Я не знаю, как это объяснить, но в тот вечер воздух стал другим. Не было ни грома, ни грозы, ни предчувствия беды — просто я как будто проснулся в чужом мире.
Она ушла на работу рано, как всегда. Поцеловала меня в висок на бегу, на автомате, как человек, который делает зарядку — не потому, что хочет, а потому что надо.
— У нас сегодня аврал, возможно, задержусь, не жди на ужин, — сказала.
— Ладно, — ответил я.
Без обид, без подозрений. У нас не было причин для недоверия. Казалось бы.
Я остался дома. Пятница. Редкий выходной, когда можно просто никуда не ехать. Лежал на диване, читал, пил кофе.
Потом начал убираться. Выложил её бельё из стиралки. Вдохнул запах кондиционера. Её запах.
А потом…
Где-то к восьми вечера — что-то переклинило.
Не звонит.
Не пишет.
Не спрашивает, ел ли я.
Не оправдывается, почему так долго.
И вот я стою посреди комнаты, в руках у меня мокрая тряпка, на полу разводы — а в голове мысль: «А вдруг...»
Дальше — как в кино. Только без музыки.
Я взял ключи. Вышел на улицу. Не сказал ей ни слова. Не стал звонить, не стал спрашивать, не устроил сцену.
Я просто поехал.
Офис её находился на окраине города, в новом бизнес-центре. Стеклянная коробка, подсвеченная изнутри. На фасаде — логотип компании, как шрам на коже.
Парковка почти пуста. Одинокие машины, темнота, только несколько окон светятся на третьем этаже.
Я поднялся по лестнице. Лифт — слишком шумно, слишком долго.
Охранник спал, только бросил взгляд, кивнул, он знал меня.
Тишина.
Пустые коридоры.
Только мягкий свет из переговорной. Дверь чуть приоткрыта.
И тут время остановилось.
Я подошёл.
Ноги ватные, но внутри всё стало острым — зрение, слух, обоняние.
Слышал её голос. Смешок. Потом тихий стон.
Я толкнул дверь.
Она не скрипела. Просто отворилась, как распахивается занавес в театре.
И я увидел.
Она сидела на краю стола, спиной ко мне.
Он стоял между её ног, ухмылялся, гладил её бедро.
На столе лежала папка с отчётами, на ней — её обручальное кольцо.
Она сняла его. Специально.
Как будто замужем не была. Как будто я не существую.
Я не сразу вошёл.
Я замер в дверях. Как вкопанный.
Мне нужно было увидеть. До конца. Без иллюзий. Без «может, я ошибаюсь».
Я смотрел, как она смеётся, гладит ему шею, целует. Я видел, как он задирает ей юбку, как она закидывает голову, как её туфли шлёпаются на пол.
Потом она повернула голову. Увидела меня.
И время встало.
Глаза её округлились, руки задрожали. Она соскочила со стола, натягивая юбку.
Он обернулся, не сразу понял. А потом — спесь слетела с лица, как у пойманного воришки.
— Ты что тут делаешь? — выдавил он.
Я не отвечал.
Просто шагнул к нему.
Ударил, без разговоров.
Кулаком в скулу. Он грохнулся о стену, заскулил, как пёс.
Я не бил дальше. Это был не выплеск ярости — это была отметка. Я тебя запомнил, сука.
Она подбежала ко мне.
— Пожалуйста… Серёжа… я… это не то, что ты думаешь…
Я посмотрел на неё.
В первый раз за семь лет — как на чужую. Как на женщину, которая мне противна.
— Нет, это ровно то, что я думаю, — сказал я.
— Скажи спасибо, что я его просто вырубил.
— А ты... ты можешь начинать паковать вещи или завтра утром их уже не будет в квартире.
Она задышала часто.
— Подожди… это был… это один раз… я не знаю, почему, мы отмечали, потом какая-то слабость, и…
— Знаешь, где твои вещи будут? — перебил я. — Возле мусорки. В чёрных мешках. Им там самое место. Как и тебе.
Развернулся и ушёл.
Она кричала мне в спину:
— Серёжа! Подожди! Дай поговорить!
Я не обернулся.
Если бы обернулся — разбил бы стекло. Или лицо ей.
Дома всё было тихо. Слишком тихо.
Я зашёл, включил свет.
Посмотрел на наши фотографии на стене.
И снял их.
Потом — шкаф.
Открыл.
Собрал всё её дерьмо: платья, кофты, трусы с кружевами, любимые духи, даже её чёртов плед, в который она укутывалась, когда смотрела сериалы.
Собрал с холодной методичностью.
Как будто утилизировал заражённые материалы.
Каждую вещь — в мусорный пакет. Завязал узлами. Пять пакетов. Жизни.
Отнёс всё к мусорке, молча, по два за раз.
Не бросал. Ставил. Акуратно.
Как будто в последний раз отдавал дань уважения человеку, которого больше нет.
Потом вернулся.
Сел на диван.
Открыл телефон.
"Твои вещи у мусорки. Поторопись, пока бомжи не забрали."
И нажал «отправить».
Она приехала через двадцать минут.
Чёрная куртка поверх блузки, та самая юбка, в которой она сидела на столе у него между ног.
Сбитый макияж. Слёзы на лице. Обувь наспех надета.
Выглядела так, будто её вытащили из греха и швырнули в реальность.
Я стоял у балкона, курил.
Смотрел, как она носится возле мусорки, будто ищет там своё прошлое.
Открывает пакеты, заглядывает внутрь, плачет.
Потом достаёт плед, прижимает к себе, садится на бордюр и ревёт.
Люди идут мимо. Кто-то оглядывается. Кто-то отворачивается.
А я стою и курю.
Не злой.
Пустой.
Телефон зазвонил. Её номер.
Отклонил.
Снова.
Отклонил.
Потом пришло сообщение:
«Я совершила ошибку. Прошу, не гони меня. Я люблю тебя. Я запуталась. Это ничего не значит. Поговори со мной. Просто поговори.»
Я смотрел на экран и не чувствовал ничего.
Как будто любовь умерла ещё там, в офисе.
С той папкой на столе и снятым кольцом.
Ответил:
«Ты сказала всё, когда раздвинула ноги. Больше говорить не о чем.»
На следующее утро один пакет ещё лежал у мусорки.
Но он уже был уже порван. Она порвала сама, когда смотрела или кто-то уже что-то вытащил, не знаю.
Она больше не писала.
Уехала, наверное, к подруге. Или к нему. Хотя, скорее всего, просто исчезла.
Соседи стали поглядывать странно. Кто-то что-то слышал. Кто-то видел.
Мне было плевать.
Я снял кольцо.
Положил его в пепельницу.
Залил водкой.
Поджёг.
Оно не сгорело.
Но и светиться перестало.
Подписка обязательно, чтобы не пропустить новые истории 👍
Подборка других историй⬇️
А также телеграмм ⬇️