Артур Кёстлер пояснял, почему он вступил в ряды коммунистической партии Германии в канун нового 1932 года:
"Коммунисты, с поддерживающим их могущественным Советским Союзом, казались единственной силой, способной противостоять натиску примитивной орды с ее тотемом свастики. Но я стал коммунистом не путем исключения. Устав от электронов и волновой механики, я впервые начал читать Маркса, Энгельса и Ленина всерьез. К тому времени, как я закончил с Фейербахом и "Государством и революцией", что-то щелкнуло в моем мозгу и потрясло меня, словно ментальный взрыв. Сказать, что я «увидел свет», значит ничего не сказать, учитывая степень ментального восторга, который знаком только новообращенному (независимо от того, в какую веру он был обращен). Кажется, что новый свет пронизывает мозг со всех сторон; вся вселенная складывается в узор, как разрозненные части пазла, собранные магией в один мах. Теперь есть ответ на каждый вопрос, сомнения и конфликты — это вопрос мучительного прошлого, прошлого, уже далекого, когда человек жил в унылом невежестве в безвкусном, бесцветном мире непосвященных. Ничто отныне не может нарушить внутренний мир и безмятежность новообращенного, за исключением случайного страха снова потерять веру, тем самым потерять то, что единственно делает жизнь стоящей, и упасть обратно во внешнюю тьму, где царит плач и скрежет зубов. Это может объяснить, как коммунисты, имеющие глаза, чтобы видеть, и мозги, чтобы думать, все еще могут действовать субъективно bona fides, anna Domini 1949. Во все времена и во всех вероисповеданиях только меньшинство было способно навлекать на себя отлучение и совершать эмоциональное харакири во имя абстрактной правды".