Листвянка пахнет копчёным омулем, звучит музончиком южного курортного посёлка, понтуется новостройками гостиниц для небедных. Листвянка – это Совсем Другой Байкал (с), Байкал по-быстрому, как говорят иркутяне. Можно успеть сгонять глянуть на священное море, даже если ты в Иркутске всего один день. И он действительно другой – пейзажи вовсе другие, после Ольхона это виделось особенно явно.
Листвянка – потому что лиственницы. Они вздымаются бархатом по склонам, убегающим вверх. В Листвянке в середине июня я нашла доцветающую сирень, потому что тут все происходит чуть позже. И восхитительные пионы, самые простые, но именно с тем ароматом, который люблю. Климат-с.
Тут необходимо предуведомление. Листвянка прелестна, но с транспортом в Листвянку есть некоторые проблемы. То есть, туда ты можешь купить билет в маршрутку типа «газель» от рынка Иркутска, а вот обратно – если возьмёшь ту маршрутку штурмом в порядке живой очереди вечером в Листвянке же, то тебе повезет. Признаться, я слегка отвыкла за последние лет пятнадцать от такого способа садиться в транспорт, но что ж поделать.
К камню Черского (не путать с пиком Черского и горой Черского) мы поднимались на канатке, ибо было жарко и лень, а там уже, почти на самом верху, оказались атакованы толпой китайских туристов. Ничего о них говорить не буду, кроме того, что вид на устье Ангары и шаман-камень надо было увидеть, улучив момент меж дружественных китайских толп.
И еще о неожиданных встречах. В Листвянке (внезапно) столкнулась с памятной плитой в честь Радищева, который был за свою книгу сослан, если кто помнит, в Илимский острог. Я помнила плохо его судьбу и подивилась с большим уважением не тому, что он оказался в Сибири (за ту книгу Сибирь ему выписали как милость), а тому, что, проживая в остроге, Александр Николаевич не даром время проводил, а занимался просвещением, обучением детей, гончарным ремеслом – и, внезапно, медициной. Вариоляцией черной оспы среди местных. И зауважала этого железного человека еще больше. Потому что «Путешествие из Петербурга в Москву» написать – это подвиг публицистический, человеческий и гражданский. Но еще и шесть с половиной тысяч прививок оспы, которые он тут провел среди местного бурятского населения… То есть, имеем тот вариант писателя, который готов не только словом служить народу и гуманизму, а и делом самым прямым.
От камня Черского спустились на берег с целью поесть, а оттуда уже – просто гулять, сидеть на каменном берегу, медитировать на воду. Медитировать на воду в Листвянка можно бесконечно, там миллионы видов, виды меняются мгновенно.
Единственное, что омрачало. Я, если честно, людей в целом не очень люблю. Я люблю жить так – я отдельно (с некоторыми мне приятными), а остальные люди – отдельно. Поэтому, когда на каменном бережку Байкала вокруг нас начали жарить шашлыки и врубать музончик (местных и неместных можно понять, ну лето же, ну чо, ну отдыхают люди), я страстно возжелала уединения. И поползла к воде. Дай, думаю, помедитирую дальше на отдельно стоящем камушке, да и вообще, солнечно, а у меня купальник поддет под верхнее. Доползла, значит, до камушка, села. И чуть нижним полушарием головного мозга когнитивный диссонанс. В смысле, я привыкла, что если черный камень лежит на солнце – он горячий. А под мною – холодный. Ладно, думаю. На Ольхоне не искупалась, может, в Листвянке окунусь. И ноги в воду по колено – оп!
И чую тут странное, и сама себе не верю. Ноги мгновенно начинает сводить. Думаю, находилась, наверное – поэтому. Вынимаю ноги из воды – не, не сводит. Опускаю – о, сводит. Проверила несколько раз и поняла, что купаться в Листвянке мне не судьба. Не Ольхон, чай, там теплей было. Эх, купаться надо было на Ольхоне…
Возвращались, понятно, со штурмом маршрутки, уже вечером.
Байкал по-быстрому удался.