитирует: «Матушка была еще мною брюхата, как я уже был записан в Семеновский полк сержантом». Там далее по тексту ещё, что по блату был записан, но не суть. Суть в том, что, только поступив на службу, юный Гринёв получает звание прапорщика — низшее офицерское звание, соответствующее чину коллежского асессора в Табели о рангах. Это примерно никто и звать его никак. Для карьеры всё-таки требовалась реальная выслуга лет. А Гигон, шельмец, наверное, лейтенантом родился и в шестом классе майора получил досрочно.
Блин, ну ему же лет семнадцать по тексту! Полковник… Да ещё и оперативник высшего класса. И Пушкина нечувствительно сглотнул между делом, бродя по Земле во флаконе Гага, которого «Ромео и Джульетта» тронули только сценами поединков. И обучение успел пройти, и оперативные навыки получить, и два-три года Гагом прожить, да так, что отсутствия наследника ну никто не заметил…
Тут больше подошло бы: «Матушка ещё была мною брюхата, как я уже прошёл экстерном десять классов, в совершенстве изучил имперское наречие и перевёл с этого ихнего «хурли-мурли» монографию «Высокое искусство фортификации» гениального Грагигунда…»
Впрочем, не буду задерживаться на мелочах. Кое-что из натяжек можно было бы простить за интересную идею. Однако с идеями в «Змеином молоке» негусто: это покровы наизнанку. В сущности, всё выражено кичливым заявлением Гигона:
«…мы, и Саракш, и в особенности Арканар — всего лишь ваши игрушки. Игровые комнаты. Забава для настоящих мужчин <…> Возможность побегать, пострелять, поконспирировать. Дать волю инстинктам. Земля для вас слишком скучна, вот самые беспокойные и пишутся в Прогрессоры».
То есть то, что Стругацкие всю дорогу писали о гуманизме, это побоку. Вернее, это как раз и надо вывернуть наизнанку. Какой там ещё коммунарский гуманизм? Фигня! Мы этого не понимаем — значит, этого нет. Зато мы понимаем «забаву для настоящих мужчин» — значит, и другие такие же. В мирное время и мы бы играли. Да только вот — «Вы, Прогрессоры, только играли в разведчиков, в то время как для нас это был способ существования <…> Мы не могли не переиграть вас».
Так что фигня этот ваш коммунарский гуманизм, ничто он против здорового фашистского государства, стоящего на плечах братьев-храбрецов и воодушевлённого гениальным герцогом, с его строгим порядком, экономической стабильностью, социальными лифтами в виде военных училищ, крепким национальным духом и несгибаемой волей…
Вот, собственно, и всё по части идей. Сорвать и вывернуть наизнанку — другой цели не было. Ну, если не считать заработок на эксплуатации образов Стругацких, но это само собой подразумевается.
P.S. А всё-таки добавлю ещё кое-что «по мелочи». Очень позабавило меня вот какое обстоятельство. Супергениальные алайские разведчики словом и делом доказывают слабость, бессилие, безнадёжность и фальшивость коммунарского гуманизма («мы, и Саракш, и в особенности Арканар — всего лишь ваши игрушки»).
Но при этом строят операцию «Прогрессор», опираясь на гуманизм землян.
Более того — уже на Гиганде полностью вычисляют стратегию и тактику землян, постигают их психологию… даже не получив «языка» (Павла Прохорова, попытка захвата которого была на редкость неудачной, по признанию Гигона).
Они просто установили «квалифицированную слежку без «топтунов» и подслушивающих устройств». И уверовали в гуманизм и «игровую комнату» землян (автор не чувствует, что это взаимоисключающие понятия).
И, по-видимому, не допускают даже тени мысли, что технически более развитая цивилизация просто позволяет им вести «квалифицированную слежку», скармливая дезинформацию, цель которой — убедить в гуманизме и отсутствии планов захвата Гиганды.
И то, что один Павел Прохоров, судя по всему, крепко накидал алайским суперразведчикам, их нисколько не напугало. Не внушило мысли, что у землян может набраться и несколько дивизий таких особо подготовленных людей…
А ведь это противоречит неизбежной психологии алайцев! Они живут в антигуманном мире. Во многом похожем на наш — а мы в гуманизм не верим. В «игровую комнату» другой цивилизации — поверим легко. В то, что нас хотят покорить — тоже запросто.
Как говаривал Гаг у Стругацких: «Не-ет, от нас им только одно может понадобиться: рабы. Кто-то же у них здесь должен работать, кто-то же эту ихнюю благодать обеспечивает…»
И пускай Гаг долдон, однако суперумный Гигон — именно как разведчик — неизбежно должен держаться такого образа мыслей. Наши же современники требуют от Экселенца, чтобы стрелял без предупреждения — потому что Абалкин непонятен, а значит, потенциально опасен.
А тут не непонятный Абалкин, тут мощная инопланетная разведсеть — да явно же, готовится вторжение извне! Но почему-то об этом никто не думает. Не слишком ли легкомысленное благодушие со стороны закалённых в боях алайцев, для которых разведка и контрразведка — «это был способ существования»?
Нет, они по-другому должны думать. Потому что мы бы (это я за алайцев говорю) — точно вторглись бы! Захватили бы. Забрали рабов. И их ковры и статуи забрали бы для своих кабинетов — а то вдруг кто из гостей не сообразит, кому обязан счастью жить в могучем герцогстве алайском.
Но нет — прожжённые разведчики не верят в то, что их хотят захватить, а верят в гуманизм землян, о котором составили мнение по подслушанным разговорам! Ё-моё, ребята, вы правда считаете «Змеиное молоко» чем-то серьёзным?
#Стругацкие #Парень_из_преисподней #Успенский #Змеиное_молоко #фантастика #советская_фантастика #Время_учеников