Холодный свет лампы падал на подоконник. Лиза стояла у раковины и мыла фрукты, напевая что-то себе под нос. Юлия Михайловна прошла мимо, но задержала взгляд. Эта девочка — ну что в ней такого? Простая, симпатичная, но чтобы он…
Муж Юлии Михайловны, Николай, сидел в кресле и что-то живо обсуждал с Лизой, активно жестикулируя и смеясь. С ним такое было лет двадцать назад, когда они только познакомились.
«Слушай, твоя няня-то волшебная!», — сказала однажды соседка. — «Твой муж то прям ожил!»
Юлия Михайловна тогда только улыбнулась. Но внутри уже царапала тревога.
Юлия Михайловна никогда не думала, что доживёт до того дня, когда будет чувствовать себя лишней у себя дома.
Она хозяйка, жена, мать, бабушка. Она здесь прожила всю свою жизнь готовила, растила сына, переживала болезни Николая, встречала гостей, заботилась, берегла.
И вот теперь он смеётся с Лизой, а на её не замечает.
Когда Лиза только появилась, всё было правильно. Милая девочка из колледжа, стройная, с большими глазами и пухлыми щёчками, хорошо ладила с внуком. Улыбалась скромно, слушалась, помогала.
Сын с невесткой уехали за границу, а внук остался на Юлию Михайловну. Нужна была помощь. Вот и появилась Лиза.
Поначалу она была просто няней. А потом…
— Николай Михайлович, вам чай принести? — спрашивала она. И получив утвердительный ответ тут же неслась на кухню.
Юлия Михайловна даже не успевала встать, чтобы самой поухаживать за мужем, как это было прежде. Всё делала Лиза.
Можно было порадоваться, что она, казалось, с удовольствием исполняет не только свои прямые обязанности. Но Юлию Михайловну такая помощь скорее нервировала.
— Николай Михайлович, а у вас такие сильные руки! Вы точно в молодости спортом занимались!
Юлия слышала это случайно. Вышла за шваброй, а Лиза в гостиной, головой наклонившись к нему, заливается — «ой, правда?! Вы так интересно рассказываете» — и смеётся.
Что это было? Флирт?
С ним, мужчиной на сорок лет старше? Чья жена находиться, буквально в соседней комнате?
А Николай сидит, краснеет, улыбается, плечи выпрямил. Как будто он снова мужчина, а не пенсионер с гипертонией и больной ногой.
С тех пор всё пошло как в дурном сне.
Юлия заметила: он стал по утрам аккуратнее бриться. Начал надевать свежую рубашку, даже когда никто не приходит. А в его телефоне появился пароль.
Пароль, которого не было ни разу за все годы! Который он считал лишним неудобством.
Она сначала даже посмеивалась. Его попытки хорохориться перед молоденькой няней выглядели скорее нелепо, чем серьёзно. Потом это начало раздражать. А потом она всерьёз запереживала.
Это было утром. Самым обычным, на первый взгляд.
Юлия Михайловна проснулась рано, сердце снова колотилось, как испуганная птица. Такое в последнее время происходило чаще. Она не показывала свои переживания, держала лицо. Но по утрам, тревога врывалась в её разум, а пальцы рук начинали трястись. Николая рядом не было.
Внук ещё спал. Лиза? Её не было слышно. Обычно в это время она хлопотала на кухне, варила кашу, кипятила чай.
Юлия натянула халат и на цыпочках вышла в коридор. Уже хотела отругать себя за то, что крадется по собственному дому, словно воришка, но услышала голоса в гостиной.
Николай и Лиза что-то тихо обсуждали. Скорее всего внука. Но слова, которые прозвучали, будто хлестнули по лицу.
— …она всё равно ничего не поймёт. Сколько ей? Шестьдесят? Семьдесят? Ты ей дорог, как домашние тапочки — привычно, удобно…
— Лиза, не надо… — голос Николая был неуверенный, усталый. — Это не так.
— А как? — шептала Лиза, и Юлия Михайловна представила, как она встала вплотную, может, даже положила руку ему на грудь. — Ты разве не чувствуешь, как я к тебе отношусь? Ты думаешь, я за деньги здесь?
Юлия стояла за дверью, едва дыша. Сердце стучало в висках. Казалось, его бешеный ритм должен быть слышен по всему дому и вот-вот выдаст её.
— Ты… ты девочка еще, — тихо сказал Николай.
— Не девочка. Женщина, — её голос был низким, уверенным. — И я точно знаю какой мужчина мне нужен...
И в этот момент Юлия услышала скрип двери, а потом топот детских ножек. Видимо, внук проснулся и направился искать кого-то из взрослых.
Она отпрянула от двери, не желая быть пойманной за подслушивание, бросилась обратно в спальню, не понимая, как ноги держат её.
Она не плакала. Нет.
Просто сидела на кровати, глядя в окно, как в чужую жизнь.
А потом услышала, как Лиза, смеясь, выносит мусор, а Николай, ворча, бормочет:
— Одевайся теплее, простудишься.
С заботой.
Так он и ей говорил когда-то.
Она не устраивала истерик. Не кричала. Не вцепилась в волосы Лизе, как в дешёвом сериале.
Но Юлия видела, как Николай смотрит на Лизу. И как они оба стараются вести себя... правильно, обычно. Но неправда — она всегда чувствуется чувствуется. Словно сквозняк.
Она перестала завтракать с мужем. Уходила на рынок одна. Ей нужно было время подумать. Не рубить с плеча. Ничего непоправимого ещё не произошло, по крайней мере, она так думала.
Внука гулять водила сама, хотя Лиза всё ещё приходила вовремя и вела себя, будто ничего не изменилось.
Как ни в чём не бывало.
Словно ничего и не было.
Она так и ответила, когда Юлия Михайловна, не выдержав, спросила, увидев её в короткой юбочке:
— Тебе не стыдно? Это мой муж, а ты… ты просто няня!
Но Юлия видела, как Николай смотрит на Лизу. И как они оба стараются вести себя... правильно, обычно. Но неправда — она всегда чувствуется чувствуется. Словно сквозняк.
Однажды вечером она заваривала чай и вдруг тихо сказала:
— Лиза уходит.
Николай удивленно поднял глаза от газеты.
— Что?
— Я договорилась. С завтрашнего дня будет другая девушка. Юля, двадцать лет, учится на педагога. Тихая, воспитанная. Без коротких юбок и лишних слов.
— Подожди, ты же говорила, Лиза отличная. Зачем менять?
— Я передумала, — ответила она спокойно, без тени дрожи в голосе. — Этот дом всё ещё мой. И я не позволю, чтобы в нём кто-то примерял мою жизнь, пока я ещё в нём.
Он долго молчал. Газета дрожала в его руках.
— Ты... неправильно всё поняла, — выдавил он.
— Я всё правильно поняла, Коля. Я женщина. Я вижу, когда другая женщина приходит не только работать.
На следующий день Лиза пришла рано, но уже с булочками в пакете и улыбкой на лице.
Дверь ей открыл Николай. Но без привычной теплой улыбки.
— Ты… сегодня рано, — пробормотал он.
— Я принесла Женьке пирожки, — Лиза улыбнулась, но в её взгляде было напряжение. — Как он?
— Хорошо. Но... — Николай почесал затылок. — Послушай, Лиза… Юля решила, что…
Она не дала ему закончить.
— Я поняла, — тихо сказала она, опустив глаза. — Всё в порядке.
Николай хотел что-то сказать. Может оправдаться? Предложить что-то? Сам ещё не знал.
Но в этот момент из комнаты вышла Юлия Михайловна.
— Лиза, здравствуй. Пакет оставь на столе. Спасибо за всё. Деньги на столе, забирай, а сегодня можешь не работать — её голос был ровный, даже тёплый. Но взгляд — стальной.
Лиза кивнула. Забрала деньги. Надела новые, красные, на невысоком каблуке туфли. Эти туфли она купила совсем недавно. Она мечтала, что в них будет гулять с Николаем.
Мечта ушла вместе с нею, в коридор, а потом по дорожке ведущей к калитке.
Николай долго смотрел на закрытую дверь.
— Ты всё решила за меня, да?
Юлия подошла к окну.
На улице моросил дождь.
— Нет, Коля. Ты сам всё решил. Просто слова не сказал.
Прошло почти два месяца.
Весна всё ещё была серая, но воздух стал пахнуть землёй и травой. Юлия Михайловна сидела на веранде с чашкой чая и книгой, которую когда-то прочитала взахлёб, а теперь перечитывала совсем иначе. Вдумчиво, с внимание к деталям.
Она не жалела, что уехала.
Дача была старая, но своя. Её мама сажала здесь астры, потом малина проросла сама, а Юлия когда-то давно посадила лаванду. Она не цвела буйно, как в журналах, но пахла чисто и по-настоящему. Пойдет еще пару месяцев и она сможет набрать букетик лаванды для дома.
Николай не звонил. Да и что он скажет?
Сын с невесткой вернулись, приезжали с внуком по выходным. Он обнимал крепко, приносил рисунки. Они привозили гостинцы и проводили вечера за разговорами. Тему с её переездом на дачу обходили стороной.
Юлия больше не следила за Лизой в интернете. Пусть будет как будет.
Она не победила в женской драке за мужчину. Но она и не дралась. Ей было это не нужно.
Она просто знала, что никто не имеет права вытеснить тебя из твоей жизни. Ни молодость, ни кокетство.
А вечером она заварила мяту с душицей. Вышла на крыльцо и подумала:
«Как хорошо, что я умею быть одна».