Шептуха

#История третья: Зерна времени

Зима выдалась суровая. Снег лежал по пояс, дороги замело, и уже второй месяц никто не мог добраться до дома Шептухи. Агафья не тревожилась - припасов хватало, а одиночество ей не в тягость. Но в феврале случилось то, чего она не ждала.

К ее дому на лыжах добрался молодой парень, весь заиндевевший, еле живой от холода. Агафья втащила его в дом, отогрела, напоила горячим чаем. Когда он пришел в себя, оказалось, что зовут его Петр, и приехал он из столицы - историк, изучает старинные обряды.

- Бабушка, - говорил он, отхлебывая чай, - я полстраны объездил, ищу следы древних знаний. Говорят, вы последняя, кто умеет с зерном разговаривать по-настоящему.

Агафья внимательно посмотрела на молодого человека. Глаза у него были честные, без хитрости.

- И что тебе надобно, сынок?

- Хочу понять, откуда этот дар пошел. В летописях упоминания есть, но обрывочные. Может, вы расскажете?

Шептуха долго молчала, потом поднялась и подошла к самому старому сундуку в доме. Достала оттуда узелок, завязанный еще ее прабабкой.

- Есть у меня зерна особые, - сказала она. - Зерна времени их прабабка называла. Показывают они не то, что есть, а то, что было и что будет. Опасная вещь, редко их использую.

В узелке лежали зерна необычные - словно из янтаря, прозрачные, с золотистыми искрами внутри.

- Эти зерна, - продолжала Агафья, - передаются в нашем роду от незапамятных времен. Бабка говорила - еще до крещения Руси были они у наших предков. Тогда люди с зерном как с живым существом общались, просили у него мудрости.

Петр записывал каждое слово, но потом остановился:

- А можно... можно посмотреть, как это было?

Агафья задумалась. Долго смотрела в окно, где за стеклом кружились снежинки.

- Можно. Но помни - увидишь ты не сказку красивую, а правду. И правда бывает тяжелой.

Она взяла одно янтарное зернышко, положила на стол между собой и Петром.

- Руки свои на стол положи, но зерна не касайся. И слушай внимательно.

Агафья сложила ладони лодочкой над зерном и начала шептать слова на языке, которого Петр не понимал, но который казался древнее самих камней. Зерно заблестело, засветилось изнутри, и вдруг комната заполнилась призрачными образами.

Петр увидел степь, бескрайнюю и дикую. Поселение у реки - несколько изб, амбары, люди в холщовых рубахах. И женщину - молодую, красивую, с длинными русыми косами. Она стояла посреди поля и держала в руках горсть зерна.

- Это моя прапрапрабабка, - тихо сказала Агафья, не прекращая шептать. - Звали ее Любава.

Видение стало четче. Любава рассыпала зерно по полю, но не просто сеяла - каждому зернышку она что-то шептала, словно разговаривала с ним. И зерна ей отвечали - не словами, а теплом, светом, который исходил от них.

Но вот сцена изменилась. Пришли в поселение люди в черных рясах, с крестами. Священники. Они говорили с жителями сурово, размахивали руками. Петр не слышал слов, но понимал - осуждают старые обычаи, называют их бесовскими.

- Тогда многие знахарки пострадали, - пояснила Агафья. - Но Любава была умная. Не стала спорить с новой верой. Приняла крещение, стала в церковь ходить. А зерна свои спрятала, и дар передала дочери тайно.

Видение снова изменилось. Теперь Петр видел ту же Любаву, но постаревшую. Она сидела с девочкой лет десяти в подполье, при свете лучины. Девочка держала в руках зерна, а Любава учила ее:

- Помни, дочка - зерно есть жизнь. А жизнь с жизнью говорить может. Не бойся его слушать, но и не забывай - сила эта для помощи дана, не для вреда.

Девочка кивала, и зерна в ее руках светились тихим светом.

- Так и передавался дар, - сказала Агафья. - От матери к дочери, от бабки к внучке. Тайно, осторожно. При царях - потому что колдовством считали. При советской власти - потому что суеверием называли. А теперь вот... 

Она махнула рукой, и видения растаяли. Зерно снова стало обычным янтарным камешком.

- Теперь что? - тихо спросил Петр.

- А теперь я последняя. Дочери у меня не было, внучек нет. Род наш оборвется.

В голосе старухи звучала тихая печаль.

- Но почему дар именно к женщинам переходил?

Агафья улыбнулась:

- А ты сам подумай. Кто рожает детей? Кто знает, что такое дать жизнь? Женщина ближе к земле, к естеству. Мужчина воин, охотник. А женщина - хранительница жизни. Зерну с такой легче разговаривать.

Петр записал и это. Потом спросил:

- А что будет, когда вас не станет? Дар совсем исчезнет?

Агафья взяла еще одно янтарное зернышко, помельче. Подержала в руках, прислушиваясь к чему-то.

- Не знаю, - честно сказала она. - Зерна говорят - будущее темное, неясное. Может, найдется кто-то, кто дар продолжит. А может, и нет. Время покажет.

Три дня прожил Петр у Шептухи. Каждый вечер она показывала ему видения - то древние обряды предков, то то, как дар помогал людям в трудные времена. Он видел голодные годы, когда заговоренные зерна спасали целые деревни от смерти. Видел войны, когда женщины его рода лечили раненых и предсказывали, кто из ушедших на фронт домой вернется.

- Дар этот, - говорила Агафья в последний вечер, - не для славы дан и не для богатства. Он для того, чтобы связь между человеком и землей не порвалась. Чтобы помнили люди - мы не хозяева природы, а ее часть.

Когда Петр собирался уезжать, Агафья дала ему небольшой мешочек.

- Зерна обычные, - сказала она. - Пшеничные. Но я над ними шептала. Если когда трудно будет, посей их и вспомни наш разговор. Может, зерно и тебе что-то скажет.

Петр бережно спрятал мешочек и поклонился старухе:

- Спасибо вам, бабушка. Обязательно напишу книгу об этом. Пусть люди знают.

- Пиши, сынок. Только не забудь главное написать - дар этот не в зернах живет, а в сердце человеческом. И у кого сердце чистое, тот и без особых зерен с природой говорить может.

Петр уехал, а Агафья еще долго стояла у окна, глядя на его след в снегу. Янтарные зерна в ее руке тихо светились, словно что-то важное предвещая.

---

#История четвертая: Последний урожай

Весна пришла поздняя, но бурная. Снег сошел за неделю, реки разлились, и вся округа зазеленела, словно спешила наверстать упущенное время. Агафья, глядя на свой огород, понимала - последняя это весна в ее жизни. Не болела она, силы еще были, но янтарные зерна времени показали ей ясно - до следующей весны не доживет.

Не печалилась Шептуха. Восемьдесят лет прожила, людям помогла немало, дар свой честно нести старалась. Одно только тревожило - кому передать накопленные знания? Род их оборвался, а книг никаких не вела - все в памяти хранила, как учили предки.

В мае к ней пришла странная девочка.

Было ей лет тринадцать, худенькая, с большими серыми глазами. Привела ее тетка из соседнего села - сирота, говорила, родители в аварии погибли, теперь не знает, что с ней делать.

- Девка странная, - жаловалась тетка. - То ли больная, то ли еще что. Все время шепчется с чем-то, а с чем - не поймешь. В школе над ней смеются, дома боятся. Может, вы поглядите, что с ней не так?

Девочку звали Верой. Она молча стояла за спиной тетки, но Агафья сразу заметила - глаза у ребенка особенные, словно видят больше, чем положено.

- Оставь ее у меня на денек, - сказала Шептуха. - Посмотрю.

Тетка с облегчением уехала, а Вера осталась. Сначала она сидела в углу, боясь пошевелиться, но когда Агафья начала перебирать зерна для вечернего заговора, девочка вдруг подошла.

- Они говорят, - тихо сказала она.

- Кто говорит? - спросила Агафья, хотя уже догадывалась.

- Зернышки. Они шепчут что-то. Я не понимаю, но слышу.

Сердце у Шептухи ёкнуло. Она взяла горсть пшеничных зерен, протянула девочке:

- А теперь что слышишь?

Вера сложила ладони лодочкой, осторожно приняла зерна. Закрыла глаза, прислушалась.

- Они радуются, - прошептала она с удивлением. - Говорят - наконец-то нашли того, кто их слышит. И еще... они спрашивают, почему я их боюсь.

Агафья села рядом с девочкой:

- А ты их боишься?

- Да. Все думают, что я сумасшедшая. Тетя говорит - нормальные люди с неживыми вещами не разговаривают.

- А ты как думаешь - зерно живое или нет?

Вера задумалась:

- Живое. Оно же расти может, в него жизнь заложена. Просто живое по-другому, не как мы.

- Правильно думаешь, дочка. Не сумасшедшая ты, а особенная. У тебя дар есть, которого у других нет.

С того дня Вера осталась жить у Агафьи. Тетка не возражала - лишний рот в хозяйстве не нужен, а у Шептухи девочка хотя бы пользе научится.

Началось обучение.

Каждое утро Агафья давала Вере разные зерна - пшеницу, рожь, овес, гречиху, просо. Учила различать их не только глазами, но и на слух - у каждого зерна свой голос, свой характер.

- Пшеница, - объясняла она, - зерно гордое, сильное. Хорошо помогает, когда нужно человеку силы прибавить, уверенности. А рожь - попроще, поскромнее, но верная. Она от сглаза лучше всего защищает.

Вера слушала внимательно, запоминала. Но главное - она действительно слышала то, о чем говорила наставница. Зерна с ней разговаривали, рассказывали о себе, о земле, о людских нуждах.

Через месяц Агафья решилась на первый серьезный урок.

Пришла к ним соседка, Марфа, плачет:

- Тетя Агафья, беда у меня. Сын Алешка заболел, температура высоченная, бредит. Врачи говорят - воспаление легких, но лекарства не помогают. Может, вы что посоветуете?

Шептуха посмотрела на Веру:

- Ну-ка, дочка, что зерна говорят? Чем мальчишке помочь можно?

Вера растерялась:

- Я не знаю... я еще не умею...

- А ты не думай, что не умеешь. Слушай просто.

Девочка взяла горсть овсяных зерен, закрыла глаза. Долго молчала, потом вдруг сказала:

- Они говорят - болезнь в мальчике не простая. Кто-то на него зло пожелал. Нужно не только тело лечить, но и защиту поставить.

Агафья удивилась - сама она к такому же выводу пришла, но не сразу, а после долгих расспросов и размышлений. А девочка почувствовала сразу.

- Правильно, - сказала она. - А что делать будем?

Вера снова прислушалась к зернам:

- Овес говорит - он поможет, но не один. Нужны еще зерна льна - они от порчи хорошо защищают. И... и слова особые нужны.

- Какие слова?

- Не знаю. Зерна говорят - сами придут, когда нужно будет.

Они взяли овес и семена льна, завернули в чистую тряпочку. Агафья велела Вере положить руки на узелок и слушать, что подскажет сердце.

И девочка заговорила - тихо, нараспев, словами, которых сама не понимала, но которые сами собой лились с губ:

*"Семя-семечко, жизни зерно,

В тебе сила земли и небес.

Охрани ты дитя от болезни,

Отведи от него злую весть."*

Узелок в ее руках потеплел, словно живой стал.

- Неси Марфе, - сказала Агафья. - Пусть под подушку мальчику положит.

Через три дня Марфа прибежала радостная - сын выздоровел, температура спала, врачи удивляются такому быстрому выздоровлению.

С тех пор Вера помогала Агафье принимать людей. Сначала робко, потом все увереннее. Дар ее рос и крепнул, а зерна слушались ее все охотнее.

Но летом случилось то, чего Агафья опасалась.

Приехал в деревню новый священник, молодой, горячий. Услышал про Шептуху и пришел к ней с обличениями:

- Довольно тебе, старуха, людей морочить! Колдовство твое - от лукавого! Покайся и перестань заниматься бесовщиной!

Агафья спокойно выслушала его, потом спросила:

- А скажи мне, батюшка, разве плохо людям помогать? Разве грех - больного исцелить, печального утешить?

- Помогать нужно молитвой, а не заговорами! Бог дал нам веру, а ты людей к язычеству склоняешь!

- А кто тебе сказал, что Бог только через церковь говорит? Может, и через зерно Его голос слышен? Ведь это Он хлеб на земле растить велел, людей кормить.

Священник рассердился еще больше:

- Ересь говоришь! Запрещаю тебе заниматься этими делами! А девчонку эту от себя прогони, пока душу ей не погубила!

После его ухода Вера плакала:

- Бабушка Агафья, а вдруг он прав? Вдруг мы и правда что-то плохое делаем?

Шептуха обняла девочку:

- Дочка моя, слушай не людские слова, а сердце свое. Сердце подскажет - добро делаешь или зло. Вот ты мальчишку Алешку исцелила - плохо это или хорошо?

- Хорошо, конечно.

- А Катьке от мужа-алкаша помогла избавиться - плохо или хорошо?

- Хорошо.

- Вот и верь своему сердцу. А людей всегда найдутся такие, что добро за зло почитают, потому что не понимают его.

Осенью Агафья почувствовала - время ее подходит к концу. Силы таяли с каждым днем, а янтарные зерна времени показывали все тот же срок - до зимы не дотянет.

Тогда она решила передать Вере самое главное.

- Пойдем, дочка, покажу тебе место особое.

Они вышли за деревню, поднялись на холм, где росла одинокая береза. Под березой Агафья остановилась, стала руками землю разгребать. Под тонким слоем дерна оказался каменный ящичек.

- Здесь, - сказала она, доставая ящичек, - самые главные зерна хранятся. Те, что от прапрабабки достались. Их только в самых крайних случаях используют.

В ящичке лежали зерна разные - и янтарные зерна времени, и черные зерна зла, и еще какие-то, которых Вера раньше не видела.

- Белые - это зерна исцеления. Они любую болезнь излечить могут, но и жизни целителя стоят. Красные - зерна любви. Они сердца соединяют, но только если любовь истинная. А синие... - Агафья помолчала. - Синие - зерна последней надежды. Когда все другие способы кончились, они помогают. Но цена у них высокая.

Вера осторожно коснулась белого зернышка. Оно было теплое, живое, и от него исходила такая сила, что у девочки закружилась голова.

- Бабушка, а когда я смогу их использовать?

- Когда поймешь, что готова жизнью за чужое счастье заплатить. Дар наш, дочка, не просто умение с зерном разговаривать. Это ответственность. За каждого, кому помогаешь, перед Богом отвечать приходится.

Они спрятали ящичек обратно, засыпали землей. А вечером Агафья начала передавать Вере последние знания - как защиту от зла ставить, как порчу снимать, как будущее в зернах читать.

В октябре Шептуха слегла. Не болела, просто силы кончились. Лежала тихо, а Вера за ней ухаживала и одновременно принимала людей, которые за помощью приходили.

В последний день Агафья позвала девочку к себе:

- Дочка, время мое пришло. Но ты не печалься. Дар наш не умирает, он от сердца к сердцу переходит. Теперь ты хранительница зерна и людских надежд.

Она дала Вере старинный ключ:

- Это от сундука главного. Там все самое важное лежит. И помни - дар этот не твой, а Божий. Ты только хранительница его временная. Береги и передай следующей, когда время придет.

Агафья умерла тихо, во сне. А утром Вера нашла у ее подушки горсть новых зерен - золотистых, светящихся. Таких она раньше не видела.

Когда она взяла их в руки, зерна заговорили голосом Агафьи:

"Не печалься, дочка. Пока есть на земле зерно и есть сердца, готовые ему внимать, наш род не прервется. Ты теперь Шептуха. Живи достойно этого имени."

Так закончилась история старой Шептухи и началась история новой. А в деревне люди говорили - дар не умер, только к новым рукам, к молодому сердцу перешел. И зерно по-прежнему готово помочь тому, кто с чистой душой просит.

Только теперь шепчет над ним не старая Агафья, а юная Вера. Но слова те же, сила та же, и зерно слушается ее так же охотно, как слушалось прежнюю хозяйку.