Пыльные полотна и громкие имена: забытые художники Германии

Введение: бюргер как меценат и зеркало вкуса

Генеральным спонсором немецкого (и австрийского) живописца XIX века был крепкий бюргер. Дородный лавочник, краснощёкий староста, бравый хохотун-служака, рантье с приставкой «фон» перед звучной рыцарской фамилией. Сколотивший не особенно крупное, но вполне приемлемое состояние, позволявшее ему жениться на первейшей из местных красавиц, иметь на завтрак две перемены блюд и украшать стены родного дома чем-нибудь приятным глазу.

Карл Филипп Фор, «Гейдельберг, вид на замок с востока», 1816, акварель, 50 х 67 см, частная коллекция

Карл Филипп Фор, «Толстая башня Гейдельбергского замка», 1813-1814, холст, масло, частная коллекция

Карл Филипп Фор, «Водопады Тиволи», 1817, холст, масло, 74 х 105 см, Штеделевский институт и Городская галерея Штеделя

Искусство на заказ: как формировался живописный спрос

Наш тогдашний коллега, немецкий (и австрийский) художественный критик, был совершенно счастлив. Ведь бюргера нужно было срочно консультировать и просвещать. Хотя бы на базовом уровне. А художника — наставлять касательно понимания запросов клиентуры и требований жюри крупнейших выставок. Наступила эра толстенных германоязычных книг по теории изобразительного искусства, излагавших «правильные» взгляды на идеалы красоты. И чуть менее объёмных, но от этого не менее занудных фолиантов, критикующих этот самый «правильный» подход. И тут же предлагавших свой, ещё более «правильный».

Карл Филипп Фор, «Горный пейзаж близ Субиако с пастухами», 1817, холст, масло, 97 х 133 см, Замковый музей Дармштадта, Коллекция Людвига, принца Гессенского

Фердинанд Иоганн фон Оливье, «Южный пейзаж с отшельниками», 1840, холст, масло, 80,8 х 107,3 см, Баварские государственные коллекции живописи

Иоганн Фридрих Овербек, «Триумф религии в искусстве», 1831—1840, холст, масло, Штеделевский художественный институт, Франкфурт-на-Майне

Критик в сюртуке: наставления, фолианты и «правильные» идеалы

Ну а немецкий (и австрийский) художник XIX был... Разумеется, он был самим собой! Как и все прочие истинные творцы всех времён и народов, он продолжал рефлексировать окружающую действительность при помощи кисти и красок. С той лишь разницей, что благопожелания заказчика однозначно сместились в поле следования чистой эстетике. В ощутимый ущерб духовно-интеллектуальной составляющей полотен. А критика «давила авторитетом» и требовала позитивизма и насаждения прекрасного. Что было, если вдуматься, очень по-немецки. «По Канту».

Карл Роттманн, «Поле битвы при Марафоне», 1849, холст, масло, 91 х 90,5 см, Старая национальная галерея

Карл Роттманн, «Олимпия», 1839, холст, масло, 162 х 206 см, Баварские государственные коллекции живописи

Карл Роттманн, «Фивы», 1842, холст, масло, 162 х 206 см, Баварские государственные коллекции живописи

Художник между кистью и компромиссом

В итоге процент «коммерческой» североевропейской живописи драматически вырос. Выставки картин превратились в конкурсы красоты с античным отливом. Талантливейшие мастера тратили время и вдохновение на конъюнктурные работы, адресованные буржуа, а не широкому зрителю или тонкому ценителю. Сегодня сотни таких полотен пылятся в запасниках немецких музеев, как тот самый пресловутый чемодан без ручки. Продать — трудно, показать — стыдно.

Филипп Фейт, «Иосиф и жена Потифара», 160 х 154 см, Старая национальная галерея

Филипп Фейт, «Аллегорическая фигура Италии», 1834-1836, фреска, переведенная на холст, 284,5 х 191 см, Городской художественный институт, Франкфурт-на-Майне

Коммерция против искренности: дилеммы немецкой школы

И всё же лучшие из лучших сумели сбежать из сладкого плена «бюргерской» живописи. Избежали ловушки «литературного» изобразительного искусства, отказавшись бездумно иллюстрировать историю, философию, сказки, легенды и тосты саги, копируя Ватто и Буше. На таких художников премного серчали. Называли их картины «безжизненными поделками». Объявляли ретроградами. Словом, практиковали на них «культуру отмены» за добрых два столетия до того, как этот термин вообще был изобретён.

Филипп Фейт, «Наследный принц Людвиг в таверне испанских вин в Риме», 1824, холст, масло, Новая пинакотека, Мюнхен

Путь против течения: готическая линия и северный реализм

Но упрямая германская школа, аки могучий дуб, впилась корнями в почву самобытности, раскинула ветви навстречу свету реализма и сумела-таки напитаться творческими инстинктами и жизнестойкими идеями. По-настоящему самобытные североевропейские художники отринули «французский» путь развития, пролегавший от мягкой пластики к насыщенной живописности. Что, если вдуматься, вполне логично. Ведь немецкая графика всегда превалировала над колористикой. Вдохновляясь угловатыми мотивами Высокого Средневековья, эти художники делали выбор в пользу готичной строгости, а не позднеантичной волнистой линии. Почитая работу с оттенками и контрастами чем-то второстепенным, сосредотачивались на своеобразии родных ландшафтов. Интерпретировали эллинские мифы и библейские притчи на свой особый лад. Этим мастерам был глубоко чужд космополитизм коллег по творческому цеху. Отражая общественные настроения (шутка ли: в 1814 году восстал из небытия орден иезуитов), они то и дело отсылались к наследию Дюрера и идеалам Гёте. Наивные правдоискатели и глубокие мыслители; грубоватые предшественники примитивистов и сотрясатели академических основ. Карл Филипп Фор, Фердинанд фон Оливье, Фридрих Овербек, Карл Ротман, Филипп Фейт: убеждены, что их картины как минимум заслуживают Вашего благосклонного внимания. Как максимум — цикла полноценных материалов о себе под рабочим названием «Гроза немецких бюргеров». Ну и австрийских, само собою).

Иоганн Фридрих Овербек, «Автопортрет с женой и сыном Альфонсом», 1820, дерево, масло, Музей Бенхаус, Любек

Иоганн Фридрих Овербек, Святой Себастьян. 1815. Старая Национальная галерея, Берлин

Иоганн Фридрих Овербек, «Италия и Германия (Суламифь и Мария)», 1811–1828, холст, масло, Новая пинакотека, Мюнхен

Иоганн Фридрих Овербек, «Поклонение трёх королей», 1813, дерево, масло, Кунстхалле, Гамбург

Иоганн Фридрих Овербек, «Мария и Елизавета с младенцами Иисусом и Иоанном Крестителем», 1825, холст, масло, Новая пинакотека, Мюнхен

Финал: стоит ли возвращать забытых героев на сцену?

Предлагаю поступить следующим образом, дорогой читатель. Если мы увидим, что работы этих давно и основательно забытых художников позапрошлого столетия вызывают значимый интерес, обязательно посвятим их творчеству полноценные статьи. Ну а если нет — значит, нет. В любом случае, желаем Вам приятного просмотра! И прощаемся до скорой новой встречи.

Автор: Лёля Городная

Ваша подписка на канал «Живопись», «палец вверх», репосты на свои социальные странички очень важны для автора. Поддержите канал своим участием! Большое спасибо!