— Мам, ты чего ревёшь? — Катя замерла на пороге, сжимая портфель с потрёпанным котёнком Гарфилдом. — Опять сериал про несчастную любовь смотришь?
Мать подняла опухшее лицо, и девочка вдруг поняла: это не «просто мигрень», как вчера. И не «аллергия на тополиный пух», как позавчера. Макияж размазался живописными потёками, превращая лицо в абстрактную картину а-ля «Печаль пенсионерки».
— Папа ушёл, — выдохнула женщина, сжимая в кулаке смятый салфеточный комок. — К... к той... с лошадиной фамилией!
Катя села рядом, осторожно, будто подушка была набита гвоздями. «Лошадиная фамилия» — это, видимо, про Людмилу Кобылину, папину коллегу. Ту самую, что на корпоративе танцевала ламбаду, уронив бокал на мамино платье. «Случайно», конечно. И которая на дне рождения отца всё время хихикала, показывая зубы размером с клавиши рояля.
— Мам, а может, это хорошо? — осторожно предположила Катя. — Помнишь, как он орал на тебя за пересоленный борщ? А потом требовал погладить рубашки в два часа ночи?
— Семнадцать лет! — всхлипнула мать. — Семнадцать лет я ему отдала! А он... он даже кактус с собой забрал! Тот, что ты мне на восьмое марта подарила!
Катя вспомнила колючий комочек в горшке с надписью «Моей самой лучшей маме». Да, потеря кактуса — это уже серьёзно.
***
Следующая неделя прошла в режиме «переговоров о капитуляции». Отец звонил каждый день, объясняя, что это «просто кризис среднего возраста» и что «Люся его понимает».
— Понимает, — фыркала мать, жуя успокоительное вместо завтрака. — Она его кошелёк понимает! И машину! И дачу в Подмосковье!
Катя слушала эти разговоры, делая домашнее задание. Алгебра казалась простой по сравнению с семейными уравнениями, где папа равнялся нулю, а мама стремилась к бесконечности слёз.
— Слушай, — сказала она, захлопнув учебник, — а давай мы его вещи во дворе разложим? Объявление повесим: «Продаётся имущество неверного мужа. Дёшево!»
Мать даже улыбнулась сквозь слёзы. — Катюш, ты у меня умная. Но соседи осудят.
— Зато весело будет!
***
Переезд в однокомнатную «хрущёвку» отец обставил как благотворительную акцию:
— Берите холодильник, он же вам нужнее! — великодушно говорил он по телефону, пока Людмила на фоне кричала: — Витя, не дури! Это же «Бош»!
— А стиральную машину тоже оставим? — ехидно поинтересовалась Катя, наблюдая, как отец судорожно прикрывает трубку.
— Да-да, конечно! — горячо закивал он. — Вы же... женщины! Вам стирать надо!
Мать, стиснув зубы, выбрала старенький «ЗИЛ». — Чтоб он им подавился, — прошипела она, вытирая пыль с морозилки. — И чтоб у той... копыта отросли!
Катя помогала упаковывать их жалкий скарб, удивляясь, как мало вещей накопилось за семнадцать лет. Пара кастрюль, старый телевизор с выгоревшим экраном, комод бабушки и коробка с детскими фотографиями — вот и всё богатство.
— Знаешь, мам, — сказала она, заматывая фоторамки в газету, — а ведь мы как в квесте! Прошли первый уровень «Развод», теперь второй — «Переезд». Интересно, что дальше?
— Дальше уровень «Выживание», — мрачно ответила мать, запихивая в сумку последние кружки.
Новая школа встретила Катю граффити «Тута был Вася» и сплетнями. — Слыхала, её папанька сбежал? — шептались за спиной. — Да у него новая тёлка — блондинка в «Мерсе»!
— В «Мерсе», — усмехнулась Катя, рисуя в тетради лошадь с женским лицом. — Интересно, она в конюшне спит или в салоне?
Одноклассники оказались предсказуемыми: девочки сочувственно вздыхали и рассказывали про своих «тоже разведённых» родителей, мальчики делали вид, что ничего не происходит. Только Ленка Сомова, дочка местного алкоголика, подошла прямо:
— Слушай, не парься. Мой батя тоже свалил, когда мне двенадцать было. Зато теперь никто не орёт и не воняет перегаром. Красота!
Катя подумала и согласилась. Действительно, дома стало тише. Правда, и грустнее тоже.
***
Мать устроилась продавцом в магазин одежды, принося домой истории про капризных покупательниц и смешные семьи. По вечерам они сидели на кухне, пили чай с печеньем и обсуждали прошедший день.
— Сегодня приходила дамочка, — рассказывала мать, — требует платье «как у принцессы Дианы», но за тысячу рублей. Я ей говорю: «Женщина, принцесса Диана и за миллион не воскреснет!»
Катя хохотала, понимая, что маме становится легче. Она больше не плакала по ночам и даже начала краситься по утрам.
— Знаешь, мам, ты похорошела, — сказала Катя однажды, наблюдая, как мать примеряет новую помаду.
— Да ну тебя! — засмеялась та. — Это я от радости, что твоего отца рядом нет!
Они обе рассмеялись, и Катя поняла: третий уровень квеста — «Приспособление» — они тоже прошли.
***
Через пять лет, надев на встречу с отцом платье «как у приличных людей», Катя еле узнала его в лысеющем мужчине с дорогими часами и дешёвой улыбкой.
— Катюш, это Люся! — отец потянул её к женщине, от которой пахло дорогим парфюмом и дешёвым пафосом.
— Мила познакомилась! — Катя улыбнулась, разглядывая квартиру с позолотой «под бомжатский гламур». — Пап, а ты не боишься, что люстра рухнет? Она ж тянет на уголовное дело!
Людмила закусила губу, будто вспомнив, что забыла выключить утюг. — Мы тут ремонт делали! — защебетала она. — Твой папочка так старался!
— Да уж, — Катя кивнула на слона из янтаря в углу. — Вижу, старался не покладая кредиток.
Отец нервно кашлянул и стал показывать квартиру, как экскурсовод в музее безвкусицы. — Вот спальня! А это кухня! — Он водил руками, будто дирижировал оркестром посуды.
— Класс, — одобрила Катя, рассматривая обои с павлинами. — А что, обычные птички закончились в магазине?
— Это дизайнерские! — обиженно пискнула Людмила. — Мне стилист советовал!
— Стилист, видимо, ваш личный враг, — заметила Катя, изучая хрустальную вазу с искусственными розами.
Ужин прошёл в натянутой атмосфере. Отец пытался расспрашивать про учёбу, Людмила — про «молодых людей», а Катя честно отвечала, мысленно подсчитывая стоимость безделушек вокруг.
***
— Как дела у мамы? — спросил отец, когда Людмила отлучилась попудрить нос (или что там она пудрила).
— Отлично, — бодро ответила Катя. — Вышла замуж за миллионера. Живёт в особняке, ездит на «Майбахе».
Отец поперхнулся вином. — Что?!
— Шучу, — рассмеялась Катя. — Она работает, живёт скромно, но счастлива. Как ни странно.
— Я... я иногда думаю о ней, — признался отец, глядя в тарелку.
— Не напрягайся, пап. Мысли — это тяжело.
***
Свадьба с Сергеем должна была стать финальным аккордом. — Приедем к отцу, объявим, — решила Катя. — Пусть знает, что у меня всё хорошо. Без его «Боша» и янтарных слонов.
Сергей, парень простой и добрый, работал программистом и обожал Катину мать. — Она меня борщом кормит, — объяснял он друзьям. — Настоящим! Не из пакетика!
— Слушай, — сказал он по дороге к отцу, — а может, не надо? Ну его, этого родителя-кукушку.
— Надо, — твёрдо ответила Катя. — Пусть видит, что мы живём хорошо. И без его помощи.
Но дверь открыла заплаканная Людмила:
— Катенька, он... он семь месяцев назад... — всхлипнула она, утирая нос кружевным платочком. — Не успели сообщить!
— Семь месяцев? — Катя оглядела квартиру, где уже висели чужие фото. — Странно, мама вчера видела его в супермаркете... с кошельком!
Людмила побледнела, будто её облили известкой. — Это... его двойник! — выпалила она. — Они теперь везде, эти клоны!
— Понятно, — кивнула Катя. — А двойник тоже лысый? И тоже носит часы «Ролекс» из подземного перехода?
— Катя, — тихо сказал Сергей, — пойдём отсюда.
Но Катя не могла остановиться.
— А скажите, тётя Люся, а как папа умер? От разрыва кошелька? Или от передозировки жадности?
Людмила зарыдала громко и профессионально, как актриса театра драмы.
— Он был хороший! — вопила она. — Добрый! Щедрый!
— Щедрый, — согласилась Катя. — Особенно на чужие деньги.
***
Уходя, Катя обернулась и увидела в окне знакомый силуэт. Отец быстро отдёрнул штору, но было поздно.
— Серёж, — сказала она, — а ведь папа жив.
— Да я понял, — вздохнул жених. — Вопрос: что будем делать?
— Ничего, — неожиданно ответила Катя. — Пусть себе живёт со своей кобылой. Мне всё равно.
И это была правда. Ей действительно стало всё равно.
***
Нотариус, пахнущий мятой и цинизмом, словно старый актёр провинциального театра, торжественно разложил документы на потёртом столе. Его кабинет напоминал музей советского быта: массивная мебель цвета «орех», портрет президента в золочёной раме и вечно тикающие часы-ходики.
— Смерть зарегистрирована задним числом, — произнёс он, поправляя очки. — Квартира продана через неделю после... кхм... печального события. Вам, Екатерина Викторовна, полагалась доля согласно завещанию...
Катя сидела на жёстком стуле, разглядывая потрескавшуюся штукатурку на стене. Рядом нервно ёрзал Сергей, её муж уже три месяца, но всё ещё не привыкший к семейным драмам такого масштаба.
— Сколько? — спросил Сергей, сжимая её руку и чувствуя, как напряглись её пальцы.
Нотариус театрально вздохнул, словно сообщал о национальной трагедии:
— Примерно стоимость того холодильника, который стоял на кухне, — усмехнулся он, явно получая удовольствие от происходящего.
Катя рассмеялась — сначала тихо, потом всё громче, пока Сергей не забеспокоился. Она вспомнила, как пятнадцать лет назад мать, кряхтя и ругаясь, тащила огромный «ЗИЛ» по узкой лестнице их коммуналки. Тогда ещё маленькая Катя помогала, подпирая холодильник снизу своими тощими ручонками.
— Вот вырастешь — купишь мне целый холодильный завод! — бормотала мать, вытирая пот со лба. — Будешь большой начальницей, а я буду жить как царица!
А через год мать ушла к Виктору — толстому дядьке с золотыми зубами и обещаниями «красивой жизни».
— Оставьте себе эти копейки, — махнула рукой Катя, вставая. — Передайте Людмиле Викторовне, пусть купит себе конюшню. Или хотя бы вентилятор побольше, чтобы эффективнее гнать пену с губ.
Нотариус хмыкнул, делая пометки в документах:
— Как скажете. Кстати, ваша... хм... мачеха просила передать, что очень сожалеет о случившемся недоразумении.
— Недоразумении? — Сергей аж подскочил. — Они подделали документы, продали квартиру, которая наполовину принадлежала Кате!
— Юридически всё чисто, — развёл руками нотариус. — Мы лишь исполнители воли покойного.
***
Спустя два месяца на их маленькой, но уютной свадьбе в кафе «У Петровича» собралось человек двадцать самых близких. Сергей натянул единственный костюм, Катя нашла в комиссионке платье почти белого цвета, и оба чувствовали себя счастливее королевской четы.
Внезапно дверь распахнулась, и вошла Людмила в платье цвета фуксии, которое она гордо называла «как у принцессы Дианы» (хотя больше походило на версию из секонда). За ней плёлся новый спутник жизни — лысоватый мужчина в мятом пиджаке.
— Катенька, доченька! — завопила Людмила, размахивая бутылкой шампанского. — Как же я могла пропустить такое событие! Мы же семья!
Гости замерли. Сергей инстинктивно шагнул вперёд, но Катя остановила его жестом.
— Проходите, — спокойно сказала она. — Места хватит всем.
Людмила принялась разливать принесённое шампанское, громко рассказывая всем, какая она заботливая мачеха и как переживала из-за «досадного недоразумения с наследством».
— А квартирку-то мы уже продали! — сообщила она, подмигивая. — Купили домик в деревне, будем натуральным хозяйством заниматься!
Катя вдруг засмеялась — искренне и легко:
— Представляешь, Серёж, а ведь если бы не эта афера, я бы никогда не поняла: счастье — это совсем не квадратные метры, не наследство и не банковские счета...
— ...а возможность наконец выкинуть чужой хлам из своей жизни? — подхватил он, целуя её в макушку и любуясь тем, как светятся её глаза.
— И научиться отличать родных людей от родственников, — добавила Катя, обнимая свекровь, которая весь вечер суетилась на кухне, готовя салаты.
За окном лил проливной дождь, превращая город в размытую акварель. Где-то там была Людмила с её новым спутником и пачкой сомнительных документов. Где-то там был дом, где Катя провела детство, мечтая о материнской любви. Но всё это казалось таким далёким и неважным.
— А знаете что? — объявила Катя, поднимая бокал. — Я благодарна судьбе за этот урок. Иногда нужно потерять что-то материальное, чтобы найти что-то настоящее.
Людмила поперхнулась шампанским.
Мораль: Если жизнь даёт вам лимон — не торопитесь делать лимонад. Сначала внимательно рассмотрите, кто именно его кинул, с какими словами и зачем. А потом уже решайте: может, стоит швырнуть этот лимон обратно со словами: «Нате, дорогие, вам явно полезнее — у вас авитаминоз совести!»
P.S. Людмила через год действительно продала злополучную квартиру — деревенская жизнь оказалась не такой романтичной, как в глянцевых журналах. Новый владелец, делая ремонт, нашёл в стене тайник с фотографиями: покойный Виктор в обнимку с разными дамами, включая рыжую секретаршу, брюнетку из соседнего подъезда и даже продавщицу из мясного отдела. Судя по датам на фотографиях, он умудрялся «активно жить» даже после официальной смерти. Вот что значит — настоящий трудоголик! Видимо, и на том свете не может остановиться.
P.P.S. Катя с Сергеем купили маленькую двушку в новостройке. Холодильник выбирали вместе — небольшой, но современный. И никого по лестницам таскать не пришлось: есть же лифт. Прогресс, однако.
Автор: Елена Стриж ©
Нравится рассказ? Тогда поддержите его. Автору будет приятно видеть ваши репосты, рекомендации друзьям, комментарии и лайки... )) Ну и конечно, не забудьте подписаться на канал!