Падшие ангелы [25-27]

Глава 25. «Изыди ведьма!»

Быстро искупавшись, я направилась в комнату к девочкам, которые уже начали одеваться. В воздухе витал запах свежего мыла и легкий аромат духов. Я подошла к Эстер и попросила её заплести мне волосы. Она с удовольствием согласилась, и вскоре я сидела на кровати, а она ловко плела мне косички, переплетая их с розовой лентой. Тем временем Эрика сидела на полу, уставившись на банку с червями. Она выглядела так, будто была погружена в свои мысли, и я не могла не заметить, как её глаза блестят от любопытства.

— Они же не уползут, пока нас не будет, — брезгливо произнесла Эстер, продолжая плести.

— Мы крышкой закроем, — ответила я, уверенно кивая головой.

Эрика, услышав наш разговор, воскликнула, глядя на нас жалобными глазами:

— Не надо! Им же дышать нечем будет!

Её голос звучал так искренне, что мы с Эстер обменялись взглядами и начали улыбаться. Её забота о червях, казалось, была совершенно неуместной, но в то же время трогательной.

— Эрика, если бы можно было, то вся наша команда была бы в жабах и насекомых, — хихикая с сарказмом, произнесла Эстер, подмигивая Эрике.

— Вы жестокие, — нахмурилась Эрика, скрестив руки на груди. Её лицо выражало недовольство, но в глубине души она понимала, что это всего лишь шутка.

— Мыы? — протянула Эстер, приподняв бровь. — Ты сама согласилась на то, чтобы мы их подсунули в тарелку. Это же была твоя идея!

— Вот именно! — возразила Эрика, закатив глаза. — На последок своей жизни дайте им хоть воздухом подышать. Неужели так сложно проявить немного милосердия?

Эстер рассмеялась, её смех раздался по комнате, как будто она только что услышала самую смешную шутку.

— Не волнуйся, ничего с ними не будет, они же как-то под землёй живут, — успокаивающе сказала Эстер, поглядывая на банку с червячками. — Всё готово Афилиса.

— Бедные червячки, — вздохнула Эрика, глядя на них с сочувствием. — Сегодня кого-то из вас съедят.

Мы с Эстер начали хихикать, представляя, как червячки, не подозревая о своей судьбе, мирно ползают в банки. Их жизнь под землёй была такой спокойной и безмятежной, в отличие от того, что их ждало. Но вскоре смех утих, и я вспомнила о предстоящем уроке у Павловной. Нужно было найти что-то подходящее, чтобы выглядеть хорошо. Я встала и направилась к шкафу, перебирая вещи в поисках наряда, который бы поднял мне настроение и помог сосредоточиться на учёбе.

Заходя в класс, я подошла к своей парте, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Марсель стоял возле окна, оживленно разговаривая с ребятами. Он действительно был популярным — почти весь класс собрался вокруг него, смеясь и обсуждая что-то важное.

Как только я вошла, в воздухе повисло напряжение: все затихли и обратили на меня оценивающие взгляды. Я почувствовала, как на мне сосредоточено множество глаз, но старалась не обращать на них внимания.

Сев за парту, я достала тетрадь и начала что-то вырисовывать карандашом, пытаясь отвлечься от их взглядов. Линии и формы постепенно складывались в нечто абстрактное, и я погрузилась в свои мысли. В классе царила тишина, прерываемая лишь усмешками Марселя и его друзей. Я знала, что они обсуждают меня, но мне было не до этого.

Чуть позже видимо, Марселю стало скучно от его фанатов, и он направился в мою сторону, плюхнувшись за парту так, что она покачнулась, словно произошло землетрясение. Я бросила на него недовольный взгляд, но, не желая отвлекаться, снова углубилась в рисование в тетради. Чувствовала, как его пристальный взгляд неотступно следит за каждым моим движением.

— Что рисуешь? — абсолютно спокойно, без всяких насмешек, а даже наоборот, с искренним интересом, спросил Марс.

— Какая тебе разница? — отмахнулась я, даже не глядя в его сторону.

— Просто интересно, — всё так же спокойно ответил он, и в его голосе не было ни капли раздражения, только любопытство.

Я вздохнула, пытаясь сосредоточиться на своих линиях и тенях, но его присутствие словно нарушало гармонию. Внутри меня боролись желание игнорировать его и любопытство, что же он на самом деле хочет. Я знала, что он не из тех, кто просто так интересуется чужими делами.

— Ты ведь не просто так подошёл, — наконец решилась я, отложив карандаш и повернувшись к нему. — Можешь обратно идти к своим друзьям, я не хочу с тобой общаться.

Марсель улыбнулся, и в его глазах заиграли искорки.

— Не хочу никуда идти. Хочу посмотреть как ты рисуешь.

Я закатила глаза и снова стала рисовать не обращая внимания на Марселя. До прихода Веры Павловной Марсель не отводил взгляда от меня но не сказал не слова да и я бы все равно не стала с ним больше разговаривать.

После занятий девочки ждали меня в коридоре за дверью моего кабинета. Вера Павловна нас задерживала, читая нам нотации о том, какие мы плохие и никчёмные. От ожидания того, когда наконец я смогу выйти из кабинета, я была словно на иголках: постоянно ворочалась, ерзала на стуле и часто посматривала на Марса — он же очень странно поглядывал в ответ.

— Ведьма, что с тобой? — шепнул Марс, наклонив голову ко мне.

— Со мной всё хорошо, — встрепенулась я, стараясь не выдать своего состояния.

— Я бы так не сказал. Ты что, в туалет хочешь? Отпросись, я не хочу быть свидетелем твоего позора, — хихикнул он, и я почувствовала, как по щекам ползёт краска.

— Придурок! — возмутилась я, но внутри меня почему-то начинала зарождаться улыбка.

— Дура, — парировал Марс, подмигнув мне. Его дерзкий тон и легкомысленное поведение всегда умели вывести меня из себя, даже когда я не хотела с ним спорить.

Но сейчас мне было не до шуток. Я нервничала. Вера Павловна продолжала рассказывать о нашем "плохом поведении" и "непринятии уроков", а я всё больше погружалась в свои мысли. В голове вертелись вопросы: не накажет ли Вера нас за наш план? Как незаметно подложить в еду червячков? Что он пялит на меня постоянно? Мозгов у него нету просто. Дуболом. Из-за тебя ведь рискую, надеюсь, что хоть не зря.

Вскоре Вера Павловна закончила свои нотации, и двери кабинета наконец распахнулись.

— Ну, наконец-то! — выдохнула я, выскакивая в коридор. Девочки, увидев меня, тут же окружили, задавая вопросы, и я почувствовала, как напряжение уходит.

— Ну наконец-то! Что она с вами там так долго делала? — возмутилась Эрика.

— Рассказывала, какие мы «замечательные дети», — саркастически ответила я, стараясь скрыть своё раздражение. Но в этот момент проходящий мимо Марс, видимо, тоже решил выплюнуть из своего вонючего рта что-то едкое для меня.

— Афилиса, ты б поторопилась, — самодовольно улыбнулся он, и его слова звучали как вызов. — Туалет далеко находится, можешь опоздать, ведьмочка.

Два стоящих рядом друга залились смехом, а Марс остался на месте, сверля меня взглядом с ухмылкой на лице, будто наслаждаясь этой ситуацией. Я почувствовала, как внутри меня закипает злость.

— Смотри, как бы я сегодня не закрыла этот туалет, — парировала я, поджимая губы в натянутой улыбке. — Сегодня он тебе ой как пригодится!

Его лицо на мгновение изменилось, и я заметила, как он слегка приподнял брови, удивлённо посмотрел на меня. Но потом он снова засмеялся, как будто не воспринимая мои слова всерьёз.

— Да ты просто находка, Афилиса! — сказал он, и это звучало как комплимент. — Но не забывай, что у меня есть много других способов сделать твою жизнь интересной.

Я скрестила руки на груди, пытаясь выглядеть уверенно, хотя внутри меня бушевали эмоции. Неужели он действительно верит, что может напугать меня своими угрозами?

— О, я уверена, что у тебя много идей, — ответила я, подмигнув ему. — Но это не значит, что моих меньше и поверь они тебе очень понравятся.

Вокруг нас собрались другие ребята, и атмосфера накалялась. Две мои подруги стояли позади, положив мне руки на плечи в знак поддержки. Я чувствовала, как их тепло и уверенность передаются мне, и это придавало сил. Кто-то из ребят пытался поддержать меня, но стоило им поймать взгляд Марса, как они тут же начинали смущенно отворачиваться. Среди толпы слышались шепоты и шутки, но самое интересное вот-вот скоро произойдет. Я не могла не улыбнуться, представляя, как Марс появится с червями во рту. Интересно, кто-то из них осмелится засмеяться? Лично я да! А на остальных мне было все равно.

Марс прокашлялся, и его ухмылка стала немного легче, будто он оценил мой ответ. Каким бы он дуболом не был, всё равно чувствовалась в нем что-то хорошее, что-то человеческое, что-то, что заставляло меня надеяться на лучшее. Но сейчас, в этот момент, война за горшок шла полным ходом. Я понимала, что это лишь временное противостояние, и, возможно, после всего этого мы сможем поговорить о пиримии, о том, что действительно имеет значение. Но пока что нужно было сосредоточиться на текущей битве за горшок. В конце концов мы сможем найти общий язык.

— Посмотрим, ведьмочка, — произнес он с ухмылкой, развернулся и ушел. Лишь подходя к лестнице, он снова обернулся и послал мне воздушный поцелуй.

«Вот же гад! Строит из себя тут малыша Гидеона».

— Дааа, Афилиса, — сказала Эстер, улыбаясь, — ну вы устроили тут драму!

— Это точно, — подхватила Эрика, подмигнув мне.

— Он первый начал! — выпалила я, не в силах сдержать эмоции. — Я не могу так легко сдаться. Не хочу, чтобы он чувствовал себя победителем, — с раздражением произнесла я, глядя в след удаляющемуся «Гидеону».

Эстер и Эрика переглянулись, и на их лицах заиграли улыбки.

— Ты знаешь, — продолжила Эстер, — иногда лучше просто отпустить. Не стоит тратить свои нервы на таких, как он.

— Легко сказать, — ответила я, — но он же знает, как меня вывести из себя.

— Может, он просто хочет привлечь твое внимание? — подметила Эрика, подмигнув.

— Привлечь внимание? — я фыркнула. — Если это его способ, то у него явно проблемы с логикой.

— Ну, а ты сама не хочешь, чтобы он обратил на тебя внимание? — спросила Эстер, наклонившись ближе.

Я замялась, не зная, что ответить. Да, он меня раздражал, но в глубине души я не могла отрицать, что он мне нравится и его присутствие рядом заставляет моё сердце по детски биться быстрее.

— Может, и хочу, — наконец призналась я, — но не так, чтобы он думал, что может со мной вести себя так.

Мы с девочками немного погуляли по территории, покатались на качелях, наслаждаясь свежим воздухом и смехом. Вера Павловна, объявила, что пора идти в столовую. Баночка с червями, наш верный спутник, все это время был с нами, весело покачиваясь в руках Эрики. Поднимаясь по лестнице в столовую, я почувствовала легкое волнение. Не перед Марсом, а перед червями. Мне их было жалко — они такие маленькие и беззащитные. Но что поделать? Может, все обойдется без их участи..

Сев на наше привычное место в углу, мы стали ждать Марса. Он, казалось, чувствовал, что мы его ждем, и намеренно оттягивал время. Я не могла не улыбнуться, представляя, как он, возможно, размышляет о своей судьбе и судьбе червячков. Я оглядела столовую, полную знакомых лиц, из окон светило яркое солнце, потихоньку уже выстраивалась очередь за порциями, все те же ромашки в стаканчиках. В воздухе витал запах свежеприготовленной еды.

«Ну где же ты? Неужели узнал о моем плане? »

Но тут о чудо в столовую вошел Марс в сопровождении свои двух друзей. Он был в черной футболке, с рюкзаком, который казался чуть больше него самого. Его лицо выражало задумчивость, и я не могла не заметить, как он медленно направляется к нашему столу, словно собираясь решить какую-то важную задачу. Я решила, что, возможно, он все таки узнал о червях, и сейчас мне мало не покажется. Девочки увидев что он приближается к нам тоже немного напряглись но в их глазах было предвкушение какого-нибудь веселого шоу.

— Можно мы сядем с вами? — сказал Марс спокойным и даже серьёзным тоном. Два его друга стояли за его спиной, и по их выражению можно было сказать то же самое.

— Зачем? — хором спросили подруги, удивленные не меньше меня.

— У нас есть к вам предложение, — произнес он, опустившись на край стула, как будто решив, что веселье уже началось. — Мы тут подумали, что ваша компания всегда такая весёлая, и, может быть, вы не против нашей компании?

Эстер, сидя на противоположном конце стола, вытянула шею и с недоумением посмотрела на него

— Весёлая?! — возмутилась она. — Клоунов в нас увидел, мелкий ты засранец!

— Тише, тише, Эстер, — стала ее успокаивать Эрика, стараясь сгладить накалившуюся атмосферу. — Мы против вашей компании, малыши, вам по семь лет или сколько вам там? Нам не о чем с вами разговаривать.

Марс, не потерпевший такого обращения, недовольно начал огрызаться.

— Ей так же, как и мне! — он показал на меня, за что его друзья тоже начали возмущаться.

— Она наша подруга! — ответила Эрика

— Да ладно вам, — вмешался рыжеволосый мальчик. — Мы что, хуже Афилисы? Может, мы просто хотели развлечься.

— Развлечься? — снова вклинилась Эстер, приперев его взглядом. — И как же маленький мальчик хочет развлечься? Поиграть в песочнице или сыграть в прятки?

Марсель, сжимая кулаки, смотрел на Эстер, которая, казалось, наслаждалась их раздражением. Её насмешливый взгляд только подогревал его гнев.

— Да я вижу, тут все собрались: и ведьма, и истеричка, и зануда, — выпалил он, и его друзья, как верные слуги, начали хихикать от его остроумия. — Мы просто решили провести время весело. Неужели вы такие скучные? Со стороны вы казались более умными и крутыми.

Эрика, стоявшая рядом, не могла сдержать своего раздражения. Она скрестила руки на груди и уставилась на Марселя с таким выражением, будто он только что предложил ей прыгнуть в реку с завязанными глазами.

— С такими, как ты, нет! — резко ответила она, стиснув зубы от злости. — И если вы сейчас отсюда не свалите, то эта истеричка, зануда и ведьма накинутся на вас, и мало не покажется!

— Ну как хотите, зануды, — невозмутимо усмехнулся один из парней, со светлыми волосами. Синхронно, будто роботы, они развернулись и отошли от нас к столу справа, шепча о чём-то между собой.

— Ну засранцы! — продолжала возмущаться Эстер, её глаза метали молнии, когда она поглядывала на ненавистных ей трёх ребят. — Я лично заставлю его есть этих червей!

— Эстер, тише, — шепнула Эрика, пихнув её локтем и поднимая указательный палец к губам в знак тишины.

— Развлечься они захотели, — не унималась Эстер, по-прежнему злобно глядя на их столик. — Клоуна увидели во мне, что ли?!

— Эстер!! — прошипели одновременно мы с Эрикой, но она не обращала на нас никакого внимания.

— Всё, молчу! — зашипела она в ответ, но её лицо выдавалось, полное неприкрытой злости. — Сидите тут, я пошла. От злости и нервов аж есть захотелось! Ещё немного, и сама этих червей съем вместе с этими засранцами!

С этими словами Эстер вскочила и злой походкой направилась к раздаче. Проходя мимо Марселя, она влепила ему легкий подзатыльник.

— Сумасшедшая! — крикнул тот, но Эстер, даже не обернувшись, решила не реагировать на него, только лишь показала ему средний палец.

— Надеюсь, она не сделает ничего глупого, — пробормотала я, наблюдая, как Эстер подходит к раздаче, где уже стояли несколько других учеников.

— Эх, Эстер, — вздохнула Эрика, — она просто иногда не в силах сдерживать свои эмоции. Но, честно говоря, я её понимаю. Когда она жила с мамой, та вечно устраивала истерики и скандалы, а потом и вовсе отдала ее сюда, потому неудивительно, почему она такая импульсивная.

— А почему ты тут оказалась?

Она немного помедлила, прежде чем ответить, словно собираясь с духом.

— Мои родители погибли в аварии, когда мне было пять.

— Прости... Я не знала. — Мне стало так неловко, что захотелось забрать все свои слова обратно.

— Не переживай, всё нормально, — она слабо улыбнулась. В ее голосе не было ни обиды, ни горечи, лишь тихая констатация факта. Казалось, она давно смирилась со своей трагедией.

Разговор зашел в тупик. Ни у меня, ни у Эрики не было ни малейшего желания копаться в этой теме дальше. Несколько минут повисла неловкая тишина, которую мы поспешили прервать, переключившись на обсуждение Эстер. Мы с удовольствием вспоминали её возмущение и яркую реакцию на тех парней, то и дело хихикая. При этом мы периодически поглядывали на ту самую "верную троицу", которая все еще стояла к нам спиной и что-то оживленно обсуждала, наклоняя головы друг к другу. Со стороны это выглядело, мягко говоря, странно.

— Почему они всё это время стоят к нам спиной и ничего не делают? — заметила Эрика, прищурив глаза.

— Не знаю, — ответила я, тоже задумавшись.

— Что-то мне подсказывает, что они что-то придумали, — произнесла она, и её голос стал более серьёзным.

— Надо менять план, — взволнованно сказала я, тут же пытаясь придумать что-то новое, но в голове не возникало ни одной толковой идеи. Мы продолжали высматривать, что же делают парни, и в голове уже строились образы, как наш долгожданный план рушится, а новые проделки Марселя снова удались.

В это время обратно шла Эстер с подносом, явно уже успокоившись за то время, пока мы её ждали. Она поставила поднос с едой и села, немного наклонив голову, чтобы никто, кроме нас, не слышал.

— Что происходит? — спросила она, тянув к себе порцию творожной запеканки и облизывая губы, словно готовясь к пиршеству.

— Пока что не знаем, — ответила Эрика, не переставая следить за тем, что они задумали. Я чувствовала, как напряжение нарастает в воздухе, и не могла не заметить, как Эстер с интересом глядит на нас, словно ожидая, что мы откроем ей тайну.

— Может, они решили устроить какую-то ловушку? — предположила я, всё ещё не в силах отвести взгляд от парней. — Или, возможно, просто ждут удобного момента, чтобы подколоть нас?

— Не знаю, но мне это не нравится, — произнесла Эстер, бросив тоскливый взгляд на свою тарелку. Сначала она упорно сопротивлялась, стараясь не поддаваться голоду и злости, которые нарастали в ней, как буря. Но вскоре, не в силах больше сдерживаться, Эстер взяла вилку и начала есть. Каждый кусочек запеканки казался ей не просто пищей, а единственным утешением в этом хаосе. Вокруг нее, казалось, не существовало ничего, кроме этой тарелки, и все остальные заботы и тревоги больше ее не волновали. Только Эстер и запеканка. Запеканка и Эстер.

— Давайте просто будем готовы к любому повороту событий, — шепнула я, стараясь сохранить уверенность в голосе. Поглядывая, как аппетитно кушает Эстер. — Если они что-то затевают, мы не можем позволить им одержать победу.

Эрика кивнула, а Эстер, не прекращая жевать, вдруг обратила на нас своё внимание:

— Не волнуйся, девочки! У меня уже есть идея, как с ними разобраться.

Недолго думая, я всё-таки не сдержалась и тоже потянула свою порцию к себе, начиная есть, будто не ела несколько дней. Эрика, всё же обратив на нас внимание, приподняла высоко брови и смотрела на нас с Эстер, как мы уплетаем еду.

— Да-а, девочки, — протянула Эрика, приняв наше отступление и поражение. — Вы за еду и в плен сдадитесь, и своих продадите!

Не удержавшись, мы все начали хихикать, и даже не заметили, как эти трое снова подошли к нам, держа что-то за спиной. Замечая их, мы все напряглись, готовясь к чему угодно.

— Только посмейте что-то сделать! — заявила Эрика, её голос звучал решительно.

— И что будет? — усмехнулся блондин, его глаза блестели от веселья.

— Да ничего не будет! — равнодушно заявил Марсель, как будто это всё было не в первый раз. — Что эти курицы сделают?

— Ну всё, заср... ах ты... — Эстер запнулась, не успев договорить. В ту же секунду на нас обрушился настоящий ливень. Дуболом, под предводительством которого собралась целая компания хохочущих идиотов смотря как эта троица обливала нас из больших бутылок. Внутри плескалась какая-то ядовито-зелёная жидкость, от которой несло так, словно в болоте утопили старый носок. Мгновение – и мы, наша еда, наши вещи, всё вокруг было мокрым и пропитано этим отвратительным запахом.

Первая реакция была оцепенением. Мы стояли, как окаменевшие, под этим мерзким душем, не веря в происходящее. Потом пришло осознание. Ярость, обжигающая, как кислота, начала подниматься изнутри. Я почувствовала, как кулаки сжимаются сами собой.

Эстер, оправившись от первого шока, издала какой-то нечеловеческий вопль. В ее глазах сверкали молнии. Она, как разъяренная кошка, бросилась на рыжеволосого хохочущего идиота, пытаясь вырвать у него бутылку. Тот, опешив от такой прыти, выронил ее, и зеленая жижа с плеском разлилась по на пол. Он отшатнулся, словно от удара, и начал пятиться, не отрывая взгляда от разъярённой Эстер. Её лицо исказилось гневом, и в глазах плескался такой огонь, что он не выдержал. Словно подкошенный, он развернулся и кинулся прочь, надеясь оторваться от преследовательницы. Но Эстер не собиралась его отпускать. С криком, полным ярости, она бросилась следом.

Я, поддавшись общему порыву, тоже ринулась в бой. Нет, драться я не умела, да и не собиралась. Моей целью был дуболом, предводитель этой шайки. Я схватила первую попавшуюся под руку вещь – это оказался недоеденная запеканка – и со всей силы запустила ее в его самодовольную физиономию. К моему удивлению,   Я попала точно в цель. Она прилипла к его щеке, а остатки сгущёнки  потеки по подбородку. Дуболом замер, ошарашенно глядя на меня. В его глазах мелькнуло что-то похожее на растерянность, но тут же сменилось злобой.

Я понимала, что сейчас начнется настоящая потасовка. И, честно говоря, мне было страшно. Но отступать было уже поздно. Мы были мокрые, вонючие и униженные. И у нас не оставалось ничего, кроме как дать отпор.

Я пыталась убежать, но дуболом, выбрав меня в качестве своей жертвы, держал меня за руку, продолжая обливать этой вонючей водой, не давая сдвинуться с места. Я отчаянно пыталась вырваться, но этот придурок, словно прицепившись ко мне, держал мою руку мертвой хваткой. Он продолжал поливать меня этой ужасно пахнущей жижей, не давая даже пошевелиться. Его смех, грубый и противный, напоминал визг свиньи. Вокруг нас собралась целая толпа, и все эти люди смотрели на нас, как на какое-то потешное представление, словно мы были экспонатами в цирке уродов. Эстер, погналась за рыжим, Эрика тоже куда-то пропала – наверное, преследовала второго хулигана. В итоге, я осталась один на один с этим дуболомом, в центре всеобщего внимания и под градом вонючей воды.

— Отпусти меня! — закричала я, но в ответ услышала лишь его усмешку. Ему, кажется, это доставляло какое-то извращенное удовольствие. Собрав всю свою волю в кулак, я резко дернулась и вырвалась из его хватки. Не раздумывая ни секунды, схватила ближайшую бутылку с водой и окатила его с головы до ног.

— Вот так! – выкрикнула я, торжествуя. Измазанный запеканкой Марс дернулся в сторону, пытаясь увернуться от струи.

— Ведьма! Эй, хватит! – взмолился он.

— Еще чего? Придурок! А ну иди сюда!

— Ведьма! Изыди! Изыди, говорю! " – кричал он, отмахиваясь руками, словно от назойливой мухи. — Эй, уберите эту чокнутую кто-нибудь от меня! – взмолился он, оглядываясь в поисках помощи. В его голосе звучала паника. — Афилиса, последний раз говорю, изыди от меня! ИЗЫДИ ВЕДЬМА!

— Туда его Афилиса! — крикнули появившиеся в столовой Эрика и Эстер, они держали за воротник двух друзей Марса. Видимо они сдались им или они их догнали.

Я гонялась за Марсом по всей столовой, как угорелая, а он, словно юркий заяц, отчаянно увиливал от меня, вопя на всю округу: "Изыди! Изыди! " От его воплей меня разбирал смех, да и со стороны, наверное, это выглядело как сцена из комедии абсурда. В конце концов, я выдохлась и остановилась, пытаясь отдышаться. Марсель тоже замер в метре от меня, тяжело дыша. Мы смотрели друг на друга с такой ненавистью и враждой, будто мы заклятые враги, кошка с собакой.

Переводя дыхание, я заметила, как девочки дергают головами указывая на наш столик и что-то показывают. Сначала я не поняла, что они имеют в виду, но потом меня осенило: там же стояла банка с червями! Сердце екнуло. Черви! Я совсем забыла про них в пылу нашей погони. Интересно, что с ними стало? Неужели выползли... Бррр! Эта мысль заставила меня содрогнуться.

Марсель проследил за моим взглядом. Я замерла, внутренне молясь, чтобы он ничего не заметил. Чтобы все наши усилия по поиску червей не пропали даром. Он долго изучал наш столик, то прищуриваясь, то наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, словно пытаясь сфокусироваться на чем-то едва различимом. Вдруг он вздрогнул, как воробей, стряхивающий с себя воду, выпрямился и посмотрел на меня. В его взгляде читалось такое напряженное любопытство, будто он пытался проникнуть в мои мысли, разгадать какую-то тайну, скрытую за моим лицом.

— Что ты так уставился на меня! — не выдержала я.

В ответ раздалось рычание, от которого по спине пробежали мурашки. Марс смотрел на меня взглядом, полным ярости.

— Ты хотела их мне подсунуть! — прорычал он. От его тона стало не по себе.

Я выпрямилась, стараясь скрыть волнение.

— Да! И что?!

— Ты ненормальная? Это же черви?! А если бы я их проглотил?!

Внутри меня закипела злость.

— Так тебе и надо! Нужно было не червей, а кого-нибудь похуже найти!

— Афилиса, тебе не жить! – прошипел Марсель, бросаясь к нашему столику. Его руки тянулись к банке, словно к сокровищу.

— Стой! — хором взвизгнули девочки, но было поздно.

— Не трожь! Это мое! – закричала я, срываясь с места следом за ним. Марсель уже вцепился в банку с червями и выбежал из столовой на улицу. Следом побежали все, кто был внутри. Уже на улице я догнала его и вцепилась в нее мертвой хваткой, надеясь вырвать добычу из его рук. Наши пальцы скользили по стеклу, покрытому легкой испариной. Я чувствовала, как его сила превосходит мою, но отступать не собиралась. Внутри банки копошились мои сокровища – толстые, лоснящиеся черви, которых я собирала целое утро.

— Отдай! — прорычала я, вкладывая в голос всю свою ненависть к его вечным издевкам. Мои ногти впились в его запястье, пытаясь ослабить хватку.

Марсель зарычал в ответ, его лицо побагровело от напряжения.

— Сейчас я их выпущу! Посмотрим, как ты будешь их ловить!

Он дернул банку на себя, и я, потеряв равновесие, потянула его за собой. Мы оба рухнули на землю, банка выскользнула из наших рук и покатилась по траве. Крышка отлетела, и мои драгоценные черви начали расползаться во все стороны, оставляя за собой влажные, блестящие следы.

Девочки ахнули. Марсель захохотал, глядя на мое растерянное лицо. Я вскочила на ноги, полная ярости. Это была уже не просто банка с червями, это был вопрос принципа. Я бросилась на Марселя, готовая преподать ему урок, который он запомнит надолго. Мои кулаки сжались, и я замахнулась, целясь в его самодовольную физиономию, горстью земли, смешанной с выползшими червями.

— Вот тебе! – завопила я, и ком земли полетел ему в лицо.

Он зажмурился, чувствуя, как холодная грязь и склизкие черви прилипают к его щекам и волосам. Отвращение и ярость вскипели в выражении его лица, превращаясь в неудержимую волну. Он бросился в мою сторону а я в его, как разъяренная кошка, не думая ни о чем, кроме как отомстить за унижение. Мы катались по траве, осыпая друг друга землей и червями. Девочки визжали и пытались нас разнять, но безуспешно. Марсель был сильнее, но я была злее. Я царапалась, кусалась и пиналась, стараясь вырваться.

В какой-то момент мне удалось перевернуть его и оказаться сверху. Я попыталась схватить его за волосы, но он перехватил мои руки.

— Хватит! Хватит! — Кричали девочки. Вслед за ними нас начали разнимать и другие, но я не видела, кто это был.

Внезапно, чья-то сильная рука вцепилась в мое плечо и грубо оттащила от Марселя. Я резко обернулась и увидела перед собой пылающее гневом лицо Веры Павловны, нашей учительницы. И тут до меня дошло: в столовой не было ни одного взрослого. Наверное, как только началась наша перепалка с Марселем, они тут же побежали за Верой Павловной.

"Вот же блин! Почему именно сейчас! " – пронеслось у меня в голове.

— Что здесь происходит?! — взвизгнула она, и ее голос, полный ярости, прорезал тишину, словно автомобильная сигнализация.

Я молчала, с трудом переводя дыхание. Мой взгляд был прикован к Марселю, распростертому на траве, измазанному грязью и облепленному червями. Вера перевела взгляд на девочек. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, и дрожали от страха, словно осенние листья на ветру. Ни одна из них не решалась произнести ни слова.

— Я еще раз спрашиваю: что! Здесь! Происходит! — с каждым словом ее голос становился все более пронзительным, режущим слух, словно скрежет металла по стеклу.

Вера сделала шаг вперед, и ее тень упала на Марселя. В ее глазах, помимо ярости, мелькнуло что-то еще – испуг. Она присела на корточки, стараясь не запачкать свои безупречные брюки, и осторожно коснулась его щеки.

— Марсель? — прошептала она, и в ее голосе уже не было той режущей слух писклявости. — Марсель, что случилось?

Марсель молчал, упрямо сжав губы. Он не хотел признаваться ни в чем, чему я была благодарна. Хотя, конечно, я понимала, что нас ждет наказание. И страх, липкий и холодный, сковывал меня. Но сквозь этот страх пробивалось странное, почти болезненное удовлетворение. Марсель получил то, что заслужил. Да, я тоже пострадала, но знала, что он больше не будет так легко издеваться надо мной. По крайней мере, не в ближайшее время.

Глава 26. «Всё началось, не успев начаться»

С Марселем мы до сих пор не общались, и это немного странно, ведь он сыграл важную роль в моей жизни в детском доме. Эрику и Эстер забрала приемная семья, и какое-то время я жила в комнате одна. Это было непросто, и порой мне казалось, что я просто не смогу справиться с одиночеством. Но именно в этот период появился Марсель. Он как будто стал лучиком света в моем сером мире. Да, в начале мы действительно ненавидели друг друга. Постоянные споры и конфликты, казни друг над другом которые казались неизбежными. Но со временем, когда мы начали лучше понимать друг друга, все изменилось. Марсель сделал мою жизнь в детском доме ярче и веселее.

В день, когда за девочками пришли, стояла прохладная погода, веяло осенью, и всё вокруг выглядело совершенно обычным. Мы с подругами гуляли на территории дома, наслаждаясь последними моментами но тогда мы этого не знали. Солнце светило ярко, а ветер нежно шевелил листья деревьев. Мы катались на качелях, смеялись и придумывали новые шутки для Марса, который всегда был нашим верным дуболомом, от которого мы ждали каждый день новые сюрпризы.

Вдруг к нам подошла Вера Павловна с мужчиной и женщиной, которые, скорее всего, были мужем и женой. Их лица были серьезными, и в воздухе повисло напряжение. Нам дали всего несколько минут, чтобы попрощаться, не объясняя причины. Но нам и не нужно было ничего объяснять, всё и так стало ясно. В этот момент я почувствовала, как внутри меня что-то оборвалось. Мы обнялись, стараясь не показывать, как нам больно, но слезы все равно наворачивались на глаза. После того, как они ушли, я осталась одна, и, не сдержавшись, побежала за дом. Я не знала, куда и зачем, просто хотелось убежать от всего. В этот момент я не заметила, как за мной все это время следил Марс. Когда он увидел, что я куда-то убежала, он не раздумывая пошел за мной. Он нашел меня, сидящей на земле, и, хотя между нами всегда была какая-то неприязнь, в тот момент что-то изменилось. Наша ненависть стала стихать, и, хотя мы оба старались не подавать виду, в воздухе витала новая, непонятная связь. Он крепко обнял меня, не произнеся ни слова. Мы сидели в тишине, но это молчание было наполнено куда большим смыслом, чем любые слова.

С Марселем мы не общались ровно четыре месяца. Все это время он проводил со своей новой подружкой, которая, к сожалению, оказалась моей новой соседкой. С ней мы с первых дней не нашли общего языка. Но вот с Марсом она, похоже, сразу подружилась — в первый же день своего пребывания в детском доме. Когда Марсель привёл её к нам в кабинет и объявил, что она наша новенькая, я сначала обрадовалась. Варя выглядела очень доброй и красивой, и почему-то я была уверена, что её заселят именно ко мне. В принципе, так и оказалось, но подружиться с ней у меня не получилось. Варя постоянно задавала мне вопросы о Марсе: какой он, что он любит, а что не любит, и всё остальное. Я чувствовала, как её интерес к нему постепенно начинает меня раздражать. Вместо того чтобы наладить дружеские отношения, она словно пыталась влезть в мою жизнь, и это было неприятно. Я не могла понять, почему она так зациклилась на нём, ведь у нас с ней было много других тем для разговора. Но, похоже, её интерес к Марсу был сильнее всего. Каждый раз, когда я пыталась отвлечься и поговорить о чем-то другом, Варя возвращалась к своему любимому вопросу: «А что Марс думает о том? » или «А как он реагирует на это? » Это было утомительно. Я начала чувствовать себя как будто в тени, и с каждым днём мне становилось всё труднее находить общий язык с этой новой соседкой.

Так же я не могла не замечать, как её глаза светились, когда она говорила о нём, как будто он был центром её вселенной. Каждый раз, когда я видела, как Варя смеётся над его шутками или обсуждает с ним какие-то мелочи, меня охватывало странное чувство. Я не могла понять, почему это так меня задевает. Но, тем не менее, мне было всё равно очень обидно. Я чувствовала, что Варя забирает у меня то немногое, что у меня осталось — возможность быть рядом с Марсом, возможность делиться с ним своими мыслями и переживаниями. Я пыталась найти способ отвлечься от этих мыслей. Начала больше времени проводить с другими ребятами в детском доме, но даже там не могла избавиться от ощущения, что Варя всегда рядом.

Но самое неприятное было то, что Марсель забывал меня. С каждым днем я все больше замечала, как он смотрит на нее — с восхищением, с интересом, с той искоркой, которую когда-то видел и в моих глазах. А на меня — с безразличием, как будто я была просто частью фона, не более важной, чем стена или окно. Я чувствовала, как он все больше уделяет время ей, и это было невыносимо. Я решила отступить и оставить его в покое. Если он выбрал забыть меня, то и я сделаю так же. Я начала избегать его, стараясь не пересекаться с ним в коридорах, не заглядывать в те места, где мы раньше проводили время вместе. Но, как ни странно, он даже не заметил моего отсутствия. Это было еще более болезненно — осознавать, что я стала для него невидимой.

С Варей я тоже перестала общаться. Когда мы оказывались в одной комнате, между нами царила тишина. Мы занимались своими делами, но ни одно слово не пересекало наш молчаливый барьер. Я не могла вынести их совместного общения, поэтому, когда видела их вдвоем, старалась уйти в другое место. В столовой я садилась спиной к ним, лишь бы не видеть их счастливые лица. Иногда я вообще пропускала завтрак, обед или ужин, чтобы не сталкиваться с этой болью. В результате я значительно похудела, но это было не так важно. Главное — я пыталась избавиться от чувства, которое разрывало меня изнутри.

Один раз Варя меня подставила, и я была уверена, что это была именно она. Раньше, даже несмотря на наши трудности в общении мы с Марселем, могли обменяться парой слов, но теперь даже смотреть друг на друга не хотели. Я никогда не видела его таким злым как в тот раз. Раньше мы строили друг другу козни, но даже тогда он никогда не делал это со зла. Теперь же, когда я узнала, что он поверил Варе, а не мне, мне стало так обидно и больно. Я больше не хотела с ним общаться, видеть и слышать его. Это предательство ранило меня глубже, чем я могла представить. Я не могла понять, как он мог так легко поверить в ложь, усомнившись в нашей дружбе. Даже если он когда-нибудь решит восстановить общение, я не захочу этого. Дуболома больше нет в моей жизни, нет, и не будет.

Не знаю, что случилось с Верой Павловной сегодня, но она решила дать нам полную свободу на два дня. Никакой физкультуры, никаких занятий — только то, что мы захотим. Это звучало как мечта, но, к сожалению, моя утренняя свобода оказалась не такой уж радужной. Сегодня я могла бы выспаться столько, сколько захотела, но, увы, у меня это не вышло. Варя, моя соседка по комнате, разбудила меня громкими шагами и различными звуками. Она, похоже, была в приподнятом настроении и не собиралась тихо покидать нашу комнату. Но это длилось недолго — вскоре она вышла, и в комнате воцарилась тишина. Я попыталась снова уснуть, но, увы, безуспешно. Наверное, Варя пошла гулять и развлекаться с Марсом, своим любимым другом, но мне было все равно. По крайней мере я так считала.

Встав с кровати, я потянулась и решила, что пора переодеться и пойти в душ. Может быть, горячая вода поможет мне проснуться и настроиться на позитивный лад. Я быстро выбрала одежду и направилась в ванную, надеясь, что этот день все же принесет что-то интересное.

Лия не переставала меня баловать с первого моего дня, проведенного здесь. Каждый раз, когда она приходила, у нее в руках была новая порция сюрпризов. Она постоянно приносила мне разную одежду, которая значительно превосходила все, что у меня было раньше. Эти вещи были не только красивыми, но и дорогими, сшитыми из качественных тканей и с изысканным дизайном. Но на этом ее забота не заканчивалась. Лия также приносила мне книги — настоящие сокровища, которые открывали новые миры и дарили вдохновение. Я с нетерпением ждала вечеров, когда могла погружаться в чтение, благодаря ей я открыла для себя множество авторов и жанров. Кроме того, она не забывала о моих увлечениях. Лия приносила мне духи с изысканными ароматами, которые подчеркивали мою индивидуальность. Разные принадлежности для рисования, которые она выбирала с таким вкусом, вдохновляли меня на творчество и помогали развивать мои навыки. Каждый ее подарок был не просто вещью, а проявлением заботы и внимания. С каждым днем я все больше осознавала, как мне повезло с Лией. Ее щедрость и доброта наполняли мою жизнь радостью и вдохновением.

Приняв душ, я надела свободные штаны в клеточку и чёрную футболку, чувствуя, как вода стекает с кожи, оставляя за собой лёгкое ощущение свежести. Направляясь к своей комнате, я на ходу сняла полотенце с головы, и мои мокрые волосы, словно тёмный водопад, спали мне на спину, оставляя за собой влажный след.

Оказавшись в комнате, я немного растерялась. На кровати сидел Марсель, внимательно меня рассматривая. Его взгляд был полон интереса, и в этот момент я почувствовала, как сердце забилось быстрее. Взяв себя в руки, я закрыла дверь, стараясь не выдать своего смущения, и повесила мокрое полотенце на спинку кровати. Стараясь отвлечься, я достала книгу со своей тумбочки и легла на кровать, всё ещё ощущая на себе пристальный взгляд Марса. Страницы книги расплывались перед глазами, мысли о том, что он здесь, рядом, не давали мне сосредоточиться. Я пыталась углубиться в чтение, но в голове всё равно крутились мысли о том, как неловко я себя чувствую в этой ситуации

— Афилиса, — прервал он тишину, — можно с тобой поговорить?

— Что, с Варей не о чем уже разговаривать? — съязвила я ему колкостью, стараясь скрыть, как сильно его присутствие меня беспокоит.

— При чем тут она? — отмахнулся Марсель, его голос звучал уверенно. — Я о другом хочу поговорить.

— А не хочу, — ответила я, хотя внутри меня разгоралась любопытство. Все это время мой взгляд был прикован к строкам книги, но мне так и не удалось прочитать ни одной из них. Слова, которые он произнес, словно повисли в воздухе, я знала, что должна была посмотреть на Марселя, но не могла решиться.

— Прости меня, — произнес он, и в его голосе звучала такая уязвимость, что мне стало неловко. Я не решалась что-то отвечать, ждала, когда он продолжит, но он так и молчал, словно слова застряли у него в горле.

— Марсель, — обратилась я к нему наконец, посмотрев в его глаза. За первую нашу встречу он действительно изменился, и изменения были заметны. Но его азиатские глаза, черные как беззвездное небо, остались прежними — в них не было ничего, кроме глубокой тишины. Детские щёчки немного утратили свою округлость, но в этом не было ничего плохого. Волосы, как и прежде, были черными, небрежно, но стильно растрепанными. Он стал выше, одет был в такие же штаны, как и я. Мы специально попросили Лию год назад купить нам одинаковые штаны, и теперь это казалось забавным символом нашей бывшей дружбы. Его футболка была белой, которая была абсолютно противоположной моей чёрной, и это создавало ощущение гармонии, несмотря на молчание между нами. Я заметила, как его руки нервно сжимали край кровати. Я понимала, что он тоже ждал, что я скажу что-то важное, но слова не приходили. В этот момент тишина казалась более выразительной, чем любые фразы.

— Если ты ждешь Варю, то она ушла давно, — продолжила я, стараясь скрыть в голосе раздражение. — Уходи отсюда, пожалуйста.

— Я не к ней пришел, а к тебе, — произнес он, и в его голосе послышалась настойчивость.

— Тогда тем более уходи, — ответила я, чувствуя, как внутри меня нарастает гнев.

— Да почему ты всегда такая вредная, Ведьма! — выпалил он, и это слово, как острый нож, вонзилось в мою память.

«Как же давно я не слышала этого слова. Ведьма. Моя ведьма. Ведьмочка. Ненормальная ведьма. Я так скучала по тому, как он меня называл»

— Не называй меня так! — резко ответила я, стараясь подавить ностальгию.

— Буду! — раздраженно сказал он, и в его глазах вспыхнуло что-то, что я не могла игнорировать.

— Дуболом! Я не ясно что-то говорю? — от нарастающего гнева я подскочила с кровати и смотрела на него сверху вниз, как будто это могло изменить ситуацию.

— Дай мне договорить! Ненормальная ты ведьма, — он тоже подскочил с кровати, и теперь мы стояли друг напротив друга, словно два огненных вулкана, готовых извергнуться. В воздухе витала напряженность, и я понимала, что это противостояние — не просто ссора. Это было столкновение двух миров, двух судеб, которые когда-то были переплетены, но теперь разошлись в разные стороны.

— Говори и проваливай, — отмахнулась я, стараясь скрыть свои эмоции за холодной маской.

— Невыносимая! — вздохнул он, и в его голосе звучала искренность, которую я не могла игнорировать. — Афилиса, я был не прав. Мне правда не стоило так поступать и наговаривать все тогда. Я сожалею обо всем. Честно, не знаю, что на меня тогда нашло, — он замолчал, всматриваясь в мои глаза, будто искал там слова, которые не находились. — Прости меня, пожалуйста. Хочешь, я миллион раз попрошу у тебя прощения? Только прости меня. — Я... я скучаю по тебе, — продолжал он, и в его голосе звучала такая тоска, что мне стало не по себе. — Все это время скучал. Варя, она просто мне очень нравится, и я хотел ее от всех защитить. Но совсем забыл про тебя. Прости меня ведьмочка.

— Ты не можешь просто взять попросить прощения и забыть о том, что было, — произнесла я, стараясь сохранить холодность в голосе. — Ты не можешь просто так прийти и ожидать, что я все прощу.

Он опустил голову, и я увидела, как его плечи слегка дрогнули.

— Я знаю, что не могу. Но я хочу исправить все.

Я вздохнула, чувствуя, как внутри меня борются надежда и гнев.

— Вернуть? — переспросила я, не веря своим ушам. Эти слова звучали как музыка, но в то же время они были полны горечи. Как можно вернуть то, что уже было потеряно? Как можно восстановить доверие, которое он сам же разрушил?

Я вспомнила все те моменты, когда мы смеялись, когда он держал меня за руку, когда я чувствовала себя самой счастливой. Но затем пришли обман и предательство, и все это счастье рассыпалось, как песок сквозь пальцы.

— Ты думаешь, что просто словами можно все исправить? — спросила я, стараясь не выдать своей уязвимости. — Ты не понимаешь, я не могу просто взять и забыть, как ты меня предал.

Он снова поднял голову, и в его глазах я увидела искренность, но также и страх. Страх потерять меня окончательно.

— Я знаю, Афилиса но прошу прости меня — произнес он тихо. — Я хочу, чтобы ты снова поверила в меня. Хочу снова с тобой проводить время, как раньше, я скучаю по всему этому. Я скучаю.. Скучаю по тебе. Сильно.

Слова его звучали так убедительно, но в глубине души я знала, что слова — это всего лишь слова. Они не могут стереть воспоминания, не могут вернуть.

— Я не знаю Марсель, — произнесла я, отворачиваясь от него. Мой взгляд упал на входную дверь, и в этот момент я заметила, как за ней кто-то стоит. Сердце забилось быстрее, когда я поняла, что это Варя. Она все слышала. Не знаю, что на меня нашло, но в этот миг мне захотелось сделать ей больно ровно столько, сколько она причинила боли мне. Я посмотрела на Марселя, который все еще стоял передо мной, ожидая моего ответа. Его глаза были полны надежды, и в них я видела самая настоящая искренность. Это было странно — в то время как я боролась с собственными демонами, он оставался здесь, рядом, готовый поддержать.

— Хорошо, Марсель, — наконец произнесла я, протянув ему мизинец в знак примирения. — Мир.

— Честно? Или опять твои шутки? — спросил Марс, приподняв бровь и глядя на меня с недоверием.

— Честно, честно! — ответила я, разводя руки по сторонам, словно приглашая его обнять. Не долго думая, он заключил меня в крепкие объятия и начал кружить. Я невольно начала хихикать.

Когда он наконец отпустил меня, переводя дыхание от смеха, я снова посмотрела на дверь. И тут увидела Варю, стоящую на пороге и смотрящую на нас. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего — он был полон ненависти и злости. Но, несмотря на это, я почувствовала прилив радости. Пусть знает свое место.

— Вы помирились? — спросила Варя, скрывая свои истинные чувства и эмоции. В её голосе звучала нотка недовольства, но она старалась не выдать себя.

— Да! — радостно ответил Марс. Его глаза сияли, а улыбка была такой же широкой, как у Чеширского кота. Это только ещё больше взбесило Варю.

— Ясно, — отмахнулась она, недовольно глядя на меня. В её взгляде читалось что-то большее, чем просто раздражение.

— Пойдем погуляем, пока Верка добрая, — предложил мне Марс, крепко обняв меня за плечи. Его энергия была заразительной, но Варя не собиралась сдаваться.

— Марсель, мы же собирались с тобой пойти покататься на скейте! — перебила она, словно пытаясь вернуть контроль над ситуацией.

— Я помню, — ответил он, его взгляд был направлен на меня, но слова предназначались Варе. Затем он снова обратился ко мне: — Пойдёшь с нами, ведьмочка? Я тебя научу кататься! — задорно сказал Марс, и в его голосе звучала искренность, которая могла растопить даже самые холодные сердца.

— Но мы же договаривались только вдвоем! — воскликнула Варя, не желая делиться своим другом.

— Варя, прекрати! — Марсель перевел взгляд с меня на нее, в его глазах читалось раздражение. — Ты знаешь, как много для меня значит Афилиса. Я уже не раз говорил тебе об этом. Не будь эгоистичной!

«Он говорит обо мне этой истеричке? Какой же ты милый дуболомик! »

— Ладно, пусть идет, — отмахнулась Варя, схватила скейт и вышла из комнаты.

— Не обращай на нее внимания, она просто ревнует, — сказал мне Марсель.

«На самом деле, я тоже ревную. Точнее, ревновала. Или даже сейчас. Нет! Да пошел ты дуболом! Кому ты сдался кроме меня! »

— Ревнует? — удивилась я. — Ты же такой дуболом, как можно ревновать тебя?

— Как же я скучал по твоим колкостям, ведьма, — ответил он с улыбкой.

— Отстань, — бросила я, но не смогла сдержать искреннюю улыбку.

Мы договорились встретиться через два часа и пойти кататься на скейтах. Марсель отважился научить меня этому увлекательному занятию, и я была рада, тому что мы с ним помирились. Мне очень не хватало моего дуболомика, его шуток и поддержки. А вот что будет с Варей, я не знала. Может, мы с ней подружимся, а может, она снова что-то придумает. Но я была уверена, что Марсель вряд ли снова поведётся на её провокации.

Лежа на кровати, я решила дочитать книгу, а потом начала собираться. На улице уже чувствовалась осень, и было довольно прохладно. Я выбрала синие джинсы-бананы и черную водолазку, дополнив образ белыми кроссовками. Когда я вышла из комнаты и закрыла дверь, ко мне подошёл Марсель, будто всё это время ждал меня за дверью. Увидев его, мне захотелось смеяться. На нам были тоже синие джинсы и черная футболка, а также белые кроссовки. Я не могла не улыбнуться, когда заметила, как мы с ним случайно совпали в выборе одежды. Но, конечно, он этого не заметил. Что с него взять? Он же мальчик! Дуболом ко всему этому! Да и мальчики, как правило, не обращают внимания на такие мелкие детали. Я решила не акцентировать на этом внимание, просто наслаждаясь моментом и тем, что мы оказались в одном стиле, пусть и случайно.

Спускаясь по лестнице, я чувствовала, как его рука обнимает меня за плечи, а его шутки и колкости, словно легкие искры, разлетаются вокруг. Я отвечала ему тем же, смеясь и подшучивая, и в этот момент мне казалось, что именно этого мне не хватало. Мы щипали друг друга, убегали, а потом снова возвращались, смеясь и радуясь простым моментам. Но когда мы приблизились к площадке, смех вдруг замер в воздухе. Я увидела Варю, сидящую на земле, уткнувшуюся в ладони. Сердце сжалось — неужели она плачет? Марсель продолжал что-то говорить, смеясь, но, заметив мой взволнованный взгляд, он тоже посмотрел в ту сторону. В его глазах мелькнуло беспокойство, и смех как будто остыл.

— Она плачет, — спросил он, или, может быть, поставил нас перед фактом. Не знаю, но мы тут же побежали к Вари.

Она сидела на земле в розовой юбке и белых колготках. Не знаю, что случилось, но колготки стали грязными и порванными на коленках. Сами коленки были разбиты, и из них подступала кровь, которая уже впиталась в когда-то белоснежные тонкие колготки. Белая короткая футболка тоже стала немного грязной, а волосы, цвета пшенице, были растрепанными. Лишь розовый ободок с бантиком остался в целости и сохранности.

Я подошел ближе, и сердце сжалось от боли, когда я увидел, как она всхлипывает, пряча лицо в руках. Мы с другом обменялись взглядами, полными тревоги и непонимания. Что могло произойти, чтобы она оказалась в таком состоянии?

— Варя, что случилось? — спросил я, стараясь говорить как можно мягче, чтобы не напугать её ещё больше. Она подняла голову, и в её глазах я увидел смесь гнева и обиды.

— Я ненавижу тебя, ведьма, — прошептала она, и в её голосе звучала такая злоба, что мне стало не по себе.

Эти слова пронзили меня, как острый нож. Я почувствовала, как внутри всё сжалось, и сердце забилось быстрее. Она что-то задумала, и я знала, что это не к добру. Мы только что помирились с Марселем, и теперь, похоже, всё снова шло к краху. Не успев помириться, мы снова окажемся в водовороте ненависти. Я от обиды и очередного предательства, а Марс — из-за того, что снова поверит Варе. Она умела манипулировать, и сейчас, похоже, она снова собиралась разжечь огонь конфликта между нами. Можно было бы сразу развернуться и уйти, но я стояла до последнего, надеясь, что мои догадки напрасны. Как там обычно говорят? Надежда умирает последней?

— Что случилось? — холодным голосом спросил Марс, смотря на Варю, а потом перевёл взгляд на меня. В его глазах читались сомнение и тоска. Я знала, что он не поверит мне, и это было самым болезненным.

Варя молчала, снова прикрыв лицо руками, и, не выдержав это молчание, Марсель наклонился ближе к Варе, взяв грубо ее руки, убирая от лица, но она продолжала прятаться от него, зарывшись в свои руки. Он хотел ее поддержать, но вместо этого она только плакала, и это было невыносимо.

— Варя! Что случилось?! — его голос звучал настойчиво, но в нем уже слышалась нотка раздражения.

Варя всхлипнула, и в ее голосе послышалась ярость, смешанная с отчаянием.

— Это она! — произнесла она, и ее тихий голос вдруг перешел в крик, как будто все накопившиеся эмоции вырывались наружу.

— Что она, Варя? Что?! Посмотрим на меня! — Марсель не унимался, его голос дрожал от волнения, а на лице читалась паника. Он не мог понять, что произошло, но чувствовал, что это что-то серьезное. Он снова взял ее за руки.

— Я каталась на скейте, и она пришла, толкнула меня! — Варя всхлипывала поднимая взгляд на Марса, я заметила, как ее слезы текут по щекам. — Она начала бить ногами, а потом сломала скейт! Я хотела уйти, но она снова меня толкнула, еще сильнее!

Марсель отпустил её руки, и она снова закрыла лицо, словно пытаясь скрыть слезы, но я знала что она пытается скрыть смех. Я молчала, не зная, что сказать. Внутри меня бурлили эмоции, но я понимала, что он не поверит мне. Я взглянула на него: он стоял, сначала схватившись за голову, а затем устало прикрыв лицо руками. Сомнения терзали его, и я знала это. Может, он все же изменит свое мнение?

— Марсель... — произнесла я тихо, стараясь не разозлить его. — Это не... — Я не успела закончить фразу.

— Убирайся отсюда, — произнес он, глядя в пустоту.

— Но...

— Убирайся, я сказал! — Он наконец посмотрел на меня, и в его глазах я заметила боль и сомнения. Он все еще не был уверен, но почему же тогда прогоняет меня? Почему не дает мне объясниться?

— Афилиса! Не заставляй меня делать то, чего я не хочу, — произнес он с отчаянием в голосе.

— Варя, почему ты лжешь? — с отчаянием в голосе спросила я, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

Я хотела опуститься на корточки к ней, но Марсель, от которого меньше всего ждала такой реакции, резко схватил меня за плечо, которое только недавно было в его объятиях, и толкнул так сильно, что я, не удержавшись, подвернула ногу.

— Ты что, с ума сошел? — воскликнула я, глядя на него с уязвимостью. В его глазах мелькнуло сочувствие и волнение за меня, но он быстро скрыл его, повернувшись к Вари и протянув ей руку, чтобы помочь подняться.

— Я же предупреждал, ведьма, — произнес он безжизненным голосом, словно все чувства покинули его.

— Ненавижу тебя, — прошептала я, но Марсель не ответил. Они ушли, оставив меня одну, сидящую на холодном полу, тихо плачущую от боли в ноге и от той, что терзала душу.

«Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя! »

Глава 27. «Во всём виноваты штаны?»

Холод пробирал до костей. Я сидела на земле, давно потеряв счет времени. Слезы то катились градом, то застывали на щеках, оставляя соленые дорожки. Мысли роились в голове, как потревоженный улей, жаля и не давая покоя. Руки то закрывали лицо, пытаясь спрятаться от боли, то судорожно сжимали волосы, словно физическая боль могла заглушить душевную. Предательство жгло изнутри, разъедая все хорошее, что еще оставалось. Ветер крепчал, словно вторя моей внутренней буре. Солнце, еще недавно такое яркое и теплое, медленно уступало место бледной луне. Я давно перестала искать утешение в звездах, перестала шептать им свои тайны. И кулон, когда-то казавшийся талисманом, теперь просто лежал на груди, холодный и безжизненный. Волшебство, в которое я так верила, оказалось лишь плодом моего воображения.

Нога до сих пор побаливала то ли от ушиба, то ли от долгого сидения на холодной земле, но эта боль была ничем по сравнению с той, что разрывала душу. Ее снова растоптали, втоптали в грязь, оставив лишь осколки надежд и горький привкус разочарования. И я сидела, одна наедине со своей болью, под холодным взглядом наступающей ночи, потерянная и сломленная.

Иногда меня накрывает волна вопросов, на которые нет ответов. За что я здесь? Зачем меня отправили в этот мир, где так много злобы, ненависти и жажды мести? Мир, полный разочарований, где боль кажется неизбежной спутницей. Бывают моменты, когда я чувствую себя здесь совершенно случайно, словно я попала не туда, куда нужно. Этот мир кажется чужим, а я – чужой для него.

И тогда возникает вопрос: где мое место? Где тот мир, в котором я буду чувствовать себя дома? Почему здесь мне так невыносимо плохо, почему так больно? С самого начала моей жизни кажется, что все вокруг только и делают, что испытывают меня, заставляют страдать, чувствовать унижение и ненужность. А ведь я всегда хотела так мало. Просто любви. Просто человека рядом, который поддержит меня в любой ситуации, примет меня такой, какая я есть, полюбит меня со всеми моими недостатками. Человека, который станет моим маяком в этом темном и сложном мире.

Феликс... Мой брат. Пусть и не по крови, но родной, ближе многих кровных родственников. Родной по душе.. Не проходит ни дня, чтобы я не вспоминала о нем. Надеюсь, он тоже помнит меня. Я верю, что когда-нибудь мы снова встретимся. И я не сомневаюсь, что он примет меня, как и прежде. Снова поддержит, защитит, полюбит...

Честно говоря, я устала. Устала быть сильной, устала быть смелой, устала доказывать свою правоту и прощать обиды. Хочу хоть раз почувствовать себя слабой, зная, что рядом есть человек, который подставит плечо, поможет мне и просто даст почувствовать себя нужной, любимой. Человек, как Феликс.

Но сейчас я понимаю, что мне нужно быть сильной. Продолжать идти вперед, несмотря ни на что, не оглядываясь назад, не останавливаться. Я не могу позволить себе остановиться или сдаться. Но одно я точно знаю: больше я не буду доверять. В первую очередь Марселю, его больше нет в моей жизни, и это окончательное решение. Я уже говорила об этом, но теперь я твердо уверена. Мне все равно, что он скажет или как меня осудит. Я не собираюсь ничего доказывать. Этого человека больше не существует в моем мире. Я не буду мстить, устраивать истерики или что-то подобное. Пошел ты, Марсель! Я ненавижу тебя!

Я подняла глаза к небу. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и на темнеющем полотне начали проступать первые звезды. Интересно, сколько времени я так просидела? Живот предательски заурчал, и я не могла понять, это от голода или от нервного напряжения. Небо было невероятно красивым, таким спокойным и умиротворяющим. В голове невольно возник вопрос: а есть ли там кто-то? Может, на облаках живут какие-то существа? Или же там, высоко в небесах, существует небесный город, который нам, простым смертным, не дано увидеть? Я усердно вглядывалась в бескрайнюю высь, надеясь хоть что-то разглядеть, уловить хоть малейший намек на что-то необычное. Но небо оставалось невозмутимым, храня свои тайны.

— Надо идти, — сказала я сама себе, больше для храбрости, чем для убеждения.

— Надо, — раздался голос позади меня. Я сразу его узнала. Лия. Черные волосы, длинные и красивые, всегда сияли, как будто в них играли солнечные зайчики. Лучезарная улыбка, миловидные черты лица и добрые глаза, в которых, казалось, плескалось целое море понимания. Стройная и высокая, она была одета в джинсовую юбку по щиколотки и простую белую водолазку.

— Почему ты тут сидишь? — спросила она, присаживаясь рядом, не обращая внимания, что может запачкать одежду. Я вздохнула, глядя на свои руки, сложенные на коленях. Земля под ногами казалась такой твердой и неподвижной, в отличие от бури, бушующей внутри меня.

— Просто собираюсь с духом, — пробормотала я, стараясь не смотреть на Лию. Знала, что в ее глазах увижу слишком много сочувствия, а сейчас мне нужно было что-то другое. Что-то более жесткое, более реальное.

Лия молчала, и это молчание было каким-то особенным. Не давящим, не осуждающим, а скорее поддерживающим. Она просто была рядом, напоминая о том, что я не одна.

Я чувствовала ее присутствие, как теплое одеяло в холодный день. Знала, что она не будет торопить, не будет задавать лишних вопросов. Она просто ждет, пока я сама не решусь заговорить. И это ожидание, эта тихая поддержка, были именно тем, что мне сейчас было нужно. Возможно, именно благодаря ей я смогу сделать этот шаг. Шаг в неизвестность, шаг в то, что меня так пугало. Шаг, который, как я знала, необходимо сделать. Я глубоко вдохнула, чувствуя, как воздух обжигает легкие. Этот вдох был как попытка собрать себя по кусочкам, как будто я рассыпалась на мелкие осколки и теперь пыталась склеить их обратно.

— Знаешь, — начала я, не поднимая глаз, — иногда мне кажется, что я стою на краю пропасти. И каждый шаг вперед – это прыжок в бездну.

Тишина снова окутала нас, но теперь она была наполнена моим страхом, моей неуверенностью. Я чувствовала, как Лия внимательно слушает, не перебивая, не осуждая. Просто принимает меня такой, какая я есть, со всеми моими слабостями и сомнениями.

— Я знаю, что должна это сделать, — продолжила я, — но страх парализует. Он сковывает меня, не дает двигаться. Я боюсь провала, боюсь разочаровать себя.

Я замолчала, чувствуя, как к горлу подступает ком. Слезы жгли глаза, но я старалась сдержаться. Не хотела показывать свою слабость, хотя знала, что Лия видит меня насквозь. Вдруг я почувствовала легкое прикосновение к своей руке. Лия просто взяла мою ладонь в свою, и это простое действие оказалось невероятно успокаивающим. Ее рука была теплой и сухой, и это тепло, казалось, проникало в самую душу, разгоняя мрак.

— Ты не одна, — тихо сказала она, и в ее голосе не было ни капли жалости, только поддержка и понимание. — Я здесь. И я верю в тебя.

Ее слова были как глоток свежего воздуха. Они напомнили мне о том, что я не одинока в своей борьбе, что есть кто-то, кто верит в меня, даже когда я сама в себя не верю. Я подняла глаза и посмотрела на Лию. В ее добрых глазах я увидела отражение своей собственной силы, своей собственной решимости. И в этот момент я поняла, что не все потеряно. Что страх можно преодолеть, что пропасть можно перешагнуть.

Я сжала ее руку в ответ, чувствуя, как во мне просыпается новая волна энергии. Энергии, которая поможет мне сделать этот шаг. Шаг в неизвестность, шаг в то, что меня так пугало. Шаг, который, как я знала, необходимо сделать.

— Спасибо, — прошептала я, и в моем голосе уже звучала уверенность.

Я поднялась, чувствуя, как нога немного ещё побаливает. Лия встала рядом, не отпуская моей руки. Ее присутствие было как якорь, удерживающий меня от того, чтобы снова сорваться в пучину сомнений. Мы шли молча, плечом к плечу. Я не знала, что меня ждет впереди. Не знала, смогу ли я справиться с тем, что мне предстоит. Но я знала одно: сейчас я не одна. Со мной Лия, моя поддержка, моя вера. И этого было достаточно.

По пути в мою комнату мы то и дело натыкались на ребят, которые, казалось, обожали Лию. Она со всеми обнималась, искренне интересовалась их делами. Я не хотела ее отвлекать, поэтому отпустила ее руку и сказала, что дальше дойду сама. Она было хотела пойти со мной, но я убедила ее, что все в порядке.

Дверь в комнату скрипнула, когда я ее открыла, вошла внутрь. Там было темно. Смесь моих духов и духов Вари сразу ударила в нос, напоминая о том, что я живу здесь не одна. К сожалению. Я включила свет и пошла к своей кровати, стараясь не обращать внимания на скрип половиц под ногами. Свет залил комнату, высвечивая привычный беспорядок. На столе, заваленном учебниками, одиноко стояла недопитая чашка чая, покрытая тонкой пленкой. На соседней кровати, принадлежащей Варе, царил хаос: разбросанная одежда, открытые конспекты, наушники, валяющиеся на подушке.

Я села на край своей кровати, чувствуя, как пружины предательски проседают. В голове все еще крутились улыбки ребят, окружавших Лию. Их искренняя симпатия, ее непринужденное общение Я не могла не признать, что она умела располагать к себе людей. В отличие от меня. Я всегда чувствовала себя немного неловко в больших компаниях, предпочитая тишину и уединение. Взяла в руки книгу, лежавшую на тумбочке, но читать не хотелось. Взгляд скользил по строчкам, не задерживаясь ни на одной из них. В голове снова всплыло лицо Лии, ее лучистый взгляд, ее теплая улыбка. Почему-то мне было важно ее мнение обо мне.

Внезапный грохот вывел меня из задумчивости. Дверь распахнулась с такой силой, что я невольно вздрогнула. На пороге стояла Варя. Её глаза расширились, когда она увидела меня, но удивление быстро сменилось каким-то раздражением. Она махнула рукой и принялась лихорадочно собирать вещи, бросая их в огромную сумку. Её движения были резкими, торопливыми, словно она спасалась бегством. Я не могла отвести от неё взгляда.

— Не пялься, — буркнула она, не поднимая головы.

— С чего ты взяла, что я на тебя пялюсь? Очень нужно, — ответила я, стараясь придать голосу безразличие, хотя на самом деле была заинтригована её поведением. Она проигнорировала мой выпад и продолжала выгребать содержимое шкафа, полок, и вообще всего, до чего могла дотянуться. — Что происходит? Что ты делаешь? — спросила я.

— Не твоё дело, — отрезала она.

— Ладно, не мое, так не мое, — пожала я плечами, стараясь выглядеть незаинтересованной. Но любопытство грызло изнутри.

Она замерла, выпрямилась, словно взвешивая мои слова. В воздухе повисла тишина, пока она обдумывала услышанное. Затем, медленно, начала поворачиваться ко мне. Я не отвела взгляда, смотрела прямо в ее глаза, не моргая. На моем лице не дрогнул ни один мускул, ни тени эмоции. Полный штиль. Она всматривалась, пытаясь разгадать меня, понять, что происходит. Почему я не закатываю истерику? Почему не пытаюсь вывести ее на чистую воду, устроить скандал? А зачем? Какой в этом смысл?

— Что с тобой? — спросила она тихо.

Я закрыла книгу, приподняла бровь.

— А что со мной должно быть?

Она вздохнула.

— Ты не собираешься ничего делать?

Снова открыла книгу, делая вид, что начала читать, но ответила, не отрываясь от страниц.

— Ну, сначала хочу дочитать книгу. Потом пойду в туалет, надеюсь, тут тебя подробности не очень интересуют? Так вот, потом посмотрю в окно и подумаю какой же прекрасный вечер. Может быть, пойду вниз и обсужу экономику страны, а также правительство, религию и медицину. Потом пойду, наверное, спать, а утром придумаю план по захвату панд. В целом, ничего особенного.

Варя не успела и рта раскрыть, как в комнату вошел Марсель. В руках у него болталась еще одна сумка, а на нем, как назло, красовались наши парные клетчатые штаны и черная футболка. Вид у него был бледный, уставший. Никаких эмоций, словно штиль на море – такой же, как и у меня сейчас. Впрочем, он сам в этом виноват.

— Вау, вы что, тоже решили придумать план по захвату панд? — съязвила я, вкладывая в голос максимум сарказма и насмешки.

Марсель растерянно посмотрел на Варю, явно не понимая, о чем я толкую. Но Варя не обращала на него внимания, продолжая сверлить меня взглядом. Казалось, она хотела меня задушить. Смешно.

Я скрестила руки на груди, ожидая реакции. Марсель перевел взгляд с меня на Варю и обратно, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на испуг. Он явно чувствовал напряжение между нами, но не понимал его причины. И это меня бесило еще больше.

— Что-то случилось? — тихо спросил он, опуская сумку на пол. Звук упавшей сумки показался оглушительным в этой наэлектризованной тишине.

«Случилось? Да тут целый вулкан вот-вот взорвется! " – хотелось мне заорать. Но я лишь поджала губы, стараясь сохранить видимость спокойствия. Варя продолжала буравить меня взглядом, и я чувствовала, как внутри меня закипает злость. Злость на Марселя, на Варю, на эту нелепую ситуацию, на себя саму.

— Ничего, — процедила я сквозь зубы, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Просто обсуждаем важные государственные дела. Панды, знаешь ли, на грани вымирания.

Сарказм так и сочился из меня, но Марсель, казалось, не замечал. Он все еще выглядел растерянным и немного испуганным. Варя же, напротив, казалось, наслаждалась моим дискомфортом. Она словно ждала, когда я сорвусь. И, честно говоря, я и сама этого ждала.

Я видела, как Марс пытается сложить два и два, но в его голове явно не хватало деталей пазла. И, конечно, я не собиралась ему помогать. Пусть помучается. Пусть почувствует хоть малую часть того, что чувствую я сейчас.

— Панды, говоришь? — Марсель неуверенно улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку. — Ну, это важно, конечно. Но я думал, у нас тут — он запнулся, ища подходящее слово, — более личные дела.

«Личные дела? Ох.. Если бы ты знал, Марсель, сколько сил мне сейчас требуется, чтобы не взорваться и не кинуться на вас двоих! » – мысленно взвыла я. Но вслух лишь фыркнула, отворачиваясь к окну. За стеклом уныло начинался дождь, идеально отражая мое внутреннее состояние.

— Личные дела подождут, — отрезала Варя, наконец подавая голос. Ее тон был ледяным, и я почувствовала, как по спине пробегает холодок. Она явно не собиралась играть в вежливость.

Марсель снова перевел взгляд с меня на Варю, и на этот раз в его глазах читалось не только замешательство, но и зарождающееся беспокойство. Он начинал понимать, что что-то не так, что между нами пробежала черная кошка, да еще и с выводком котят. Интересно, он делает вид, что не понимает, что происходит, или на самом деле дуболом?

— Может, объясните мне, что происходит? — спросил он, его голос звучал уже более уверенно, но все еще с ноткой неуверенности.

Я молчала, продолжая смотреть в окно. Варя тоже молчала, прожигая меня взглядом. Тишина в комнате стала давить на барабанные перепонки. Я чувствовала, как внутри меня нарастает напряжение, как пружина, сжатая до предела. Еще немного, и она сорвется, разнеся все вокруг.

Наконец, я не выдержала. Резко развернувшись, я посмотрела прямо в глаза Марселю.

— Что происходит? Да то, что ты, Марсель, как всегда, ничего не замечаешь! То, что ты живешь в своем мире, где все хорошо и замечательно, а вокруг тебя люди страдают!

Слова вылетели из меня, как пули. Я не могла остановиться. Все, что накопилось внутри, вырвалось наружу.

— Ты хоть представляешь, как я себя чувствую, когда вижу тебя в этих идиотских штанах? В наших штанах! В наших Марсель! После всего, что произошло?

Я замолчала, тяжело дыша. Марсель смотрел на меня, как на сумасшедшую. Варя же, напротив, казалось, была удивлена. Она словно ждала этого взрыва.

— Что значит в наших?, — пробормотала Варя, её лицо стало бледным, как полотно. —Марсель?

— Ты хочешь сказать, что дело только в штанах? Да, Афилиса? — Марсель смотрел на меня взглядом побитого котенка, промокшего до нитки под этим чёртовым проливным дождем. Но в этом взгляде, в этом жалобном выражении, сквозила ледяная грубость. Словно за маской несчастного котенка пряталась злобная собака, готовая сорваться с цепи в любую секунду. — Что ты молчишь? — его голос был резким, обжигающим. — В этой ситуации тебя смущают только штаны! Тебя не смущает, что ты издеваешься над человеком, который тебе ничего не сделал? И причина всему – твоя эгоистичность и ревность.

В очередной раз я убедилась и увидела, что он действительно не понимает, не верит, даже не пытается. Он действительно не видит, как больно мне, как я пытаюсь скрыть свою боль за сарказмом и насмешками. И это меня разозлило еще больше.

— Ты правда хочешь знать? — спросила я, и в голосе моем клокотала ярость, смешанная с обидой, которая копилась во мне месяцами. — Тогда слушай внимательно, Марсель. Ты умудрился пропустить абсолютно все. Все мои знаки, все мои намеки, все мои робкие попытки поговорить по душам. Ты просто отмахивался от меня, как от назойливой мухи, поглощенный своими бесконечными делами. И знаешь что? Я больше не собираюсь ничего тебе доказывать. И дело совсем не в этих чертовых штанах, Марсель, дело в тебе. Дело в твоем отношении ко мне. Ты раз за разом демонстрируешь мне, насколько я для тебя важна. И каждый раз я вижу, что, к сожалению, совсем не важна.

Я сделала паузу, чтобы перевести дыхание. Ярость клокотала во мне, но я старалась говорить спокойно, чтобы он понял. Чтобы хоть что-то до него дошло.

— Помнишь, я говорила, как сильно хочу провести время вместе? Просто мы вдвоем, как раньше. Погулять или пойти в наше место, просто поговорить по душам, поделиться всем, что на сердце. А ты сказал, что занят, что у тебя какие-то проблемы. Мне было так жаль, я хотела поддержать. А потом... потом я случайно вышла на улицу и увидела тебя. С ней. Вы смеялись, и тебе было явно весело. И вот теперь я не понимаю ничего. Что это было? Почему ты мне соврал?

Марсель нахмурился, пытаясь вспомнить. Я видела, как в его глазах мелькает проблеск осознания.

— Да, помню.

— И что? Дело всё ещё в штанах, — я усмехнулась, и в этом смехе не было ничего веселого.

Я бросила взгляд на Варю, которая продолжала молча наблюдать за нами. В ее глазах не было ни капли раскаяния. Только какое-то странное удовлетворение. Марсель покраснел. Он явно не ожидал такого поворота.

— Это это не то, что ты думаешь, — пробормотал он, избегая моего взгляда.

— А что я должна думать, Марсель? —

Я чувствовала, как слезы подступают к глазам, но я не позволила им пролиться. Я не собиралась плакать перед ним. Не сейчас.

— Я не понимаю, почему ты так реагируешь, — сказал Марсель, его голос звучал растерянно. — Мы решили прогуляться вечером. У меня появилась время.

— Появилось время? — я повторила его слова, как эхо. — И ты решил забыть о том, о чем я тебя попросила, решил наплевать на мои чувства и просто не смог хоть немного провести время со мной. И что, дело все так же в штанах?

Я указала на его штаны. На эти клетчатые штаны, которые когда-то были символом нашей крепкой дружбы. Теперь они казались мне символом предательства.

— Ты хоть понимаешь, что эти штаны значат для меня? Что они значили для нас?

Марсель молчал. Он смотрел на свои штаны, потом на меня, потом снова на Варю. В его глазах читалось полное замешательство.

— Я я не думал об этом, — пробормотал он наконец.

— Вот именно, Марсель! Ты никогда ни о чем не думаешь! Ты живешь в своем мире, где все вращается вокруг тебя, и тебе плевать на чувства других людей!

Я замолчала, тяжело дыша. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь моим прерывистым дыханием. Я чувствовала, как Варя прожигает меня взглядом, но я не обращала на нее внимания. Я смотрела только на Марселя. На человека, которого я когда-то считала другом.

— Я устала, Марсель, — прошептала я, чувствуя, как силы покидают меня. — Я устала от твоей невнимательности, от твоей эгоистичности, от твоей лжи.

Я отвернулась от него, снова посмотрев в окно. Дождь усилился, и капли барабанили по стеклу, словно вторя моей внутренней буре. Я больше не могла выносить его присутствие, эту неловкую тишину, этот взгляд, полный непонимания.

— Уходи, — прошептала я, не оборачиваясь. Марсель замер, словно не веря своим ушам. Он что-то хотел сказать, но я подняла руку, останавливая его. — Просто уходи.

Марсель виновато опустил глаза.

— Варя попросила переселиться в другую комнату... Нам нужно собрать вещи, — пробормотал он.

— Собирайте и проваливайте, — процедила я сквозь зубы, поднимаясь с кровати. Не желая больше видеть их, я вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Я прошла весь коридор, чувствуя, как предательские слезы подступают к глазам. Нельзя. Нельзя показывать слабость. Не перед ними. Не перед собой. Я села на лестницу, обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.

Что теперь? Куда идти? Что делать? Вопросы, как назойливые мухи, кружились в голове, не давая сосредоточиться. Я чувствовала себя потерянной, выброшенной на обочину жизни. Нужно что-то решать. Нельзя оставаться здесь, в этом доме, где каждый уголок напоминает о предательстве. Нужно бежать. Бежать как можно дальше. Начать все с чистого листа. Но куда? Как?

Бежать было некуда. Деть себя тоже, казалось, некуда. Я побрела в туалет, и, зайдя в одну из кабинок, закрылась и сползла по холодной двери вниз. Снова этот поток мыслей, снова эта тупая, ноющая боль, снова эти дурацкие слезы.

"Афилиса, что с тобой?! А ну, соберись! Что за нюни ты распустила! " – мысленно одернула я себя. "Подумаешь, предал какой-то придурок. И что? Жизнь идет вперед. Подумаешь, больше не будет рядом человека, который заставлял меня смеяться, когда было грустно, сиять, когда хотелось уткнуться в подушку и не вставать неделю. Подумаешь, больше не будет рядом того, кому я могла рассказать все свои тайны и переживания... Подумаешь, больше не будет дуболома в твоей жизни, которого так сильно любила, переживала и поддерживала. »..И что теперь? Что дальше? Встать, умыться и сделать вид, что ничего не произошло? Словно и не было этих месяцев, этих обещаний, этих планов на будущее, которые теперь рассыпались в прах, как карточный домик от дуновения ветра. Легко сказать "жизнь идет вперед", но как идти, когда ноги подкашиваются от боли? Как улыбаться, когда в горле ком, а в глазах все еще стоят слезы?

Я попыталась вытереть лицо, но только размазала сопли с слезами. Отлично. Теперь я еще и выгляжу как побитая собака. И чувствую себя так же. Предательство – это как удар под дых. Вроде бы дышишь, вроде бы живешь, но каждый вдох дается с трудом, а в груди зияет огромная дыра.

Может, стоит поговорить с кем-то? "Привет, меня бросили, мне плохо, пожалейте меня"? Нет, это слишком жалко. Я же сильная. Я справлюсь. Я всегда справлялась. Но почему то сейчас, сидя на холодном полу туалетной кабинки, я чувствовала себя маленькой и беззащитной. Хотелось просто, чтобы кто-нибудь обнял и сказал, что все будет хорошо. Но никого рядом не было. Только я, мои мысли и эта тупая, ноющая боль, которая, казалось, никогда не пройдет.

Я глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь в теле. Нужно встать. Нужно что-то делать. Хотя бы просто выйти из этой кабинки и умыться. Маленький шаг. Один маленький шаг к тому, чтобы снова стать собой. Афилисой, которая смеется, сияет и идет вперед, несмотря ни на что.

Я поднялась, опираясь на холодную стену. Ноги ватные, словно после долгого бега. В зеркале на меня смотрело жалкое отражение: красные глаза, размазанные сопли, бледное лицо. "Ну и видок, " – промелькнуло в голове, и я невольно усмехнулась. Даже в таком состоянии я умудряюсь посмеяться над собой.

Открыла кран и плеснула холодной водой в лицо. Стало немного легче. Я смотрела на свое отражение, пытаясь увидеть в нем ту Афилису, которую знала раньше. Сильную, уверенную, жизнерадостную. Где она? Куда подевалась?

"Она никуда не делась, " – прошептала я себе. "Она просто немного устала. Ей нужно время, чтобы прийти в себя. "

После бесцельного блуждания по этажам я, наконец, вернулась в комнату. Свет горел, а в воздухе все еще витал этот приторный запах сирени – духи Вари. Этот дурацкий аромат, который я теперь ненавидела всей душой. Комната была пуста. Три аккуратно заправленные кровати словно ждали новых хозяев. И только моя, с комканым одеялом и разбросанными вещами, выдавала присутствие жизни. Что ж, зато теперь я могу побыть одна. В своей комнате. И никто меня не потревожит. Класс.. Жизнь удалась..

Неделя прошла, и стало немного легче дышать. Я старалась не замечать эту парочку, и, к моей радости, они отвечали мне тем же. Договор простой: они меня не трогают, и я их тоже.

В столовой я по привычке сидела на нашем любимом место, где мы обычно сидели с девочками. Как же я по ним скучаю! Надеюсь, у них все хорошо.

Уроки шли своим чередом. Я старалась сосредоточиться на учебе, хотя часто чувствовала на себе взгляд Марса. Варя же, как и прежде, принципиально не смотрела в мою сторону, продолжая играть роль невинного ангела. Ну и ладно. Пусть играет. Мне все равно.

Сегодня я проспала. Быстро собралась и спешила, чтобы не опоздать. Добежав до нужного кабинета, я робко постучала в дверь и пробормотала.

— Здравствуйте, Вера Павловна. Извините за опоздание, можно войти? — Вид у меня был, прямо скажем, не образцовой ученицы, хотя я и старалась изо всех сил.

— Быстро! — отрезала Вера Павловна. — Сегодня она снова превзошла саму себя в плане нарядности. Желтое платье с длинными рукавами, фиолетовые массивные бусы, а под ними еще одни, чуть меньше, зеленого цвета. Розовые серьги-кольца. Фиолетовая, яркая помада и голубые тени. Мда Интересно, кто ее стилист? У него явно какие-то проблемы с чувством стиля или, наоборот, очень хорошее чувство юмора.

Я шмыгнула в класс, стараясь не привлекать лишнего внимания. Вера Павловна уже что-то увлеченно рассказывала, размахивая руками, и, кажется, даже не заметила моего появления. Или сделала вид, что не заметила. Что ж, тем лучше.

Проскользнув между партами, я заняла свое место у окна. Соседка, Люси, тихонько хихикнула, прикрывая рот рукой. Я лишь закатила глаза в ответ. Люси всегда находила что-то забавное в моих опозданиях. Наверное, потому что сама была образцовой ученицей и никогда не опаздывала.

Я достала из сумки учебник и тетрадь, стараясь сосредоточиться на уроке. Но взгляд то и дело ускользал к Вере Павловне. Невозможно было не смотреть на этот феерический наряд. Я пыталась понять, что двигало ею, когда она выбирала все эти цвета и аксессуары. Это был протест против серости будней? Или просто отсутствие зеркала? В какой-то момент мне показалось, что Вера Павловна смотрит прямо на меня. Я быстро отвела взгляд и уткнулась в учебник, делая вид, что внимательно читаю.

Под конец урока, когда ребята уже начали собирать свои вещи и готовиться к побегу по коридорам, Павловна, неожиданно для всех, закрыла дверь на замок. Она облокотилась на свой рабочий стол и, словно хищник, внимательно осмотрела каждого из находящихся в классе. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего — в нем читалась строгость и недовольство, словно она пыталась заглянуть в самую душу каждого ученика.

— Вчера у меня пропало золотое кольцо, — произнесла она, и в ее голосе звучала такая решимость, что казалось, будто она вынесла приговор на пожизненное. В классе воцарилась тишина, и все замерли, не зная, как реагировать на эту новость. Каждый из них понимал, что это не просто случайность, а серьезное обвинение, которое могло коснуться любого. В воздухе повисло напряжение, и ученики обменивались взглядами, пытаясь понять, что делать дальше. Павловна сделала шаг вперед, и ее тень легла на парты, словно предвестие грозы. Она продолжала внимательно изучать лица своих учеников, и в каждом из них искала признаки вины или, по крайней мере, смятения. В классе царила гнетущая тишина, прерываемая лишь тихим шорохом бумаги.

— Я не могу поверить, что среди вас есть вор, — произнесла она, и в ее голосе звучала горечь. — Я всегда считала вас честными и порядочными людьми. Но теперь я вынуждена сомневаться в этом.

Веру Павловну боялись. Это был неоспоримый факт, аксиома, которую никто не осмеливался подвергнуть сомнению. И теперь даже те, кто ни в чем не был виноват в пропаже ее злополучного кольца, чувствовали себя виноватыми, словно лично приложили руку к этому преступлению.

Эх, Вера Павловна... Кажется, вы умели наводить страх одним своим присутствием. Наверное, даже стилиста своего до дрожи доводили, раз у него теперь такие проблемы со стилем. Видимо, от страха у человека все чувства притупились, и чувство прекрасного в том числе.

В классе послышался громкий шепот. Заметив это, Павловна продолжила:

— Я не собираюсь оставлять это без внимания. Я проведу расследование. И если кто-то из вас знает что-то, что может помочь, я настоятельно прошу вас сказать об этом.

В классе повисла тишина. Все вдруг стали оглядываться друг на друга, словно в поисках виновника. Я тоже обвела взглядом класс, и мой взгляд невольно задержался на Варе. Она смотрела на меня, прожигая взглядом. Неужели она меня подозревает? Да с чего бы мне воровать чужие кольца, тем более у Павловны! Я что, похожа на самоубийцу? Отвела взгляд от Вари и уставилась в окно, мечтая о том, когда же наконец закончится этот урок.

Вдруг Варя, словно гром среди ясного неба, гордо заявила, встав с места:

— Я знаю, кто это!

Вот это уже интересно. Я снова посмотрела на нее, но теперь уже с любопытством. Марсель схватил ее за руку и начал мотать головой, пытаясь остановить. Что-то здесь явно не так. Что она задумала? И почему Марсель так нервничает?

— Не думала, что так быстро получится узнать, ну и кто же это, Варечка? — ласково спросила Павловна.

Похоже, Варя ей нравится больше, чем я. Еще одна любимица. Фе. Потеряв интерес, я снова отвернулась к окну и стала смотреть на летящих птиц.

— Это Афилиса! — заявила Варя, и от этих слов у меня предательски задрожали руки. Только не это. Пожалуйста! Нет! Нет! Нет! Почему опять я? Зачем? Я метала взгляды то на Веру Павловну, то на Варю, но на Марселя не хватало смелости посмотреть. Страшно было осознавать, что он мог это подстроить.

— Интересно, интересно, — зловеще протянула Вера Павловна, не сводя с меня глаз. Все тело словно пронзила боль, а руки тряслись все сильнее. "Афилиса, соберись, ну же! Сейчас они точно подумают, что это ты! Соберись! Соберись! Соберись! " – отчаянно твердила я себе.

Я чувствовала, как кровь отливает от лица. В голове гудело, словно рой разъяренных пчел. Что бы я ни сделала, как бы ни старалась, всегда оказывалась в центре внимания, и всегда – в самом невыгодном свете. Почему именно я? Неужели на мне написано «козел отпущения»?

Вера Павловна продолжала сверлить меня взглядом, и я чувствовала, как ее подозрения сгущаются вокруг меня, словно липкая паутина. Я попыталась выпрямиться, сделать вид, что мне все равно, но предательская дрожь в руках выдавала меня с головой. Нужно было что-то сказать, что-то сделать, чтобы отвести от себя подозрения, но слова застревали в горле, а в голове царил хаос.

Я украдкой взглянула на Варю. В ее глазах читалось торжество, смешанное с любопытством. Она наслаждалась моим замешательством, смаковала момент. Неужели она действительно думает, что я способна на такое? Или опять её проделки? Неужели она опять решила меня подставить?

В голове пульсировал один вопрос: почему Марсель молчит? Почему не заступается? Он же прекрасно знает, что я никогда бы не совершил ничего подобного. Неужели он действительно причастен ко всему этому? Эта мысль пронзила меня, словно ледяной кинжал, оставив после себя лишь холод и онемение.

Если это правда, если он действительно стоит за всем этим... я просто не знаю, что мне делать. Предательства Марселя раз за разом убивали во мне любовь к нему, но всегда оставалась какая-то искра тепла, какая-то надежда. А сейчас... если окажется, что он действительно способен на такое, я даже не представляю, что останется от меня.

Я подняла голову и посмотрела прямо в глаза Вари. В ее взгляде не было ни капли сочувствия, только холодное, расчетливое любопытство.

— Это не я! Мне незачем воровать ваше кольцо!

— Ну естественно, Афилиса, ты не при чем, — с сарказмом процедила Павловна.

— Она спрятала его в сумку, — влезла Варя, указывая пальцем на Афилису.

— Это неправда!

— Показывай, — приказала Павловна, прожигая Афилису взглядом.

Павловна быстро приближалась ко мне, тяжело ступая. В следующее мгновение она уже стояла рядом.

— Не вынуждай меня вызывать полицию, Афилиса. Если там ничего нет, Варя извинится за то, что ошиблась.

Сердце бешено колотилось в груди, и от страха я зажмурилась. Я догадываюсь, что лежит в этой проклятой сумке.   И догадываюсь, как оно там оказалось, и кто это подстроил. Я неуверенно, словно касаясь раскаленного железа, взяла сумку и начала вытряхивать содержимое. Сначала показалось, что ничего нет, но вот оно – это проклятое кольцо. Когда Варя успела его подсунуть? Зачем? Я же не трогала их, не мешала, не влезала в их отношения! Дрожащей рукой я достала кольцо и протянула Вере Павловне.

— Живо встала и пошла за мной! — зарычала учительница, ее лицо исказилось от гнева. — Остальные – марш по комнатам!

— Но это не я! Меня подставили, честно! — Голос дрожал, слезы снова рвались наружу, обжигая щеки.

— Замолчи! — закричала Вера Павловна, и я вздрогнула от ее ярости.

Ноги словно налились ватой, когда я попыталась подняться из-за парты. Не успела я и шагу ступить, как Павловна, словно коршун, схватила меня за руку и потащила прочь из класса. Я покорно следовала за ней, чувствуя себя приговоренной. Каждый мой шаг отдавался болезненным эхом в тишине коридора. В голове билась лишь одна мысль: Варя. Почему она так поступила?

— Это не я! Пожалуйста, поверьте! — я захлебывалась слезами, пытаясь оправдаться перед Верой Павловной.

— Замолчи, воровка! — пронзительно крикнула она в ответ.

— Вера Павловна, подождите! — услышала я голос Марса, догонявшего нас.

— Марсель, вернись в комнату! — отрезала Вера Павловна.

— Афилиса ни при чем, это я подбросил...

— Не защищай эту воровку! Она должна понести наказание. Иди в комнату!

— Но это правда я сделал! Я не пытаюсь ее выгородить!

Вера Павловна, казалось, не слышала его. Она продолжала тащить меня, словно тряпичную куклу, по коридору. Ее хватка была железной, пальцы впивались в мою руку, причиняя острую боль. Я чувствовала, как слезы градом катятся по щекам, смешиваясь с соленым привкусом страха.

Куда она меня ведет? Что она со мной сделает? Эти вопросы роились в голове, не давая сосредоточиться. Я пыталась вырваться, но тщетно. Сила Веры Павловны казалась нечеловеческой.

Марс не сдавался. Я слышала, как он бежит за нами, крича и умоляя Веру Павловну остановиться. Его голос звучал отчаянно, но она оставалась глуха к его мольбам.

Наконец, Вера Павловна остановилась перед дверью подсобки. Это было темное, сырое помещение, где хранились швабры, ведра и прочий хозяйственный инвентарь. Сердце бешено заколотилось в груди. Неужели она собирается запереть меня здесь?

Она резко толкнула меня внутрь, и я, потеряв равновесие, упала на грязный пол. Дверь с грохотом захлопнулась, и я услышала, как поворачивается ключ в замке. Я осталась одна в темноте, окруженная запахом хлорки и сырости. Слезы душили меня, я не могла перестать плакать. Почему? За что? Я ничего не делала. В голове снова всплыло имя Вари. Неужели она действительно могла так поступить? Зачем ей это?

Вдруг я услышала тихий стук в дверь.

— Афилиса? Ты там? — прошептал голос Марса.

Я подскочила и бросилась к двери.

— Марс! Это ты? Помоги мне, пожалуйста! — я умоляла его сквозь слезы.

— Я знаю, что ты не виновата. Я вытащу тебя отсюда. Держись! — ответил он.

Я прижалась к двери, всем телом ощущая холод дерева. Сквозь тонкую щель пробивался слабый луч света, но он лишь подчеркивал кромешную тьму, царившую внутри. С замиранием сердца я слушала, как он возится с замком. Каждый шорох отдавался гулким эхом в моей голове. На какое-то время все звуки затихли. Даже дыхание, казалось, замерло в ожидании. Я сидела, скорчившись на полу, и ждала. Ждала помощи, ждала избавления от этого кошмара. Минуты тянулись бесконечно долго, превращаясь в часы. Но ничего не происходило. Только тишина, давящая, гнетущая, словно могильная плита. Вдруг, спустя пять или десять минут, которые показались вечностью, замок щелкнул. Дверь со скрипом отворилась, и в проеме появилась Вера Павловна, ведущая за собой Марселя. Она что-то говорила ему тихим, грубым голосом. А потом, с громким грохотом, захлопнула дверь, отрезав нас от внешнего мира. Надежда, едва успевшая расцвести, увяла, оставив после себя лишь горький привкус разочарования и страха.

— Афилиса! — в голосе Марса слышалось неподдельное беспокойство. Он бросился ко мне, рухнул на колени и заключил в такие крепкие объятия, что в груди перехватило дыхание. — Все в порядке?

— Конечно, все хорошо. Я же каждый день здесь бываю, сижу в темноте до следующего дня, —ответила я сквозь подступающие слезы. Но внутри разливалось тепло, и на лице невольно появилась улыбка.

— Глупышка, — пробормотал он.

— А ты не знал? Это мое любимое место. Я тут с мышами сижу, беседую.

— Сейчас еще скажешь, в прятки играете.

— А как же без этого! — не знаю, что это за странный разговор, но мы оба будто старались не думать о том, что произошло за последний месяц.

Мы оставались так несколько минут, в полной темноте, но в объятиях друг друга.

Тишина давила на уши, но в объятиях Марса она казалась не такой пугающей. Даже уютной, если честно. Странно, как присутствие одного человека может изменить восприятие целого мира. Темнота, которая еще минуту назад казалась враждебной, теперь казалась просто фоном для нашего маленького, хрупкого мира.

Я почувствовала, как Марс немного отстранился, но не выпустил меня из объятий. Его руки по-прежнему крепко держали меня за плечи. Я подняла голову, пытаясь разглядеть его лицо в темноте, но видела лишь смутный силуэт.

— Зачем ты здесь? — слова сорвались с моих губ, словно хрупкий лед, разбивая звенящую пустоту. Страх сковал горло, заставляя голос предательски дрожать.

— Это я виноват, — произнес он, и эти слова, словно удар грома, обрушились на меня.

— В чем? — выдохнула я, боясь услышать подтверждение худших опасений, что именно он был причиной всего этого кошмара.

— Афилиса, прежде чем ты навсегда возненавидишь меня, знай, ты самая лучшая девочка, которую я когда-либо встречал. Я презираю себя за то, что не верил тебе, за боль, которую причинил, за свой эгоизм. "

— Марсель, не... —  попыталась я остановить его, но он не дал мне договорить.

— Постой, выслушай. Я ошибся. Страшно ошибся в человеке. Я не прошу прощения, знаю, что ты не сможешь простить, да и не заслуживаю я этого. Я не понимаю, почему так поступил, не понимаю! Не понимаю! Мне правда очень жаль. Я не хотел тебя обидеть, честно, не хотел. —

Его слова, словно осколки разбитого зеркала, ранили острее, чем я могла представить. Только не говори мне этого, прошу, я не хочу тебя ненавидеть, не хочу, Марсель. Ненависть, которую я так боялась почувствовать, смешивалась с горькой обидой и чем-то еще, чем-то, что я отчаянно пыталась подавить. Надеждой? Нет, это невозможно. Он стоял передо мной, сломленный, раскаявшийся. Марс, которого я знала, всегда был уверенным, дерзким, непробиваемым. А сейчас сейчас он казался потерянным мальчиком, заблудившимся в лабиринте собственных ошибок. Его признание, вместо того, чтобы принести облегчение, лишь усилило смятение в моей душе. Почему сейчас? Почему именно сейчас, когда все рухнуло, когда я почти смирилась с тем, что он – часть прошлого, он вдруг решил признаться?

Я смотрела на него, пытаясь разглядеть в его глазах хоть что-то, кроме вины. И видела боль. Настоящую, неподдельную боль. Но достаточно ли этого? Достаточно ли его раскаяния, чтобы залечить раны, которые он собирается нанести?

Воспоминания нахлынули внезапно, словно стена выросла прямо перед глазами. Первый день, когда я увидела его на зарядке, такой гордый и смешной. А потом началось проделки, одна за другой. Жаба, черви, носки, гвозди в ботинках Господи, сколько же всего было!

И сейчас, вспоминая это, душа разрывается от боли. Хочется задохнуться в этой тоске. Но сквозь слезы пробивается другое Воспоминание о том, как мы помирились после очередной ссоры. Как из врагов мы стали лучшими друзьями. И как он, с серьезным видом пообещал, что мы обязательно сыграем свадьбу. Смешно, конечно, да. Мы всё ещё дети. Но разве у детей не бывает чувств?

Я люблю этого дуболома. И эта любовь, такая наивная и чистая, сейчас жжет меня изнутри.

Всё было хорошо но потом потом все изменилось. Подозрения, недоверие, ложь. Все это отравило наши отношения, превратив их в ядовитый сад, где вместо цветов росли лишь колючки. И теперь он стоит передо мной, признается в своей ошибке. Но что мне делать с этим признанием? Как мне жить дальше, зная, что он причинил мне столько боли, но при этом утверждает, что никогда не хотел этого? Я молчала, не в силах произнести ни слова. В горле стоял ком, мешая дышать. Я чувствовала, как слезы подступают к глазам, но отчаянно пыталась сдержать их. Я должна была решить, что делать дальше. Простить? Забыть? Или навсегда вычеркнуть его из своей жизни? Но как принять решение, когда сердце разрывается на части, а разум отказывается здраво мыслить? Марсель, я ненавижу тебя так же сильно, как и люблю. Но люблю гораздо сильнее.

Следующая часть
Предыдущая часть
Первая часть