Когда Денис и Лена наконец получили ключи от квартиры, они были почти счастливы. Почти — потому что счастье, как известно, штука хрупкая. Особенно когда в нем начнет ковыряться Вера Павловна — мать Дениса, женщина с внешностью советского следователя и привычками бронепоезда.
Квартира была светлая, просторная, с видом на унылый парк, в котором по вечерам выгуливали одинаково хмурых собак и ещё более хмурых владельцев. Но Лене это казалось уютным: «Здесь будет кухня цвета лаванды, а вот тут — диван, такой, как в передаче “Дачный ответ”». Она с энтузиазмом рисовала в голове будущее.
— Леночка, мы же сделали это! — Денис прижал её к себе, пахнущий потом после переезда и гордостью от зрелых поступков.
— Сами, без помощи! — Лена смеялась, утирая пыль со лба.
Сами. Без помощи.
Только потом выяснилось, что помощь всё-таки была. Неожиданная. Недобровольная. И односторонняя.
На третий день после переезда раздался звонок в дверь. На пороге стояла Вера Павловна с двумя чемоданами и фразой, которую потом Лена будет вспоминать в кошмарах:
— Ну что, дети, я у вас поживу. Мою квартиру забрали за кредиты, а вы тут как раз просторно устроились.
— Простите? — Лена сбилась с дыхания, как от левого хука.
— Не волнуйся, Леночка, я не конфликтная. Я вон и тапочки свои привезла, чтобы порядок не нарушать.
И вошла. Как вошла — так и осталась.
— Денис, а может, всё-таки гостиницу ей найти? Ну правда, мы только начали вместе жить… — шептала Лена мужу вечером.
— Лен, ну ей тяжело сейчас. Вон какие у неё круги под глазами.
— У неё всегда такие. Это анатомия, а не стресс!
— Она моя мать.
— А я — твоя жена. Пока ещё, — добавила она, уже не очень в шутку.
Неделя за неделей Вера Павловна пускала корни: занимала ванную на час, переставила кастрюли «по логике», сообщила Лене, что «эта еда слишком острая» и «мужу нужно другое нижнее бельё, а то он мёрзнет». Появилась полка с её витаминами, её любимый сериал на общем телевизоре и её чай из крапивы, от которого в холодильнике пахло как в аптеке у входа.
— Денис, скажи ей, что это ненормально! — Лена кипела. — Она заняла моё место на кухне, в ванной, в нашей жизни!
— Лен, ты драматизируешь. Мама просто адаптируется.
— А ты вообще понимаешь, что это теперь НЕ НАША квартира?!
— В смысле?
И вот тут настал момент истины. Или, скорее, момент «чем дальше в лес, тем толще документы».
Документы Лена нашла случайно, разбирая «бумаги» в ящике из-под старого пылесоса. Среди чеков, инструкций к утюгу 2005 года и старых лотерейных билетов лежала копия дарственной. На имя Дениса. Подписанная… В. П. Колесниковой.
— Денис, это что?
Он, как и полагается, попытался отшутиться:
— А, ну это… формальность… Мамина инициатива… Мы же всё равно покупали вместе.
— Денис. Мы покупали НА МОИ и ТВОИ деньги. А перевёл ты всё Вере Павловне?!
— Ну… да. Ты была занята на работе, я решил ускорить процесс… Она же мне сразу дарственную оформила!
— Это не формальность, Денис. Это — афера века! Мы купили квартиру, а по бумагам — она ей распоряжается!
— Не преувеличивай. Квартира оформлена на меня.
— На тебя, но не на нас! Я тут кто, квартирант?
— Ну что ты заводишься? — вмешалась Вера Павловна, наливая себе чай. — Главное, что мы теперь все вместе. Как в старые добрые времена. Почти как сериал «Сваты», только без дачи.
Он замолчал. В этот момент Лена поняла: она в этой квартире гость, не хуже и не лучше Веры Павловны. Только тапочки свои не принесла.
Через месяц Лена ушла. С собранным чемоданом и лицом, на котором было больше достоинства, чем в Конституции. Ни слёз, ни истерик. Молча. Просто собрала свои вещи и уехала на съёмную квартиру с потёртым линолеумом, но с собственным правом класть там чеснок куда угодно.
— Я тебе ещё это припомню, — сказала она Денису на прощание. — И не смей мне звонить. А ты, Вера Павловна, можешь радоваться: вы наконец-то снова живёте с сыном. Вот только не забудьте, кто вам стены покрасил.
Лена исчезла из их жизни как тёща после скандала: бесследно, но с последствиями. Денис с мамой зажили в квартире. Красили стены, стелили ламинат, даже купили дорогой диван — такой, как у Лены на картинках в Pinterest.
Но через пару недель в квартире появился… аромат. Нет, не запах. Аромат. Такой, что даже тараканы валялись на спине и просили о пощаде.
— Денис! — Вера Павловна открыла окно, зажав нос. — Это у тебя носки или тут кто-то сдох?
— Мама, ну хватит, я уже две баллона освежителя распылил. Может, канализация?
Они вызывали сантехников. Меняли трубы. Меняли вентиляцию. Сдирали обои. Даже провели обряд очищения с бабой Зоей из соседнего подъезда.
Санэпидемстанция приходила трижды, один раз даже принесли собаку. Собака, унюхав, завыла и выбежала в коридор, оставив лужу недоверия.
А аромат всё держался.
Плесневелый, зловонный, предательский.
Они перестали звать гостей. Стали спать с открытыми окнами. Начали тихо ненавидеть друг друга. Потом громко. Потом Денис понял: либо он, либо это зловоние.
— Всё! Продаю! — вскричал он однажды, вываливая на пол очередную порцию освежителей.
— За сколько? — хрипло спросила мать, промывая нос солью.
— За сколько дадут! Я больше так жить не могу!
Квартиру они пытались продать безуспешно и долгое время. Кто-то приходил, заходил на кухню и бледнел. Покупатели исчезали, не закрыв за собой двери. Вера Павловна шептала, что на квартире «порча», и обрызгивала стены святой водой из бутылки «Святой источник».
В конце концов они скинули цену почти втрое. Квартира ушла за бесценок. Молодая пара, покупатели, были из деревни. Им показалось, что вонь — это «сосед тушит рыбу»
В день передачи ключей Лена пришла.
— Ты чего пришла? — огрызнулся Денис, уже потерявший половину волос и остатки веры в вентиляцию.
— Проводить сделку. Я всё-таки участвовала.
Вера Павловна только фыркнула.
Лена прошла на кухню, аккуратно сняла одну декоративную панель, засунула руку и вынула яйцо. Вонючее, почерневшее, испорченное, как их семейная жизнь.
— Вот, — сказала она, поднимая реликвию. — Истинный хозяин квартиры.
Они оба застыли.
— Ты… ты… — Денис даже слов не нашёл.
------
Рабочие, с которыми Лена договаривалась на ремонт, остались тогда бездельничать — раз конфликт, значит, пауза. Но Лена им позвонила.
— Ребята, помните нишу под гипсокартоном, которую мы хотели заложить? — спросила она.
— Ага.
— Там будет наш небольшой вклад в искусство.
Они в тот же день, за небольшое вознаграждение замуровали свежее, крупное деревенское яйцо. Натуральное, куриное. В недра стены, аккурат за кухонной плитой.
-----
Вера Павловна побагровела, зашипела, стала брызгать слюной. Лена на всякий случай отошла подальше. Вдруг ядовито.
Денис ловил воздух ротом, как рыбина, которую только выловили из пруда.
— Как ты могла?
— Это за то, что вы лишили меня моего. Теперь и у вас — ничего.
Повернувшись к покупателям, Лена добавила:
— Ну, что? Все документы на руках у вас? Сейчас приедет нотариус, и мы все оформим на меня, как и договаривались. Вот ваш гонорар.
----
В тот вечер Лену видели в кафе у метро. Она пила апельсиновый сок и смеялась с подругами. Кто-то спросил:
— Это правда, что ты испортила им квартиру?
— Нет, — ответила Лена, глядя в окно. — Квартиру испортила не я. Я просто поставила точку. В нужном месте.
Если вы думаете, что справедливости не существует — просто купите сырое яйцо и запаситесь терпением. И обязательно придумайте стройную легенду. Остальное — дело техники.