Наталья аккуратно достала из духовки форму с яблочным штруделем и поставила её на решётку остывать. В квартире пахло корицей и выпечкой — запах, который всегда делал дом уютнее. Она любила готовить по выходным, особенно что-то тёплое и душевное. Суббота шла по привычному сценарию: уборка, готовка, покупки.
Олег вернулся ближе к обеду. Ключ повернулся в замке, и Наталья вытерла руки о полотенце, ожидая, как обычно, его голос: "Я дома". Но в этот раз он зашёл молча. Только поставил сумку и тяжело выдохнул.
— Всё нормально? — спросила она, подходя ближе.
Олег снял куртку, не глядя на жену.
— Мама звонила. Опять. У неё там батареи плохо греют, управляющая компания ничего не делает... Да и в целом, ей, похоже, одной уже сложно.
— Это всё та же история, — Наталья старалась говорить мягко. — Она каждый ноябрь говорит, что замерзает, но когда предлагаешь помощь — отказывается.
Олег кивнул, подошёл к столу и, не спрашивая, отрезал себе кусочек штруделя.
— Только в этот раз она не отказалась. Сказала: "Может, я к вам переберусь на зиму?".
Наталья застыла.
— В смысле?
— В прямом. Хочет к нам. Ну, пожить немного. До весны хотя бы. Ты же понимаешь: пожилой человек, одна, дом холодный...
— Вообще-то я хотела предложить купить обогреватель или деньги на устранение неполадок.
— А у нас разве есть лишние деньги?
Наталья присела на стул напротив. Сердце застучало чаще. Она ожидала такого разговора. Вернее, боялась, что он рано или поздно случится.
— А мы обсуждать это будем? Или она уже собирает чемодан?
— Ну не так же... — Олег поднял взгляд. — Я просто спросил, как ты к этому отнесёшься.
Она молчала. В голове прокручивались десятки воспоминаний: неловкие семейные вечера, когда Валентина Семёновна хмуро смотрела на тарелки, поставленные не так; советы по воспитанию, которых никто не просил; вечные замечания, что Наталья слишком много работает и мало внимания уделяет дому.
— А ты сам хочешь, чтобы она к нам переехала? — наконец произнесла она.
Олег почесал висок.
— Хочу, чтобы ей было тепло и спокойно. А что касается нас... Ну, ты же знаешь, она ненадолго. Потерпим.
Это слово — "потерпим" — звучало как удар. Наталья опустила глаза. Потерпим. Значит, терпеть — это теперь про неё. Про дом, который она считала своим местом силы. Про жизнь, которую они строили вдвоём.
— Надолго или ненадолго — не в этом дело, — тихо ответила она. — Мы с тобой — семья. Ты и я. И если кто-то третий появляется, даже временно, это уже не та динамика. Это другое.
— Да ну что ты, — Олег встал, подошёл, приобнял за плечи. — Мамочка поживёт чуть-чуть, отогреется, и всё.
Наталья не ответила. Не оттолкнула, но и не прижалась. Мысль о том, что Валентина Семёновна будет сидеть в их зале, давать советы по каждому блюду и включать свои любимые передачи на всю громкость, вызывала не тревогу, а усталость. Не злобу — просто безысходность.
Вечером она пыталась отвлечься. Включила сериал, достала плед, но мысли всё равно возвращались к одному: "Он уже решил".
Олег сидел рядом, щёлкал ленту новостей, бросал короткие фразы о пробках, политике, прогнозах. Казалось, он старался выглядеть обычным, не заострять, не давить, но Наталья чувствовала, как будто тень уже упала на их диван.
— А ты спросил её, когда она приедет? — вдруг вырвалось у неё.
— Нет. Но думаю, в ближайшие дни. Она уже что-то упаковывает, по голосу слышно. Радостная какая-то стала.
— Радостная, — повторила Наталья, и ком подступил к горлу. — А я почему-то — нет.
Олег положил телефон.
— Наташ, я понимаю. Правда. Но у неё же никого больше нет. Ни мужа, ни других детей. Только мы.
— А мы кто? Накладка в её планах? Удобная база?
— Ну зачем ты так...
— А как ещё, если она даже не позвонила? Не спросила? Просто поставила перед фактом: еду и всё тут.
Олег промолчал.
— Помнишь, — она убрала плед, встала, — как она приезжала прошлым летом? На две недели. И пропала твоя кошка, породистая? Потому что она забыла закрыть дверь. Помнишь, как она обвинила меня? Хотя я была на работе весь день. Помнишь, как она готовила ужин, а потом сказала, что это я пересыпала соль заранее, чтобы испортить?
— Ну это эмоции. Мама... она специфичная. Возраст...
— Возраст не даёт права рушить чужой покой, — жёстко сказала Наталья. — Ты же сам тогда сказал: «Больше — никогда».
Олег сжал губы.
— Сейчас другое. Ей тяжело. Я понимаю, ты злишься. Но это же не навсегда.
Наталья подошла к окну. Мимо шёл мужчина с букетом. Женщина рядом смеялась, закидывая ему руки на шею. У них был вечер. Свой, тихий, без звонков, чемоданов и указаний. А у неё?
— Я не хочу проходить через это снова, — выдохнула она. — Ищи другую квартиру для обоих.
Олег повернулся.
— Что?
— Ты съедешь. Если она приедет сюда.
— Чушь какая.
— Ты будешь жить с мамой. А я — отдельно в своем доме. Раз уж она занимает моё место, я не хочу мешать вашему общению.
Олег встал.
— Ты серьёзно?
— Серьёзнее некуда.
Он подошёл ближе.
— Наташ, это же бред. Мы с тобой... Мы же семья!
— Семья — это не терпеть, — отрезала она. — Я не хочу существовать в собственном доме, как в гостинице. Если ты не можешь сказать ей "нет", скажу я. Делай выбор.
Он замер. Потом выдохнул.
— Ты ставишь ультиматум?
— Нет. Я предлагаю выбор. Который ты сам избегаешь. Уходить или не уходить — решай сам. Но если она переступит порог, ты здесь не задержишься.
Олег не ответил. Просто ушёл в спальню, хлопнув дверью.
А Наталья осталась на кухне одна. В голове было кучу мыслей: Как он поступит? Как отреагирует свекровь? Что будет дальше? Семья ли они? Она не знала, будет ли это на неделю, месяц или навсегда. Но знала точно: она не даст втоптать себя в ковёр "ради очередных прихотей".
Через полчаса стало понятно чью сторону он выбрал. Наталья услышала, как за стеной скрипит пол, как шкафчики открываются и закрываются, как глухо гремит вешалка в коридоре. Он собирал вещи или просто шумел на нервах — она не знала. Но и не вставала чтоб проверить. Ни одна часть её тела не хотела бежать следом, уговаривать, сглаживать, говорить: "Ну ладно, пусть поживёт отдельно". Только было поздно и идти было некуда, он поставил чемодан в прихожей и вернулся в гостиную. Лег спать на диван.
Внутри стояла усталая, крепкая тишина. Как будто её собственная жизнь наконец-то отгородила себя от чужих ожиданий.
На следующее утро Олег вёл себя отстранённо. Завтрак приготовил молча, тарелку поставил на стол без слов. Ни про планы, ни про работу, ни про мать — ничего. Наталья тоже не начинала. А потом аккуратно спросила:
— Ты решил? — только спросила она, допивая кофе.
— У меня нет выхода, — тихо ответил он.
— Это и есть решение, — кивнула она.
Олег смотрел на неё, будто видел впервые. В его глазах не было злобы — только растерянность.
— Ты же знала, что мама — часть моей жизни.
— Конечно. Только я не знала, что ради неё можно вычеркнуть меня.
— Я поеду встречусь с подругой, а ты подумай, не принимай решений с горяча. На мой взгляд лучше помочь с ремонтом.
У Кати, подруги, было уютно и просто. Старый диван с тёплым пледом, горшки с цветами на подоконнике, книги на каждой полке. Наталья рассказала ей всё. Подружка не задавала лишних вопросов. Только спросила:
— Ты готова остаться одна? Готова к разводу?
— Пока не пойму, люблю же, — Наташа пожала плечами.
Когда Наталья вернулась домой, мужа не было.
Прошло четыре дня. Потом ещё три. Олег не звонил. Не писал. Катя говорила, что это нормально — пусть варится в собственном выборе. Но Наталья ловила себя на том, что каждое утро ждёт: может, будет весточка.
На восьмой день он позвонил. Просто:
— Привет. Ты можешь прийти в кафе?
— Что-то случилось?
— Я хочу поговорить.
Она приехала. В то самое кафе где было сделано предложение. Олег был в костюме и с цветами. Заказал её любимое пирожное.
— Ты помнишь всё. Я тебе не безразлична. Но где ты был?
— Я не хочу тебя терять. И мама не приедет, — сказал он сразу. — Когда ты поехала к подруги. Меня словно осенило. Почему бы не решить этот вопрос с отоплением раз и навсегда. Нашел деньги, поспрашивал у знакомых, нашел грамотного специалиста, короче проблема решена.
Наталья молчала.
— Я поговорил с мамой. Всё ей объяснил. Видно было, что она расстроилась, ведь уже на другое настроилась. Нашёл женщину, которая будет приносить продукты и помогать по дому. Правда придется платить из своего кармана, но спокойная жизнь этого стоит.
— Ты смог объяснить ей, на тебя это не похоже?
— Она сперва обиделась. Сказала, что я тебя боюсь. А я не боюсь. Я просто выбираю. И в этот раз — выбрал тебя.
Он замолчал. Впервые за долгое время — не оправдывался. Не скользил между "и маме помочь, и тебе угодить". Просто говорил как есть, глядя в глаза.
Наталья обняла его.
— Давай начнем с чистого листа, семья только ты и я, — сказал он.
Наталья тихо прошептала.
— Поехали домой. Я тоже соскучилась.
— Я подумаю.
В его глазах — благодарность. Не облегчение, не радость, не "ура, всё уладилось", а именно благодарность. За то, что она выслушала. За то, что не отвернулась.
И в этот момент Наталья поняла: впервые за долгое время он не прячется за чьё-то мнение. А принимает взрослые решения. Мужчина, на которого можно положиться.