Увидела я эту парочку на переходе. Было утро выходного дня, и людей было немного, точнее трое: я и они. Загорелся красный свет, и я на какое-то время стала вынужденным свидетелем разворачивающейся драмы. Ну а моя профессиональная часть не смогла переключиться на другие картинки городской жизни.
Парочка – это мама и сын. Она из тех женщин, на которых приятно смотреть. Ей, наверное, немного за 30. Ее образ очень ладный и аккуратный, «девочковый»: юбка, блузка, каблучки... Знаете, как иногда бывает – как с картинки: гармония цветов и фактур, одежда и прическа как будто не подвластны действию ветра или каких-то законов физики, которые могли бы сработать при движении с ребенком по городу и испортить первоначальный вид. А мальчишка лет 9-10, про которого очень хочется сказать: «бледненький какой-то». Мама о чем-то его, на первый взгляд, мирно спрашивала. Из фрагмента разговора я поняла, что он недавно побывал на каком-то мероприятии в компании сверстников и был там неуспешен, не смог проявить виртуозную детскую компетентность социализации.
Женщина разгоралась как костер, в который только что бросили ворох сухих веток. В парнишку полетели обвинения и сожаления, что он такой, а точнее, не такой как надо. Мамины реплики не были криками, но, тем не менее, его, в прямом смысле слова, прибили к земле: он присел на корточки, как будто спрятался, вернулся к «безопасным» размерам малыша. Но не сработало. Мама возмутилась его неуважением: «Как ты можешь сидеть, когда я с тобой разговариваю?!» И это, видимо, была последняя капля, которая разрушила доступные мальчишке способы заботиться о своей безопасности, и уже отреагировало его тело – из носа потекла кровь. И это тоже стало топливом для маминого недовольства. На ее лице были и злость, и брезгливость, и беспомощность одновременно.
К счастью, загорелся зеленый свет для пешеходов, и я отправилась по своим делам, но эта ситуация меня еще долго не отпускала. Конечно же, я сочувствовала мальчику. А Ваши симпатии на чьей стороне в этой ситуации? Вспоминала темы, с которыми обращались семьи по поводу детей в моей практике. Фантазировала, что однажды и эта парочка может оказаться в кабинете психолога с запросом о состоянии ребенка, в лучшем случае, по поводу его плохого поведения, в худшем – по поводу состояния здоровья. Будет ли эффективна эта работа? Большой вопрос. Мальчик получит поддержку, возможно, научится каким-то способам саморегуляции, получит ресурс отстаивать свои границы... Но то, что происходит в семейной системе, в отношениях с мамой, так и останется не разрешенным.
А еще я думала о том, могла бы я оставаться не просто свидетелем? И если да, то кому важнее помощь? Подумала о маме, как бы это парадоксально не звучало. Не в той конкретной острой ситуации, а в долгосрочной перспективе. Ведь как-то так случилось, что у нее нет внутренних ресурсов, выдерживать «несовершенство» своего ребенка, нет навыков, контейнировать свои эмоции, чтобы продолжать оставаться в контакте. Возможно, она внутри так и осталась девочкой в ужасе, которую прибивало шквалом критики и отвержения, и ее самой большой потребностью по-прежнему является то, чтобы кто-то позаботился о ней или хотя бы не нападал. Наверное, попытка мамы разобраться со своими чувствами и способами выстраивать отношения с миром могли бы остановить этот бесконечный токсичный поток из поколения в поколение, и дать возможность окрепнуть ростку любви между самыми близкими людьми.
Автор: Товкач Людмила Юрьевна
Психолог, Супервизор, Работаю в гештальт-подходе
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru