Когда Татьяна впервые заметила, что с нетерпением ждет Диму с работы, смеется над его шутками и задерживает взгляд на его улыбке, она ужаснулась.
— Я не могу влюбиться в мужа Аленки! — прошептала Таня, обхватив голову.
Алена ушла из жизни год назад, и Татьяна с Димой все еще скучали по ней. В душе Таня все еще считала Диму семейным человеком и даже не думала о том, чтобы с ним встречаться. Но, кажется, жизнь рассудила по-другому.
— Я не предам Алену! Не этого она просила!
Таня взглянула на себя в зеркало и жестко приказала себе: «Не влюбляться!». Она умела держать себя в руках и знала, что справится. Тем более, что она сознавала, что эти чувства не взаимны. Дима по-прежнему любил Алену, это очевидно.
Следующие несколько дней Таня старательно избегала Диму и уже не сидела с ним по вечерам, смеясь над Ником и его проделками. Пару раз ловила на себе обиженный и растерянный взгляд Дмитрия, но внушала себе, что так будет лучше для всех.
Через неделю Дима, который не мог понять, почему Таня так отстранилась, позвал ее и Ника в парк. Была суббота, и Дмитрий хотел сводить сына на аттракционы.
— Зачем я вам там? Погуляете вдвоем с Никитой! Вы не так часто вместе выбираетесь, — Таня пыталась отбиться от этого похода, но Дима настоял на своем. Пришлось пойти.
Наблюдая за тем, как Ник вертится на карусели, Дима покосился на Таню, стоящую рядом, и неожиданно для нее спросил:
— Тань, а что происходит?
— В смысле? Что-то не так?
Дима заглянул ей в глаза. Он не собирался бегать вокруг да около. Больше всего Дмитрий опасался того, что Таня нашла себе кого-то и уйдет от него.
С недавнего времени Дима стал замечать, что его тянет к этой красивой, умной девушке, которая так гармонично заполнила пустоту в их с Ником жизни. Стала Нику… почти мамой. Пожалуй, этот ее поступок больше всего привлек Дмитрия. Хотя Дима даже себе не мог признаться, что влюбился, ведь это бы означало, что Алена уже не так ему дорога. Или, может быть, это работает как-нибудь по-другому?
— Тань, мы взрослые люди, давай спокойно поговорим. Я не хочу, чтобы ты уходила, Никита очень привязался к тебе, а я…
Дима не успел договорить, потому что Никитка, бежавший к ним, со всего размаха полетел на землю. Таня тут же кинулась к мальчику, Дима бросился за ней.
— Малыш, ты как? Где ударился? — Таня бережно ощупывала ножку Ника, за которую он держался.
— Мам, мне больно… — плакал Никита, а Таня вдруг обомлела, и в ее сердце разлилось тепло — Ник впервые назвал ее «мамой».
Таня подняла намокшие глаза на Диму и заметила на его ресницах слезинки. Дмитрий не скрывал своих чувств, его тоже явно тронуло такое обращение сына.
Чуть позже выяснилось, что с ножкой Никиты все в порядке, его слезы утихли, и он опять побежал играть. Дима и Таня сидели на лавочке, наблюдая за Ником. Татьяна ждала и боялась, что Дмитрий продолжит их разговор, и Дима не обманул ее ожидания, тихо сказав:
— Тань, мой сын полюбил тебя. Он уже не помнит Алену, ты теперь его мама. Если ты уйдешь, он не выдержит…
Наступило молчание, во время которого оба обдумывали сказанное, а потом Дима продолжил. Он говорил осторожно, как будто ступал по тонкому льду — не знал, как отреагирует Таня.
— Я люблю Алену, но буду честен, к тебе у меня тоже есть чувства.
— Правда?! Я нравлюсь тебе? — Татьяна даже приоткрыла рот от удивления.
Дима кивнул и опустил голову.
— Я боюсь, что это будет предательством по отношению к Аленке. Я же обещал всегда любить только ее! Сам не знаю, что со мной происходит…
— Дим, ты мне тоже нравишься, но я не хочу занимать место Алены… Одно дело — воспитать Ника, и другое — жить с тобой вместо нее.
Снова наступила тишина, которую нарушил веселый крик Ника. Он оседлал лошадку-пружинку на детской площадке и задорно кричал. Дима улыбнулся сыну и направился к нему, чтобы покачать. Он понимал, что их разговор пока окончен, и им надо обдумать все, прежде чем продолжать.
На следующий день Дима уехал в очередную командировку. Таня проводила его со смешанными чувствами — с одной стороны, она испытывала облегчение от того, что они не будут сталкиваться и ощущать неловкость после признания во взаимных чувствах.
Но, с другой стороны, Таня жалела, что Димы снова не будет рядом. Несмотря на то, что сама себе это запрещала — Таня не могла не думать и не мечтать о жизни с Димой. Он был хорошим парнем, умным, красивым и добрым. А еще он любил сына, был верным и неплохо зарабатывал. И плюс ко всему их чувства — и теперь это уже точно — были взаимны.
— Что мне делать? — спрашивала Таня у себя и жалела, что ей не с кем посоветоваться.
Вопросы любви Татьяна всегда обсуждала с Аленкой, но ее больше не было рядом. Таня долго ломала голову, но судьба снова сама все расставила по местам.
Когда Дима вернулся из командировки, он выглядел веселым и каким-то загадочным. Таня не выдержала долго его таинственного молчания и спросила, в чем дело.
— Все расскажу, когда Ник ляжет спать.
Конечно, можно было отправить Никиту играть, но когда Дима приезжал, Ник его буквально никуда не отпускал, а говорить при нем Диме не хотелось, так что он заставил себя подождать.
Наконец, Никитка уснул, Таня вышла из детской, прикрыла дверь и обомлела. В зале на столике были расставлены свечи, бутылка с напитком и фрукты.
— У нас какой-то праздник?
— Да, — Дима расплылся в широкой улыбке, — садись рядом!
— Дим, мы уже говорили, я не хочу предавать Алену. Не хочу занимать ее место.
Таня все же села рядом с Дмитрием, и он подал ей бокал.
— Тань, я обсуждал наши отношения с одним из своих друзей. Не сердись… Я просто хотел понять, как нам быть.
— И что? Придумал что-то? — в глазах Татьяны было желание все узнать и побыстрее. Она чувствовала, что Дима все решил, и ее глаза заблестели.
— Ну, мы долго разговаривали с Антоном, а потом он спросил: чего бы хотела Алена?
— В смысле?
— Ну, я думаю, она желала бы мне счастья. Вряд ли Алена бы хотела, чтобы я был одинок. Я и сам бы пожелал ей найти хорошего мужа, если бы со мной что-то случилось.
Таня задумалась. Это звучало логично, ведь Алену было уже не вернуть. Ее больше не было, но жизнь-то продолжалась…
— Что скажешь? — Диму даже напугало молчание Тани, он подумал, что она неправильно все поняла, но Татьяна взглянула на него сияющими глазами и вместо ответа поцеловала легко и нежно.
— Как я понимаю, это было «да»?
Таня тихо засмеялась. Она больше не чувствовала вины перед Аленой, ведь осознала, что Аленка больше всех бы хотела, чтобы они с Димой были бы счастливы.
Может, впереди молодых людей и ждали трудности и какое-то непонимание со стороны друзей и знакомых, но они оба знали, что со всем справятся. Теперь, когда они объяснились и разрешили себе чувствовать, любовь стала расцветать в их сердцах — яркая и нежная. Через горе.
Автор: Наталья Селеш
Янтарные бусы
– Зинка, совесть у тебя есть? – Чубкина, руки в боки, ноги на ширине плеч, раззявила варежку, хрен заткнешь, – я тебя спрашиваю, морда ты помойная? А? Глаза твои бесстыжие, напаскудила, и в сторону? Я не я, и лошадь не моя? А ну, спускайся! Спускайся, я тебе говорю.
Зинка сидела на крыше. Как она туда забралась, и сама не помнит. Но от Чубкиной Людки и в космос улетишь, не заметишь. Страху эта бабенка нагнать может. У нее не заржавеет. С крыши Чубкина кажется не такой уж и большой: кругленький колобок в халате. Но это – оптический обман: у Чубкиной гренадерский рост, и весит Чубкина, как хороший бегемот.
«И угораздило меня…» - нервно думает Зинка, - «Теперь век на крыше сидеть буду»
Ее раздражало, что Чубкина орала на всю ивановскую, позоря несчастную Зинку. Хотя, чего тут такого удивительного? Зинка опозорена на весь поселок не раз, и не два. Зинка – первый враг супружеского счастья, кошка блудная. Так ее величают в Коромыслах, большом селе Вологодской области. Зинку занесли сюда жизненные обстоятельства, о которых она предпочитала молчать.
Зинка задолжала кое-кому очень много рублей. Пришлось продавать квартиру. Дяди в кожаных куртках попались гуманные. В чистое поле ее не выгнали, отправили Зинку в село, в домик о трех окнах и дряхлой печке – живи, радуйся, и не говори, что плохо с тобой поступили. Пожалели тебя, Зинка, ибо ты – женского полу, хоть и непутевая. Так что, можешь дальше небо коптить и местных баб с ума сводить. Это твое личное дело, и дядей не касается, тем более, что натешились тобой дяди вдоволь! Скажи спасибо, что не продали Суренчику – сидела (лежала, точнее) бы у него, пока не подохла.
Зинка коптила и сводила с ума. Местный участковый Курочкин зачастил в храм, где задавал один и тот же вопрос:
- За что? Чем я провинился, Господи?
Господь молчал, сурово взирая с иконы на Курочкина, словно намекал Курочкину на всякие блудные мыслишки, которые тоже гуляли в круглой Курочкинской голове. А все из-за Зинки, так ее растак, заразу. Мало того, что мужичье в штабеля перед Зинкой укладывалось, так и Курочкин, между прочим, уважаемый всеми человек, закосил глазами и носом заводил. Сил не было держаться – Зинка манила и кружила несчастную Курочкинскую башку.
Дело в том, что Зинка уродилась на свет писаной красавицей. Джоли отдыхает, короче. Все, ну буквально все в ней было образцом гармонии и совершенства. И зеленые глаза, и брови, и алчные, зовущие к поцелую губы, и высокая грудь, и тоненькая, тоненькая талия, как у Анжелики на пиратском рынке. И вот это создание, достойное кисти Ботичелли, родилось в простой рабочей семье! Папка с мамкой и рядом не стояли. Обыкновенные вологодские физиономии, носики картошкой, глаза пуговицами и щербатые рты.
Папка Зинки всю жизнь потом жену травил:
- Не мое, - говорил, - изделие! Где, - говорил, - сработала? . . .
. . . ДОЧИТАТЬ>>