Юбилей
Марина Радионовна к своему шестидесятилетию готовилась как к государственному празднику. Уж такая она была — все торжества в жизни воспринимала всерьёз, с размахом, хоть и в пределах своей трёхкомнатной хрущёвки. «Семейное гнездо с историей», — любила она говорить, хотя историю эту знала только она одна.
В этот день хрущёвка преобразилась. Марина Радионовна носилась с утра, расставляя хрусталь на праздничный стол, поправляя занавески и каждые пять минут заглядывая в зеркало — всё ли в порядке с причёской из парикмахерской. Новое сиреневое платье с золотыми пуговицами сидело как влитое, чёрный поясок подчёркивал талию. Она чувствовала себя не хуже артистки перед выходом на сцену Большого театра.
— Славик! — окликнула она сына, который сновал между кухней и залом с бутылками. — Ты водку-то поставил? А шампанское где? И скатерть опять косо лежит!
— Мам, всё будет нормально, — пыхтел Славик, поправляя скатерть в очередной раз. — Обязательно всё должно быть идеально. Это же твой день!
Гостей собралось немного, но самых близких. Сестра Валентина приехала с мужем Иваном — степенным, молчаливым мужчиной, который предпочитал больше есть, чем говорить. Троюродная племянница Тоня явилась со своим гражданским мужем Валерой — тот сразу присел поближе к бутылкам и многозначительно подмигнул Славику. Несколько коллег с работы дополнили компанию, но главными действующими лицами, конечно, были сын Славик с женой Миланой.
Милана весь вечер держалась тихо. Помогала разносить закуски, подливала чай, улыбалась вежливо, но как-то отстранённо. Марина Радионовна ещё утром накричала на неё из-за огурцов — мол, нарезала некрасиво, не по-праздничному. Теперь невестка будто витала где-то в своих мыслях.
Когда гости наелись оливье, селёдки под шубой и торта «Птичье молоко», настал звёздный час Славика. Он встал, торжественно откашлялся и приложил руку к груди:
— Дорогие мои! Сегодня особенный день — день рождения моей прекрасной мамы. Сильной, доброй, настоящей женщины с большой буквы! — Голос его дрожал от волнения и выпитого. — Благодаря её воспитанию я стал тем, кем являюсь — ответственным, целеустремлённым, успешным человеком.
Гости согласно закивали. Тоня даже всплеснула руками:
— Ой, как красиво говорит!
Славик почувствовал вкус к ораторству:
— И вот, пользуясь случаем, хочу поделиться радостью. Наша квартира, которая совсем недавно у нас с Миланой появилась... — Он сделал театральную паузу, обводя гостей слегка затуманенным взглядом. — Это моя заслуга! Я искал варианты, нашёл выгодные условия, настоял на покупке. Смог, друзья мои, смог!
Марина Радионовна аж всплеснула руками:
— Вот это мой сын! Сразу видно — настоящий хозяин, молодец!
Редкие аплодисменты поддержали её слова. Славик купался в лучах славы, чувствуя себя наравне с мамой героем дня.
А Милана до этого момента спокойно ковырялась вилкой в пирожном. Внезапно она потянулась к своей сумочке, не спеша достала синюю папку и положила на колени. Помолчала пару секунд, словно давая гостям насладиться моментом торжества, а потом неспешно заговорила:
— Ну что же, раз уж пошёл разговор про заслуги, я бы тоже хотела кое-что сказать. А то как-то неправильно получается — сидим, слушаем, хлопаем. А где же истина?
В комнате повисло напряжение. Славик улыбался натянуто, будто в горле у него застряла косточка от маслины. Марина Радионовна прищурилась — материнское сердце чуяло подвох.
Милана открыла папку и начала читать вслух, чётко выговаривая каждое слово:
— «Кредитное обязательство. Заёмщик — Леонова Милана Ивановна. Сумма — тридцать шесть тысяч долларов. Срок — десять лет. Ежемесячный платёж — триста долларов. Цель кредита — покупка квартиры».
Гости замерли. У Марины Радионовны задрожали губы. Славик побледнел так, будто его застукали за самым постыдным делом.
— А это что ещё за цирк?! — первой опомнилась свекровь. — Милочка, что ты читаешь на моём празднике? Мы тут юбилей отмечаем, а ты квитанции какие-то вытаскиваешь!
— Простите меня, Марина Радионовна, — Милана говорила спокойно, но в голосе звучала сталь. — Но слушать, как ваш сын приписывает себе мои заслуги, это выше моих сил. Меня родители воспитали честным человеком, и я просто не могла промолчать.
— Милочка, ну зачем ты так? — заломил руки Славик, нервно теребя салфетку. — Мы же семья! Какая разница, кто оформлял, кто платит? Главное — квартира у нас есть. Наша квартира!
— Разница в том, Слава, что ты выдаёшь себя за героя, — Милана посмотрела на него пристально. — Вот и скажи честно всем: хотя бы один платёж за квартиру ты сделал?
— Извини, дорогая, но я морально участвовал, поддерживал, советовал...
— Ну да, советовал. Помню я твои советы: «Мила, ты бери ипотеку, а там разберёмся». Вот теперь и разбираемся. Только разбираюсь я одна.
Марина Радионовна оживилась:
— И что ты этим хочешь сказать? Что мой Славик плохой муж? Ты зря так думаешь! У меня сын и мусор выносит, и гвозди забивает — всё умеет!
— Вот именно, мама! — подхватил Славик. — Ты ей скажи!
— Да я не спорю, — отозвалась Милана. — Пусть выносит мусор и забивает гвозди куда хочет. Но может, он ещё и за квартиру платить начнёт, раз такой инициативный?
Она встала и направилась к тёте Валентине:
— Валентина Петровна, вы ведь бухгалтер. Проверьте, может, я чего-то не понимаю? Может, в договоре заёмщиком значится Славик?
— Да ну тебя, Миланка! — замахала та руками. — Нашла чем грузить! В чужие кредиты не лезу. У самой долгов — как у Советского Союза!
Милана повернулась к мужу:
— Ну что, Славик? Раз ты у нас такой деловой, может, соберём с гостей денег по подписке, закроем мой кредит досрочно? Думаю, тебя здесь уважают — не откажут.
Славик покраснел и начал оправдываться:
— Это же просто слова были... Я хотел как лучше. Мама была рада...
— Твоя мама может и рада, — перебила его Милана. — Только твоей маме я каждый месяц сто долларов на лекарства даю. А не ты, между прочим, хоть раз купил ей витамины или крем от варикоза. Всё я да я. А я, может, тоже в салон красоты хочу! Хочу себе новые трусы купить, не говоря уж про косметику!
Марина Радионовна тяжело поднялась, опираясь на стол:
— Милана, тебе не кажется, что ты переходишь все границы?
— Границы? — Милана усмехнулась. — Я их давно перешла — где-то на шестом платеже за квартиру. Вот тогда мне всё и стало ясно. Вы с сыном мастера присваивать чужие заслуги. Но знаете что? Я больше не злюсь. Я горжусь собой! Потому что не побоялась взять кредит, оформила всё на себя. И теперь тащу этот воз одна. А вы празднуйте, хлопайте, радуйтесь.
Наступила неловкая тишина. Славик чесал затылок:
— Мила... правда неловко получилось. Прости. Я только хотел маме приятное сделать. Ты знаешь, как она любит мной гордиться...
— Да я не против, — тяжело вздохнула Милана, садясь обратно и закрывая папку. — Только будь добр — не за мой счёт.
Марина Радионовна молча наложила себе салат из крабовых палочек. Слова кончились, сказать было нечего, а жевать — это всегда пожалуйста.
Валентина шепнула мужу на ухо:
— Надо же! Какой у девки стержень! Не побоялась ни гостей, ни юбилея, ни свекрови. Прямо как моя покойная Люська была...
А Тоня, услышав это, хихикнула:
— Всё, теперь Славик точно будет хотя бы за электричество платить, а то и тут, наверное, всё Милана до Милана...
Юбилей закончился намного тише, чем начинался. Марина Радионовна больше не сияла — как-то померкла на фоне невестки. Но всё равно, когда гости стали расходиться, искренне благодарила каждого за вечер. Славик притих и больше речей не произносил.
А Милана чувствовала необыкновенную лёгкость — будто сняла с души тяжёлый камень и аккуратно завернула его в красивую упаковку с бантиком. Теперь пусть каждый несёт свой груз сам.