Горькая ягода 156
К вечеру работницы были измотаны до предела. Солнце уже клонилось к закату, когда немцы, наконец, дали сигнал окончания работ. Женщины, едва волоча ноги, поплелись домой, ведя за собой усталых коров.
Надежда, дойдя до дома, без сил опустилась на лавку. Руки дрожали, спина отказывалась разгибаться, ноги гудели. Клавдия, увидев состояние дочери, всплеснула руками:
— Господи, что же это делается! Совсем вас там замучили!
Она быстро поставила перед Надей миску с похлебкой — жидкой, но горячей, дающей силы.
— Ешь, доченька, ешь. Иначе не выдюжишь. А завтра опять идти.
Васенька подал голос. Надя, превозмогая усталость, поднялась, подошла к сыну, взяла на руки. Маленькое теплое тельце прижалось к ней, и от этого на душе стало легче.
В этот момент дверь распахнулась, и в избу влетел Вовка — взъерошенный, с горящими глазами, довольный.
— Тихо, тихо, — предупредила его Клавдия. — Где тебя носило? Вы же должны были ветки отпиливать?
— Там и был, — быстро ответил мальчишка, но глаза его бегали, выдавая ложь.
Надежда внимательно посмотрела на него, заметила царапины на руках, грязь под ногтями. Однако, чутье подсказывало ей, что Вовка был занят еще какими-то делами.
Поздним вечером, когда Клавдия уже легла спать, а Васенька мирно сопел в своей колыбельке, Вовка подсел к Надежде, шепнул.
— Надя, мы сегодня им устроили!
— Кому устроили? — насторожилась она, хотя уже догадывалась.
— Немцам, кому же еще, — мальчишка понизил голос до еле слышного шепота. — Знаешь тот склад, что у школы? Где они зерно хранят и консервы свои? Мы с ребятами там такое сделали!
Надя почувствовала, как внутри все холодеет от страха:
— Что вы натворили, Вовка?
— Да ты не бойся, — успокоил ее брат. — Мы аккуратно. Никто не видел. Мы в склад пробрались через дырку в заборе, когда часовой на другую сторону отошел. А там мешки с зерном, банки консервные, бочки с соленьями.
Он сделал паузу, глаза его блестели в полумраке избы:
— Так вот, мы в эти мешки и бочки горсти земли набросали. Немного, чтоб сразу не заметили. Пусть теперь подавятся своим добром!
Надежда ахнула, схватила мальчишку за руку:
— Вовка, да ты с ума сошел! Если узнают — всю деревню перестреляют! Тебя, нас, всех!
— Не узнают, — уверенно сказал он. — Мы осторожно были. И потом, они не сразу заметят — только когда станут есть. Времени много пройдет.
— Господи, Вовка, — Надежда покачала головой. — Какой же ты глупый. Вы рискуете и своей жизнью, и нашей. Пообещай, что больше никуда ни ногой.
Через два дня всю деревню согнали к школе.
Немцы рвали и метали, грозились извести всю деревню. Искали тех, кто решился испортить продукты. Найти виновных не удалось. Люди отделались испугом.
Но когда вышли в поле, надзиратели стали еще злее, еще придирчивее. Унтер-офицер с хлыстом ходил вдоль поля, покрикивая на женщин, подгоняя их, выискивая малейшие огрехи в работе. А женщины, напуганные слухами о том, что немцы ищут виновных в порче продовольствия, работали молча, старательно, боясь привлечь к себе внимание.
Вечером того же дня, когда Вовка снова начал рассказывать Наде о новых планах по вредительству, которые они с друзьями собирались осуществить, она решительно его остановила.
— Нет, Вовка, — сказала она твердо, отведя мальчика в дальний угол двора, где их никто не мог услышать. — Я запрещаю тебе повторять подобное. Ты понимаешь, чем это может кончиться? Из-за вас с нас теперь дерут семь шкур. Женщины такой работы не выдерживают.
Вовка насупился, упрямо глядя под ноги.
— Но мы же им навредили! Они теперь злятся, мучаются. Значит, мы не зря старались.
— Послушай меня, — Надежда взяла его за плечи, заставила посмотреть себе в глаза. — Я понимаю твои чувства. Правда, понимаю. Но немцы не дураки. Они рано или поздно догадаются, что это делают местные. И начнут искать. А знаешь, как они ищут? Берут того, кто попадется под руку и расстре ливают.
Она говорила жестко, не скрывая страшной правды:
— Ты готов к тому, что из-за ваших проделок могут расстрелять маму или меня? Или Васеньку? Ты этого хочешь?
Вовка побледнел, в глазах его мелькнул испуг:
— Нет, конечно нет! Я не думал...
— Вот именно, не думал, — Надя смягчилась, видя его искреннее раскаяние. — Нам надо остаться в живых. Надо перетерпеть, дождаться своих.
Вовка долго молчал, переваривая ее слова. Потом медленно кивнул:
— Ладно, Надя. Больше не буду.
Она с облегчением обняла его, почувствовав, как напряжение отпускает.
— Вот и хорошо. И запомни — о том, что вы уже сделали, никому ни слова. Ни одной живой душе. Даже Кольке не напоминай, пусть все забудется.
Парнишка кивнул, и на этом их разговор закончился. Надежда хотела верить, что ее слова дошли до него, что он понял всю опасность подобных выходок. Хотела, но где-то в глубине души сомневалась — слишком уж горели глаза у Вовки, когда он рассказывал о своих "подвигах", слишком сильна была его ненависть к оккупантам.
Прошла неделя. Жизнь в деревне вошла в какое-то подобие рутины — женщины работали в поле под надзором немцев, возвращались вечером измученные, на следующий день всё повторялось. Подростки готовили дрова.
Немцы, похоже, успокоились по случаю с испорченными продуктами. Во всяком случае, больше никого не допрашивали, не устраивали облав. Надежда начала думать, что опасность миновала, что мальчишки прислушались к ее словам и прекратили свои опасные игры.
Но она ошибалась.
Кирьян Плотников, брат Егора, и Сашка Самохин, два одноклассника, решили продолжить "подвиги".
Мальчишки давно наблюдали за немцами, выслеживали их передвижения, изучали, что они делают. Узнали про бочку с горючим, которые немцы хранили вдалеке за школой. Склад, если можно было так назвать небольшую расчищенную площадку с внушительной бочкой, прикрытой брезентом, охранялся часовым, который иногда сидел и дремал рядом.
Здесь немцы регулярно заправляли свою технику: мотоциклы с колясками и бронетранспортер.
Кирьян и Сашка задумали нечто более дерзкое, чем предыдущие проказы. Они решили эту бочку поджечь.
— Представляешь, какой будет пожар, — горячо шептал Кирьян, когда они с Сашкой сидели на крыше сарая, наблюдая за комендатурой. — Может даже до школы дойдет и она загорится вместе со всеми фрицами. Вот будет здорово.
— Только как это сделать? — сомневался Сашка, более осторожный из двоих. — Там часовой, и остальные все не так далеко.
—Ты же сам видел, что когда они меняются, то отходят в сторону, болтают друг с другом, — Кирьян был доволен своей наблюдательностью. — В это время, минут пять, склад остается без охраны. Нам хватит времени подбежать, разлить немного керосина, бросить горящую тряпку и убежать.
План был безумным, опасным, но в то же время простым и выполнимым. Мальчишки не видели в нем ничего невозможного.