— Квартиру я переоформил на маму, — равнодушно произнёс Сергей, перелистывая журнал, будто обсуждал вчерашний матч.
Марина застыла с чашкой в руках. Горячий чай пролился на скатерть, оставляя тёмные разводы, похожие на следы дождя. — Что значит «переоформил»?! — её голос дрогнул, почти сорвавшись в шёпот. — Мы же договаривались, что она достанется Лизе! Ты сам говорил, что ей нужен старт для семейной жизни!
— Ну и что? — Сергей пожал плечами, упорно глядя в сторону. — Налоги, бумажная волокита… Мама теперь официально собственник. Всё чисто. Он резко захлопнул журнал, словно ставил точку в споре.
— Чисто?! — Марина швырнула салфетку на стол. — Твоя мать должна была пожить у Виктора Васильевича пару месяцев, пока у него ремонт! А теперь она просто забрала нашу квартиру! Её пальцы вцепились в спинку стула. В голове пронеслось: *Когда он успел всё подготовить?*
Неделю назад Лиза, их дочь, с сияющими глазами объявила, что приняла предложение от своего молодого человека Дениса. — Пап, ты же обещал, что как только мы решимся, квартира будет нашей! — напомнила она. Тогда Сергей лишь кивнул и поднял бокал за будущую семью. Теперь Марина понимала — это был манёвр.
— Мам… — Лиза обняла Марину на кухне, пока Сергей смотрел хоккей, — я заходила в ту квартиру вчера. Бабушка уже новые занавески повесила… Голос её задрожал. — Она не уйдёт. У неё теперь две квартиры! А мы с Денисом…
Марина стиснула зубы, гладя дочь по спине. — Не переживай, родная. Всё уладим. Но в душе она сомневалась. Валентина Михайловна, её свекровь, славилась упрямством, сравнимым разве что с бульдозером.
— Знаешь что? — Марина вдруг оживилась. — Нужно поговорить с Виктором Васильевичем. Если он скажет, что ремонт закончен…
Виктор Васильевич, сожитель Валентины, открыл дверь в потрёпанном халате, от которого пахло дешёвым лосьоном. Его жилище напоминало лавку старьёвщика: ковёр с лебедями, сервант, заставленный фарфором, портрет Высоцкого на стене.
— Валя? — хрипло рассмеялся он, наливая Марине коньяк в кружку с надписью «Газпром». — Она ещё с покойным мужем мечтала о второй квартирке. Думаете, просто так ко мне подселилась? — Он подмигнул. — Сергей — её инструмент. Мямля, вечно под пятой. Валя вертит им, как хочет.
Марина едва сдержала дрожь в пальцах. — Но вы же вместе…
— Вместе? — Виктор фыркнул. — Она искала временную прописку. А я… — он поправил цепочку на шее, — я искал кухарку. Но ваша свекровь — не из тех, кто моет полы.
— Алё? — Валентина ответила на третий звонок, будто специально тянула время. На фоне слышались завывания сериальной мелодрамы.
— Здравствуйте, Валентина Михайловна. Как самочувствие? — Марина старалась звучать слаще мёда.
— Ой, спасибо, что спросила! — свекровь оживилась. — Коленки ноют, голова кружится… Вчера даже врача вызывала! Думала, всё… И принялась детально описывать каждый симптом, словно готовила историю болезни.
Марина терпеливо слушала десять минут, поглядывая на часы. — У нас радостная новость: Лиза выходит замуж! Хотели поговорить о квартире…
— Ах, молодые! — перебила Валентина. — Приезжайте в субботу. Обсудим за чаем. И прихватите моих любимых конфет — «Мишка на Севере», а то пенсия… Связь оборвалась.
Вечером Марина устроила семейный разговор. — Сергей, ты обязан поговорить с матерью! — она ударила ладонью по столу, отчего задрожали чашки.
— Хватит истерик, — пробурчал он, не отрываясь от телефона. — Мама имеет право на достойную старость.
— А наша дочь? — Марина вырвала у него телефон. — Ты видел, как она рыдает? Денис может отказаться от свадьбы!
— Если откажется — значит, не любил, — философски заметил Сергей, забирая телефон. — В мои годы я уже три проекта запустил.
Марина смотрела, как он уходит, и вдруг осознала: этот человек — чужая крепость, ворота которой для неё навсегда закрыты.
В субботу Марина настояла, чтобы с ними поехали Лиза и Денис. — Пусть бабушка увидит, что это серьёзно, — прошептала она дочери, поправляя ей воротник.
Валентина открыла дверь, ошарашенная нежданными гостями. — Я ждала только вас с Сергеем! — она махнула рукой на скромно накрытый стол с чаем и эклерами. — Сами знаете, пенсия…
— Мы привезли угощения, — Лиза достала сыр, виноград и коробку дорогого чая.
— Ой, зачем тратились! — Валентина прижала руку к груди, но глаза загорелись, как у лисы перед курятником. — Проходите, только обувь снимите — ковёр новый.
Денис, тихий парень в очках, аккуратно поставил кроссовки у порога. Марина заметила, как он сжал руку Лизы — будто искал опору.
— Валентина Михайловна, — Марина решила перейти к сути, пока Сергей разглядывал эклер, — вы же обещали переехать к Виктору Васильевичу после ремонта?
Свекровь вздохнула, театрально приложив руку к сердцу. — Он оказался скрягой! Хотел, чтобы я ему и плиту, и полы! А ночью храпит — стены трясутся! Нет уж, лучше одна. Кота заведу — вернее мужа! — Она указала на диван, где уже лежала подушка с котиком.
— Но договорённость… — начала Марина.
— Договорённости, детка, как осенние листья, — перебила Валентина. — Только притопчешь — уже новые. Она хищно улыбнулась, поправляя брошь в виде стрекозы.
Лиза не выдержала: — Бабуля, папа обещал нам эту квартиру! Вот запись! — Она дрожащими руками включила видео, где Сергей с бокалом провозглашал: «Молодые получат свой угол!»
Валентина посмотрела, как судья на улику, затем покачала головой: — Сергей, как тебе не стыдно болтать попусту? Квартира всегда была моей. Твой отец лишь временно записал её на тебя. — Она достала из ящика пожелтевшую бумагу. «В случае развода имущество переходит к Валентине Михайловне» — подпись покойного свёкра дрожала, будто выведенная в лихорадке.
— Но как же мы? — Лиза смахнула слезу. — Мы уже мебель присмотрели!
— Молодые должны сами пробиваться, — отрезала Валентина, разливая чай в кружки с олимпийскими мишками. — В наше время и в бараках жили!
Денис, молчавший всё это время, резко встал. Лицо его побелело. — Извините, мне нужно… — Он вышел, хлопнув дверью так, что задрожали хрустальные фужеры на полке.
Марина нашла его на лестнице. Он курил, хотя раньше за ним этого не замечалось. — Она права, — прошептал он. — Я не смогу вас обеспечить. Отец инвалид, мать вкалывает на двух работах… — Он раздавил окурок. — Простите, Марина Олеговна. Я… не справлюсь.
— Денис, подожди! — Марина схватила его за рукав. — Любовь важнее денег!
— В кино, — он горько усмехнулся. — В реальности — счета, кредиты, голодные дети… Его шаги затихли внизу.
— Ты доволен? — Марина шипела в машине, пока Сергей заводил двигатель. — Твоя мать разрушила жизнь дочери!
— Ты драматизируешь, — он крутил руль, будто пытаясь вырвать его. — Пусть учатся самостоятельности. Мы же как-то выкрутились!
— Мы? — Марина рассмеялась, и смех её звенел, как разбитое стекло. — Мы жили в вашей кладовке! Помнишь, как я стирала в раковине, пока ты «строил бизнес»? — Она вдруг поняла, что ненавидит эти обои, этот запах лаванды, эту жизнь, где она всегда была на вторых ролях.
В ту же ночь Лиза собрала вещи. — Уеду к Кате. Здесь меня не слышат, — бросила она, хлопнув дверью так, что с полки свалилась фарфоровая статуэтка — подарок на годовщину.
Через три дня Марина случайно встретила соседку — Галину Семёновну, старушку с седыми кудряшками и острым взглядом. За чаем та раскрыла секрет: — Ваша свекровь боится одиночества. После смерти мужа она ночами плакала. Говорит, квартира — её единственная гарантия. Боится, что вы её бросите, как сын бросил отца.
— Но Сергей же…
— Сын? — Галина фыркнула. — Он звонит раз в полгода. Валя как-то сказала: «Лучше быть стервой, чем жалкой старухой».
Через неделю Марина подала на развод. В суде Сергей, в мятом пиджаке, бубнил: — Половина квартиры и машина — мои по закону.
— Твои? — Марина впервые за 20 лет повысила голос. — Машину я выбирала, пока ты смотрел хоккей! Квартиру ремонтировала, пока ты «задерживался»! — Она швырнула папку с чеками: краска, плитка, кредит за стиралку…
Судья, женщина с усталым взглядом, разделила имущество поровну. Сергей, получив деньги, купил комнату в районе. Первую ночь он провёл на голом матрасе, слушая, как скрипят трубы.
Однажды ночью Валентина Михайловна, глядя на портрет покойного мужа, нашла старую записную книжку. Между страниц лежала записка: «Валя, прости. Квартира твоя. Михаил.» Дата — за неделю до его смерти. Она сожгла её в пепельнице, наблюдая, как огонь пожирает слова. — Дурак… — прошептала она пустой комнате. — Всё равно победила.
Год спустя
Лиза и Денис, сняв комнату на окраине, устроили скромное праздненство. На столе — домашний пирог и шампанское из соседнего магазина. — Главное — быть вместе, — улыбнулась Марина, даря дочери альбом с детскими снимками. — Остальное приложится.
Валентина, глядя в окно своей «крепости», нашла на столе открытку: «Бабушка, приходи в гости. Даже если не веришь. Лиза.» Она спрятала её в шкатулку, поверх фото, где маленький Сергей обнимал её на море.
Сергей, чиня протекающий кран, услышал стук. За дверью стояла Марина с коробкой его старых вещей. — Ты забыл… — она протянула папку. В ней лежала записная книжка с надписью «Лучшему папе».
Он хотел что-то сказать, но дверь уже закрылась. На лестнице играла соседская девочка — мелодия напоминала ту, под которую они танцевали на свадьбе.
Семья — как старое дерево: трещины, сухие ветки, но корни переплелись навсегда. Иногда сквозь щель пробивается свет. Иногда — росток надежды.