Когда я впервые увидел Юлю, весь мир в моей голове исчез. Осталась только она — с точёной фигурой, длинными светлыми волосами и удивительно холодными, красивыми глазами. Даже сейчас, вспоминая этот момент, я готов согласиться, что тогда поступил абсолютно по-мужски: напрочь отключил голову и стал подчиняться примитивным инстинктам.
Познакомились мы банально: вечеринка общих друзей, тихая музыка, полумрак. Юля сидела с бокалом вина, слегка скучающе осматривая публику. Я подошёл уверенно, почти на автопилоте, точно зная, что сейчас скажу что-то умное, смешное и обязательно её впечатлю. Но стоило ей поднять глаза, как моя уверенность растаяла, и вместо оригинальной фразы вылетело жалкое:
— А тебе не скучно?
Она чуть приподняла бровь, улыбнулась и ответила снисходительно:
— Теперь уже нет.
В тот вечер я окончательно утонул в её глазах, забыв про спасательный жилет здравого смысла.
Первые месяцы всё было прекрасно. Юля всегда выглядела идеально: даже дома она ходила так, будто каждую минуту ждала фотографа глянцевого журнала. И меня это не смущало, даже наоборот. Было приятно ловить завистливые взгляды друзей, когда я входил с ней в ресторан или клуб. Юля стала моей визитной карточкой, знаком того, что у меня в жизни всё получилось.
Но постепенно я начал замечать, что красивая обёртка, увы, не всегда гарантирует интересную начинку. Юля не была плохим человеком, она была… никакой. Под её безупречной внешностью скрывался набор банальных фраз, раздражающих капризов и потребительских претензий.
Например, один раз мы заехали поужинать в обычную пиццерию. Для меня это не было чем-то особенным, а она, сжав губы, вздохнула:
— Здесь так дешево выглядит… Ты уверен, что хочешь сюда?
Я кивнул, и вечер прошёл под её тихое недовольное ворчание. В тот момент в голове впервые мелькнула тревожная мысль: а что, собственно, я здесь делаю?
Эти моменты повторялись всё чаще. Я старался не замечать её раздражение мелочами, закрывал глаза на постоянные упрёки: «Ты не так держишь бокал», «Это фото ужасное, перефоткай меня ещё раз», «Почему ты не догадался, что я хочу цветы?»
Я терпел. Я убеждал себя, что красивые женщины капризны по умолчанию. Но с каждым месяцем становилось труднее видеть в Юле что-то, кроме её внешности.
Однажды, в день её рождения, после подаренных ей дорогих духов, она сказала с презрением:
— Ты неужели не мог выбрать аромат получше? Этот пахнет дешёвкой.
Тогда я понял, что между нами нет абсолютно ничего, кроме иллюзий. Я не смог больше улыбаться и делать вид, что всё нормально.
— Юль, я думаю, нам лучше расстаться, — сказал я максимально спокойно и уверенно.
Она замерла на секунду, а потом нервно рассмеялась:
— Ты серьёзно? Ты… меня бросаешь? Ты вообще представляешь, кого ты теряешь?
— Представляю, — ответил я, — поэтому и ухожу.
Она зло сузила глаза и бросила напоследок:
— Ты ещё очень сильно пожалеешь!
Тогда её слова прозвучали как нелепая угроза, но кто мог знать, что судьба сыграет со мной ещё одну, не менее злую шутку.
Через пару месяцев после нашего расставания мой друг Антон сказал, что встретил «невероятную девушку». Он был влюблён, как подросток, глаза светились, речь путалась. Когда он сказал её имя, у меня ёкнуло внутри.
— Юля… Ты серьёзно? — я с трудом сдержал смешок.
— Да, она самая! — улыбнулся Антон. — И она классная. Странно, что у вас не получилось.
Я пожал плечами и предпочёл не комментировать. В глубине души что-то неприятно дёрнулось, но я отмахнулся: не моё дело. Если ему нравится — пожалуйста, почему бы и нет.
Но дальше началось странное. Через какое-то время Юля стала часто появляться рядом с Антоном на общих тусовках, и всякий раз она вела себя демонстративно счастливо, подчёркнуто не замечая меня. Мне было неловко и немного противно, но я терпел. Антон мой друг, а друзья иногда выбирают девушек не совсем подходящих.
Однажды вечером Юля написала сообщение, которое прозвучало как выстрел в воздух:
«Мы с Антоном собираемся пожениться. Думаю, тебе стоит это знать от меня».
Я тупо смотрел в экран, пытаясь осмыслить абсурдность происходящего. Почему она решила сообщить именно мне?
«Поздравляю. Рад за вас обоих», — отправил я нейтральный ответ.
«Может, встретимся? Нам нужно поговорить».
Встречаться совсем не хотелось, но любопытство оказалось сильнее. Я согласился.
Юля ждала меня в том самом кафе, где мы впервые вместе пили кофе. Символично и театрально, прямо в её духе. Она была одета в эффектное платье, выглядя так, словно собиралась на съёмку. Я сел напротив, чувствуя себя зрителем дешёвого спектакля.
— Ну, что хотела сказать? — начал я спокойно.
Она несколько секунд изучала меня, потом улыбнулась той самой своей улыбкой, в которой всегда читалось превосходство.
— У тебя есть последний шанс, — произнесла она негромко, но с нажимом.
— Шанс на что? — я даже не сразу понял, что она имеет в виду.
— На нас. На то, чтобы я была с тобой, а не с Антоном.
Я чуть не подавился кофе от удивления:
— Ты серьёзно сейчас?
Она приподняла подбородок и чуть усмехнулась:
— Я не шучу. Если сейчас скажешь, что хочешь снова быть вместе, свадьбы не будет.
Её самоуверенность и абсурдность ситуации заставили меня вдруг ясно увидеть всё происходящее со стороны. В этот момент мне стало до боли очевидно, что никакой любви у неё ко мне не было и нет. Это была её личная игра в собственную значимость, в которой мне отводилась роль жертвы.
— Нет, Юль, спасибо, — ответил я спокойно, но твёрдо. — Я пас.
Она посмотрела на меня с нескрываемым изумлением, явно не ожидая такого ответа:
— Ты… не хочешь меня вернуть?
— Нет, не хочу. Ты сделала свой выбор, и я его уважаю. Удачи вам с Антоном.
Она резко встала, схватила сумочку и процедила сквозь зубы:
— Ты пожалеешь об этом ещё сильнее!
Я улыбнулся, но не ответил. А когда за ней захлопнулась дверь, я ощутил странное чувство облегчения, будто избавился от тяжёлого груза, который даже не осознавал, что носил.
На свадьбу я всё-таки пришёл. Антон, нервно улыбаясь, пожал мне руку и тихо спросил:
— Слушай, всё нормально между нами?
— Абсолютно, дружище, — ответил я честно.
Церемония прошла гладко, Юля была безупречна, как всегда. Но глядя на неё, я впервые понял, что не чувствую абсолютно ничего. Ни сожаления, ни ревности, ни грусти.
Когда мы остались с Антоном один на один в конце вечера, он не удержался и спросил тихо:
— Почему вы всё-таки расстались?
Я посмотрел на него, улыбнулся и честно сказал:
— Потому что я устал жить ради её сторис и фотографий. Я хотел жить для себя, а не для её подписчиков.
Он молча кивнул и пожал мне руку.
Я не знал, осознавал ли он в тот момент, что теперь эта роль перешла к нему. Но я точно знал, что сам избежал чего-то, что могло разрушить меня.
В тот вечер я уходил с праздника с лёгким сердцем. У меня не было девушки, не было жены, не было семейного статуса в соцсетях. Зато я был свободен.
И это, пожалуй, был лучший последний шанс, который я когда-либо упускал.