Елена проснулась с предвкушением. Сегодня — ровно год с того вечера, как она встретила Игоря. Тогда она пошла на курсы итальянского просто «для себя», чтобы не сойти с ума в одиночестве. После развода, восьмилетнего одиночества и дочери, уехавшей учиться в другой город, Елена чувствовала себя как забытая книга на задней полке — целая, но никому не нужная.
Но Игорь оказался совсем другим. Ни одного грубого слова, ни намёков на пошлость. Он слушал. Смеялся. Уважал её тишину. Он был не только галантным, но и... каким-то настоящим. Или так ей казалось.
Она провела ладонью по синему платью, аккуратно развешенному на спинке кресла. Новое, нарядное, с лёгким запахом магазина и свободы. На столе уже лежала коробка с подарком — ручка Parker с гравировкой: "Для того, кто вновь научил меня мечтать." Романтично, может, даже слишком. Но ведь это же праздник. Их праздник.
На кухне пахло ванилью и кофе. Елена поставила пирог в духовку и подумала, что всё это уже давно не делала — не для кого было. А теперь — снова как в двадцать. Взволнованная, с лёгким сердцем, она надела платье, сделала укладку и, глядя в зеркало, шепнула самой себе:
– Ты прекрасна. Пусть попробует сказать, что нет.
Он не позвонил в обед. Ни в два, ни в четыре. Она списала это на занятость. «Может, задерживается на работе, мужчины не всегда умеют планировать», — оправдывала она. Но тревога уже шевелилась внутри, как капля чернил в стакане воды — незаметно, но неотвратимо.
К шести она написала: «Жду тебя в "Ла Терраса", как договаривались. У нас столик на 19:00. Обязательно приходи».
Ответа не было.
Семь. Семь пятнадцать. Семь тридцать.
За стеклом ресторана — весенний вечер, внутри — бокал вина, в котором отражалась её улыбка, всё бледнее с каждой минутой. Она сидела, как забытая героиня старого фильма, в платье, которое больше не имело значения. Официант начал нервно поглядывать, клиенты за соседними столиками — с интересом и сочувствием. Елена выключила телефон. Просто выключила, чтобы не видеть этих серых, молчащих уведомлений.
В девять она вернулась домой. Платье сняла сразу у входа, бросила на кресло, будто оно было виновато. Устало опустилась в кресло и наложила себе кусок пирога. Он успел остыть.
В одиннадцать пришло сообщение:
«Прости, всё не так просто. Мне нужно с тобой поговорить. Завтра?»
Она перечитала его раз пять. Ни капли раскаяния, ни объяснений, ни даже вопроса — «ты в порядке?» Всё не так просто. Что именно? Где ты был? Почему не пришёл?
Она написала:
«Завтра в шесть. Не опаздывай».
Телефон она снова выключила. А потом достала из шкафа коробку с фотографиями. Старые снимки с дочерью, с мужем, с подругами. Почему-то захотелось напомнить себе, что она жила. Что была любима. Что умела быть счастливой. И что теперь она не позволит сделать из себя очередную игрушку.
***
Он пришёл ровно в шесть. В джинсах, с небольшим букетом ирисов и виноватой улыбкой. Елена смотрела на него через чашку чая, как на незнакомца, с которым случайно пересеклись в поезде.
– Спасибо, что пришёл. Проходи.
Игорь не спешил садиться. Он стоял неуверенно, будто забыл, зачем пришёл.
– Лен, я… Я очень виноват. Я не думал, что всё так закрутится. Я не планировал влюбиться. И уж точно не хотел тебя обманывать…
Она поставила чашку. Слишком медленно, слишком аккуратно.
– Ты женат?
Молчание. Он отвёл взгляд, и стало понятно — всё.
– Почему ты сразу не сказал?
– Я думал, что это всё… временно. Что вот-вот всё решу. Мы с женой давно чужие, всё держится только на бизнесе. Я не живу с ней как с женщиной. Я живу как с обязанностью. А с тобой – я дышал.
– А вчера ты задохнулся?
Он опустился на диван и закрыл лицо руками.
– Вчера она устроила скандал. Сказала, что знает. Что если я уйду – останусь ни с чем. Она может надавить. Там контракты, документы, долги...
– И ты остался.
– Я запутался. Я хотел бы, чтобы ты подождала. Немного.
Елена встала. Медленно подошла к окну. За стеклом прохожие шли, не подозревая, как у кого-то в этот момент рушится мир.
– Я не стану запасным вариантом. Игорь, мне не двадцать. Я слишком взрослая, чтобы верить в сказки про "ещё чуть-чуть".
– Ты думаешь, мне легко это всё говорить? Я тебя люблю, Елена. Но моя жизнь чёрно-белая. Я в ней заложник.
Она развернулась.
– Нет, ты — не заложник. Ты — трус. Ты выбрал удобство. Деньги. Привычку. Только не меня.
Он вскочил.
– Это несправедливо! Я пришёл, чтобы быть честным!
– Слишком поздно. Вчера была наша годовщина. Я весь день тебя ждала. Платье, ресторан, пирог, который я испекла. А ты... сидел рядом с женой, боялся потерять бизнес. Поздравляю. Ты всё сохранил.
Он вышел, не закрыв дверь. Она не стала звать. Не плакала. Просто села на пол в коридоре, прислонилась спиной к стене и закрыла глаза.
Через несколько дней раздался звонок. Номер незнакомый.
– Здравствуйте. Меня зовут Светлана. Я... жена Игоря. Нам нужно поговорить.
Елена села на кровать. Сердце стучало громче слов.
– Простите, но...
– Не перебивайте. Я знаю о вас. Он сказал, что уходит. Я не держу. Но вы должны знать правду. Вы — не первая.
– Что?
– За последние три года было как минимум три "вдохновения", три женщины, которым он обещал развестись. У всех — разные истории. Но финал один. Он остаётся. С бизнесом. С акциями. С лицом.
Голос Светланы был сухой, без эмоций. Как хирург перед анестезией.
– Он собирался вложить в ваш салон? Взял у вас деньги? Обещал совместный отпуск?
– Нет. Он ничего не брал.
– Тогда вам повезло больше, чем другим. Берегите себя. И не верьте, если он вдруг вернётся.
Звонок оборвался, как лезвие. Елена положила телефон, а затем засмеялась. Не горько. Просто от абсурдности. Кто она для него была? Удобный перерыв между скандалами?
В этот вечер она открыла старый ящик с бумагами. Среди кулинарных вырезок и неоплаченных квитанций лежал давно забытый блокнот с её записями — наброски рассказов, очерки, мысли. Почти дневник. Тогда, после развода, она пыталась писать. А потом — замолчала.
Но теперь ей вдруг захотелось снова взять ручку. Писать, чтобы не забывать. Чтобы не дать кому-то вычеркнуть её жизнь.
***
Через пару дней Елена впервые решилась рассказать всё дочери. Не потому, что хотела пожаловаться — просто не хотела больше врать.
Они сидели на кухне, пили чай с тем самым пирогом, который тогда остался нетронутым.
– Мам, а кто тебе подарил те ирисы?
Елена улыбнулась.
– Мужчина, который обещал, но не выбрал. И, честно говоря, я рада, что не выбрал.
Дочь нахмурилась.
– Ты говоришь, как будто это не больно.
– Больно. Но не смертельно.
Через день, неожиданно, на её электронную почту пришло письмо с незнакомого адреса. Без темы. Открыв его, Елена замерла. Внутри — десятки скриншотов. Диалоги Игоря с разными женщинами. Даты. Фото. Комментарии.
Она перечитывала строки, где Игорь называл её «психованной», «прилипчивой», и одновременно писал другой: «Ты – моя единственная. Осталось только решить вопрос с женой…»
Была ли это месть одной из женщин? Или инициатива жены? Неважно. Главное – теперь всё ясно.
Игорь позвонил через пару дней.
– Лена, пожалуйста, давай встретимся. Я хочу всё объяснить. Всё не так, как ты думаешь.
– Ты прав. Гораздо хуже.
– Мне больно. Мне тебя не хватает. С той, ради которой я всё разрушил… Ничего не получилось. Она ушла. Я был идиотом.
– Ты был идиотом, Игорь. Но не в том, что ушёл. А в том, что думал: я жду.
Он молчал. Елена чувствовала, как ему хочется что-то сказать — сломать тишину, спасти лицо. Но теперь это уже не имело значения.
На следующий день она пошла в арт-галерею, куда давно хотела. Среди полотен, абстракций и акварелей она чувствовала себя не как зритель, а как человек, который снова может смотреть на мир иначе.
– Вы отлично подметили контраст линий, – раздался за спиной мужской голос. – Редко кто это замечает.
Елена обернулась. Мужчина — около шестидесяти, в очках и с ухоженной седой бородкой — смотрел на неё с интересом.
– А вы, случайно, не художник?
– Почти. Юрий. Преподаю графику в колледже.
Слово за слово, и они говорили уже о литературе, кино, о любимом «Гарсии Маркесе» и ужасах ремонта в старых квартирах. Елена чувствовала, как что-то внутри нее оживает. Не бабочки, не страсть, а… тепло. Нормальное человеческое тепло. Без претензий. Без условий. Без лжи.
Юрий предложил выпить кофе в кафе напротив. Она колебалась — внутри всё ещё звенела старая боль. Но пошла. Он не спрашивал ничего лишнего. Просто слушал. А потом сказал:
– Вас кто-то обидел. Но я вижу — вы не жертва. Вы — женщина, которая пережила бурю и осталась стоять. Это достойно восхищения.
Елена впервые за долгое время смутилась. Но не отвернулась. Просто ответила:
– А вы — мужчина, который умеет видеть. Это редкость.
***
Весна сменилась летом. Город наполнился ароматами липы, пыльцой и громкими голосами студентов, возвращающихся с экзаменов. Елена больше не считала дни. Она просто жила.
С Юрием они виделись раз в неделю — нечасто, но по-настоящему. Он не пытался влезть в её прошлое, не расспрашивал. Просто был рядом. Он приглашал её в театры, делился заметками из своих лекций, а однажды подарил ей небольшую работу — акварель с видом на их любимую кофейню. В правом нижнем углу было написано: "Для Елены, в которой больше света, чем в любом холсте."
Она не знала, что сказать. Только долго смотрела на картину, потом на него. Потом — снова на картину.
– Спасибо. Я не привыкла к таким словам.
– Привыкайте. Вам идёт быть любимой.
Однажды вечером зазвонил телефон. Игорь. Опять.
Она не брала трубку.
Через пару дней он пришёл сам — стоял под дверью с опущенными плечами.
– Лен… Прости. Я всё понял. Всё потерял. Хочу вернуться. Не к тебе — к тому, кем был с тобой. Помоги мне снова стать собой.
Елена молча посмотрела на него. Перед ней стоял уставший человек, который всё ещё не понимал: назад не бывает.
– Игорь, я желаю тебе найти себя. Но больше — не рядом со мной.
Он хотел спорить, но не стал. Ушёл. Без скандала. Без последнего слова.
Позже Елена узнала от общей знакомой, что его жена всё-таки подала на развод. А та самая «особенная женщина», ради которой он разрушил всё, давно вышла замуж за другого.
Прошлое закрылось. Окончательно.
Юрий предложил ей участвовать в проекте – открытии детской художественной школы. Елена не раздумывала. Она не была художницей, но вела творческий кружок, работала с детьми. Это было живое дело. Что-то настоящее.
И в этом проекте было место ей. Её рукам. Её опыту. Её сердцу.
На одном из занятий, наблюдая, как девочка с аутизмом впервые рисует без страхов, Елена поняла: счастье — это не когда тебя выбирают. А когда ты выбираешь сама.
Позже вечером, на прогулке, Юрий взял её за руку. Без лишних слов. Без клятв.
Она не убрала руку.
И в этом молчании было больше, чем в тысяче обещаний.