Дом на двоих
Лиза проснулась от запаха свежезаваренного чая. Игорь уже сидел на кухне, задумчиво помешивая ложечкой в стакане. За окном моросил октябрьский дождь, и в квартире было особенно уютно — бабушкин дом всегда умел согревать душу даже в самые хмурые дни.
— Доброе утро, — тихо сказала она, обнимая мужа за плечи. — Рано встал сегодня.
— Не спалось, — буркнул Игорь, не поднимая глаз от стакана. — Лизка, нам надо поговорить.
В его голосе было что-то тревожное, почти виноватое. Лиза почувствовала, как внутри что-то сжалось — она знала этот тон. Игорь так говорил, когда собирался сообщить что-то неприятное, но перекладывал ответственность на обстоятельства.
— Что случилось? — спросила она, наливая себе чай из бабушкиного фарфорового чайника. Этот сервиз достался ей вместе с квартирой — единственное наследство от любимой бабушки.
— Мама вчера звонила, — начал Игорь, всё ещё не глядя на жену. — У неё проблемы со здоровьем. Давление скачет, сердце пошаливает...
Лиза кивнула, ожидая продолжения. Татьяна Михайловна действительно часто жаловалась на здоровье, хотя выглядела крепкой женщиной для своих шестидесяти двух лет.
— И врач сказал, что ей нельзя одной оставаться, — продолжил Игорь. — Нужен постоянный присмотр.
— Понятно, — осторожно сказала Лиза. — Мы можем приходить к ней каждый день после работы. Или нанять сиделку...
— Нет, — резко перебил муж. — Она против чужих людей. И каждый день ездить туда-сюда... Лизка, я думаю, нам стоит к ней переехать.
Лиза поставила стакан на стол. Рука дрожала.
— Переехать? Совсем?
— Ну да. Квартира у неё большая, трёхкомнатная. А здесь тесно. Да и вообще... — Игорь наконец поднял глаза. — Мы можем эту квартиру продать. Деньги пригодятся — мамину квартиру отремонтируем, машину поменяем...
— Игорь, — медленно проговорила Лиза, — эта квартира — от бабушки. Это единственное, что у меня от неё осталось.
— Ну и что? — пожал плечами муж. — Покойники живым не указ. А маме помощь нужна сейчас.
— Мы можем помогать ей, не продавая мою квартиру.
— Твою? — удивился Игорь. — Мы же семья. Что твоё, то и моё.
— Эта квартира была моей до брака.
— Была, была... А теперь мы вместе. И мама у меня одна. Если с ней что случится...
Голос Игоря дрогнул, и Лиза увидела в его глазах настоящий страх. Но что-то подсказывало ей, что этот страх не совсем искренний — скорее, заученный, внушённый.
— Хорошо, — сказала она. — Давай сначала съездим к маме, посмотрим, как она себя чувствует.
— Зачем ехать? Я же говорю — плохо ей!
— Игорь, я хочу сама увидеть. Поговорить с врачами.
— Не доверяешь мне? — обиделся муж.
— Доверяю. Но хочу понимать ситуацию.
Игорь помолчал, покрутил в руках ложку.
— Ладно, — неохотно согласился он. — Поедем в выходные.
Татьяна Михайловна встретила их у дверей своей квартиры — бодрая, румяная, в аккуратно уложенных волосах и со свежим маникюром. Выглядела она прекрасно, никаких признаков болезни не наблюдалось.
— Игорёк, сыночек! — она бросилась обнимать сына, словно не видела его год. — Как же я соскучилась! А ты, Лизонька, тоже проходи, проходи. Чай ставить буду.
За чаем Татьяна Михайловна долго рассказывала о своих недомоганиях, но когда Лиза спросила про врачей и анализы, ответы стали уклончивыми.
— Да что там врачи понимают, — махнула рукой свекровь. — Главное — чувствую, что сердце не то. Страшно одной-то. Вот недавно ночью так плохо стало — думала, скорую вызывать. Хорошо, соседка зашла.
— А вы вызывали врача на дом? — уточнила Лиза.
— Зачем? Они всё равно ничего толкового не скажут. Я сама чувствую, что мне плохо.
Лиза и Игорь переглянулись. Она видела в глазах мужа смущение — он понимал, что мать преувеличивает, но сказать ей об этом не решался.
— Ну что, дети мои, — внезапно сменила тему Татьяна Михайловна, — когда ко мне переезжаете?
— Мам, мы ещё не решили... — начал Игорь.
— Что там решать? — перебила она. — Место есть, мне помощь нужна. А в вашей конурке и развернуться негде. Да и деньги лишние не помешают — квартирку продадите, тут ремонтик сделаем.
— Татьяна Михайловна, — осторожно сказала Лиза, — а может, вы к нам переедете? У нас тоже место найдётся.
Свекровь посмотрела на неё так, словно та предложила что-то неприличное.
— Я? В эту коммуналку? — фыркнула она. — Да у меня здесь всё обжито, привычно. Зачем мне менять шило на мыло?
— Но если вам нужна помощь...
— Помощь мне нужна здесь, в моём доме. А не в какой-то бабушкиной развалюхе.
Лиза почувствовала, как внутри вспыхнул гнев. Бабушкина квартира была её святыней, местом, где она чувствовала себя защищённой и любимой.
— Это не развалюха, — тихо сказала она. — Это мой дом.
— Твой? — удивилась Татьяна Михайловна. — А я думала, теперь у вас с Игорем всё общее. Или я что-то не понимаю в современных браках?
— Мам, не начинай, — устало сказал Игорь.
— А что я начинаю? Нормальный вопрос задаю. В моё время жена переезжала к мужу, а не наоборот. И семейное имущество было общим.
— Времена изменились, — заметила Лиза.
— К худшему изменились, — отрезала свекровь. — Теперь каждый за себя. Никого семья не интересует.
— Семья меня интересует, — возразила Лиза. — Поэтому я и предлагаю варианты.
— Какие варианты? Единственный вариант — чтобы сын был рядом с матерью в трудную минуту. А не прятался за юбкой жены.
Игорь покраснел, но промолчал. Лиза видела, как он съёживается под материным взглядом, превращается в маленького мальчика.
— Мы подумаем, — сказала она, вставая. — Нам пора.
— Подумаете, подумаете... — проворчала Татьяна Михайловна. — А мать пусть одна мучается.
По дороге домой они молчали. Игорь вёл машину, глядя прямо перед собой, а Лиза смотрела в окно на проносящиеся мимо дома.
— Она не больна, — наконец сказала Лиза.
— Откуда ты знаешь? — не поворачивая головы, спросил Игорь.
— Видно же. Она прекрасно выглядит, энергичная, бодрая...
— Может, сегодня хороший день у неё.
— Игорь, ты же сам видишь — она просто не хочет оставаться одна.
— И что? Разве это плохо? Мать имеет право на заботу сына.
— Имеет. Но не за счёт разрушения его семьи.
— Какое разрушение? — взорвался Игорь. — Переедем к маме — и всё. Что тут разрушительного?
— То, что ты заставляешь меня продать единственное, что у меня осталось от бабушки.
— Никто не заставляет! Сама подумай — зачем нам две квартиры? Это же глупо!
— Не глупо, а предусмотрительно. А что, если твоя мама решит, что я ей не нравлюсь? Выгонит?
— Глупости говоришь. Мама тебя любит.
— Да? А только что назвала мою квартиру коммуналкой и развалюхой.
— Она просто нервничает...
— Игорь, твоя мать не хочет делить тебя ни с кем. И ты это знаешь.
— Не знаю я ничего такого!
Они приехали домой и продолжили ссору на кухне. Игорь кричал, что Лиза эгоистка, а она пыталась объяснить, что не хочет терять свой дом.
— Это не дом, а камень на шее! — выкрикнул наконец Игорь. — Из-за этой проклятой квартиры ты готова бросить мою мать!
— Я не бросаю твою мать! Я просто не хочу продавать свою квартиру!
— Тогда живи здесь одна! — Игорь схватил куртку и направился к выходу. — А я поеду к маме. К человеку, который меня действительно любит!
Дверь хлопнула. Лиза осталась одна на кухне, где так и стояли нетронутые стаканы с остывшим чаем.
Игорь не появлялся три дня. Лиза знала, что он у матери, но звонить не хотела. Гордость не позволяла первой идти на примирение, особенно когда она чувствовала свою правоту.
На четвёртый день к ней пришла Татьяна Михайловна. Пришла без звонка, без предупреждения — просто позвонила в дверь и стояла на пороге с серьёзным лицом.
— Здравствуй, Лиза, — сказала она, входя в прихожую. — Поговорить надо.
— Проходите, — холодно ответила Лиза. — Чай будете?
— Не откажусь.
Они сидели на кухне друг напротив друга, как два противника перед боем. Татьяна Михайловна неторопливо пила чай, оглядывая квартиру оценивающим взглядом.
— Квартирка неплохая, — наконец сказала она. — Только старомодная. И маленькая для семейной пары.
— Нам хватает, — сухо ответила Лиза.
— Сейчас хватает. А когда дети будут?
— Пока детей нет.
— Но будут же? Или ты против детей?
— Не против. Но это наше с Игорем дело.
— Моё тоже дело, — твёрдо сказала Татьяна Михайловна. — Я бабушкой хочу стать. И хочу, чтобы внуки росли в нормальных условиях, а не в этой... — она презрительно обвела взглядом кухню.
— В этой что?
— В этой конуре. Извини, конечно, но факт есть факт.
Лиза сжала кулаки под столом.
— Татьяна Михайловна, эта квартира досталась мне от бабушки. Для меня она дорога.
— Дорога, дорога... — отмахнулась свекровь. — Сентиментальности. Живые важнее мёртвых. А живые — это я и Игорь. Мы твоя семья теперь.
— А я?
— А ты к семье присоединилась. И должна думать о семейном благе, а не о своих капризах.
— Не хотеть продавать свою квартиру — это каприз?
— Конечно, каприз! — вспыхнула Татьяна Михайловна. — Эгоистичный каприз! Ты думаешь только о себе!
— А вы думаете только о себе!
— Я думаю о сыне! — резко поднявшись, выкрикнула свекровь. — Всю жизнь о нём думаю! Одна его растила, когда отец сбежал! Всё ему отдала! А теперь какая-то девчонка хочет его от матери отобрать!
— Я никого не отбираю!
— Отбираешь! Заставляешь выбирать между матерью и женой!
— Это вы заставляете! — встала и Лиза. — Вы не можете смириться с тем, что у Игоря есть своя семья!
— Семья — это мать и сын! А жены приходят и уходят!
— Игорь меня любит!
— Игорь меня больше любит, — холодно сказала Татьяна Михайловна. — И сейчас он дома, у меня. Плачет, переживает. А ты тут сидишь в своей драгоценной квартирке и даже не позвонила ему.
— Пусть сам звонит, если хочет.
— Не позвонит. Он гордый. Весь в меня. Будет ждать, что ты первая сделаешь шаг.
— Какой шаг?
— Продашь эту квартиру и переедешь к нам. По-хорошему.
— А если не по-хорошему?
Татьяна Михайловна улыбнулась, и в этой улыбке было что-то хищное.
— А если не по-хорошему, то Игорь останется у меня. Совсем. И ты останешься одна в своей любимой квартирке.
— Вы шантажируете меня?
— Я предлагаю разумный выход. Последний раз предлагаю.
Лиза смотрела на свекровь и видела в её глазах холодную решимость. Эта женщина не остановится ни перед чем, чтобы вернуть сына под свой контроль.
— А если я соглашусь, — медленно сказала Лиза, — что мне гарантирует, что вы не выгоните меня потом?
— Ничего не гарантирует, — честно ответила Татьяна Михайловна. — Будешь хорошей женой и невесткой — будешь жить с нами. Будешь капризничать — можешь уходить.
— На что уходить, если квартиру продам?
— Это уже твои проблемы. Надо было раньше думать.
Лиза почувствовала, как внутри поднимается волна ярости. Эта женщина открыто говорила ей, что считает её временным явлением в жизни сына.
— Знаете что, Татьяна Михайловна, — сказала она, стараясь говорить спокойно, — передайте Игорю, что я жду его дома. Если он хочет семью — пусть приезжает. Если хочет остаться маминым сыночком — пусть остаётся.
— Останется, — уверенно сказала свекровь. — Обязательно останется. Мать для мужчины всегда важнее жены.
— Для вашего мужчины, может быть. Но не для всех.
— Для всех, дорогая, для всех. Жена — это партнёр по постели, а мать — это святое.
— Тогда и живите со своим святым сыном. А я буду жить своей жизнью.
Татьяна Михайловна встала, поправила сумочку.
— Посмотрим, как запоёшь, когда останешься одна, — сказала она на прощание. — Квартирка твоя дорогая тебя не согреет.
После ухода свекрови Лиза долго сидела на кухне, смотря на недопитые чашки. Руки дрожали от злости и обиды. Но постепенно злость переросла в холодную решимость.
Она встала, прошла в спальню и достала из шкафа большой дорожный чемодан. Методично, не торопясь, начала складывать туда вещи Игоря. Рубашки, брюки, носки, нижнее бельё — всё аккуратно, бережно. Она не была злопамятной, просто делала то, что должна была сделать давно.
В ящике письменного стола лежали их совместные фотографии. Лиза смотрела на них и удивлялась — неужели ещё недавно они казались счастливой парой? На фотографиях Игорь обнимал её, целовал, смеялся. Но теперь она видела в его глазах что-то детское, незрелое.
Фотографии она тоже положила в чемодан. Пусть у него останется память о том времени, когда он мог быть мужем, а не только сыном.
Игорь пришёл вечером. Увидев чемодан в прихожей, побледнел.
— Что это? — спросил он.
— Твои вещи, — спокойно ответила Лиза. — Забирай.
— Лизка, ну что ты... Мы же можем договориться...
— Не можем. Ты уже выбрал.
— Я никого не выбирал!
— Выбрал. Три дня жил у мамы и даже не позвонил.
— Я думал, ты сама позвонишь...
— Зачем? Чтобы извиняться за то, что не хочу продавать свою квартиру?
Игорь прошёл в комнату, увидел пустые полки, открытые ящики.
— Ты серьёзно меня выгоняешь?
— Я не выгоняю. Ты сам ушёл. Я просто собрала твои вещи.
— Но это же наш дом...
— Нет, Игорь. Это мой дом. А наш дом должен был быть там, где мы вместе принимаем решения. Где никто не заставляет меня выбирать между семьёй и собственностью.
— Мама больная...
— Мама здоровая. Просто одинокая и привыкшая всё контролировать.
— Она меня любит...
— Она тебя душит. И ты этого не видишь.
Игорь сел на кровать, уткнулся лицом в ладони.
— Что же мне делать? Бросить мать?
— Любить мать и жить своей жизнью. Помогать ей, но не позволять собой манипулировать.
— Я не знаю, как...
— Тогда учись. Но без меня.
— А если я не смогу? Если останусь с мамой?
— Тогда будете жить вдвоём. Она этого и добивается.
Игорь поднял голову, посмотрел на жену.
— А ты? Что будешь делать?
— Жить своей жизнью. Работать, творить, может быть, рисовать — я давно хотела попробовать.
— Рисовать? — удивился он.
— Да. Бабушка была художницей. Может, у меня тоже есть способности.
— Я не знал...
— Многого ты не знал. Потому что не интересовался.
Игорь взял чемодан, постоял в прихожей.
— Может, ещё подумаем? — попросил он.
— Мне думать не о чем. Выбор за тобой.
— Я позвоню...
— Не надо. Если решишься стать мужчиной — приходи. Если нет — живи с мамой.
Дверь закрылась. Лиза села на диван и заплакала — не от горя, а от облегчения. Наконец-то она сделала то, что должна была сделать давно.
Игорь звонил через неделю, через месяц. Просил встретиться, поговорить. Но в его голосе Лиза слышала всё ту же детскую беспомощность. Он так и не понял, что от него требуется.
Через полгода она узнала, что он женился на девушке, которую ему нашла мать. Молоденькой, покладистой, без собственной квартиры. Лиза не удивилась — всё было логично.
А она действительно начала рисовать. Записалась на курсы, купила мольберт, краски. Первые работы были неумелыми, но в них была искренность, которой так не хватало в её прежней жизни.
Бабушкина квартира наполнилась новыми красками, новыми смыслами. Лиза повесила на стены свои картины, расставила цветы, которые раньше некогда было покупать.
Однажды вечером, рисуя закат за окном, она поняла — она счастлива. По-настоящему счастлива, возможно, впервые в жизни.
Своё не отдают. Эту истину она усвоила навсегда. И не только про квартиру — про душу, про право выбора, про собственное достоинство.
В бабушкином доме теперь жила свободная женщина, которая знала себе цену. И это было лучшее наследство, которое можно было получить.