Продолжение рассказа "Один неверный шаг"
Николай добежал до речки, что течет за огородами и упал навзничь, на густую траву. Кажется, поскользнулся и не удержался на ногах, он и не понял, как это случилось. Екнули все внутренние органы от удара, подпрыгнуло сердце вместе с ними, и что-то звенящее пробежало от глаз к макушке.
Но всё это быстро прошло, и Николаю стало легко и уютно на прохладной траве, ему показалось что тело даже приподнялось немного над землёй, словно попал в невесомость.
Над ним склонилось лицо, в котором он с удивлением узнал себя молодого, светлые вихры под тряпичной кепкой и голубые глаза в обрамлении длинных ресниц.
Коля молодой внимательно осмотрел себя пожилого, с глубокими морщинами и почти лысой головой, и разочарованно присвистнул. И сказал, легко и беспечно, словно избавляясь от неприятной ноши:
- Ну, кажется, всё!
Николай хотел крикнуть себе молодому, что ошибается, вот сейчас встанет, и пойдет знакомиться с дочкой, и пусть Валя брызжет слюной, он ее не боится.
- А кого же ты боишься, если не ее?
Любашины волосы коснулись его груди, и обожгли как удар кнутом, озорные глаза любимой, сменили лицо молодого Коли.
- Надо же, она и не постарела совсем - подумал Николай, хотел это же и сказать, но язык стал большим и тяжелым, не поворачивался во рту. Но Люба услышала его, и засмеялась своим задорным смехом:
- А здесь Коленька, нет молодых и старых, здесь все красивые, и счастливые.
Она села рядом, раскинув веером подол белого в синий цветочек платья, и переспросила:
- Чего же ты боялся, когда меня бросил беременную на погибель?
Николай не понимал, почему видит ее, сидящую рядом, если он лежит на спине и смотрит в небо, и не может повернуться на бок.
- Почему на погибель - хотел спросить Николай, разве он виноват в том, что Любаша пропала неизвестно где, но язык так и не слушался хозяина. Но Люба услышала, она понимала его ещё и тогда, когда у них случилась любовь, не потеряла этот дар до сих пор.
- Но меня же убили там, куда я уехала без тебя, ударили по голове и скинули в воду.
Он даже обиделся немного на неё, разве он отправил любимую на Дальний восток, и заставил зарабатывать на квартиру, это же было ее решение.
Любаша услышала и это, она всегда была умной и понимающей:
- В том-то и дело, что любимую - сказала Люба, мечтательно глядя куда-то вверх - если бы не любил, я бы ещё поняла, почему ты отказался от меня и ребенка. Но ты же любил, Коля, любил до умопомрачения, до слёз, я же видела это, но почему так легко отказался от нас? Я же когда уезжала, думала, ты приедешь следом, у тебя адрес был моих родственников.
- Ну, как это чего боялся - смутился Николай - угрожали из партии исключить, тогда же это была серьезная угроза карьере.
- Какой карьере, Коля - засмеялась Любаша, запрокидывая назад голову, и густые, каштановые волосы потоком полились по спине - ты был простым шофером, и не собирался менять ничего в своей жизни.
- Вот этого и боялся, наверное - подумал Николай, - поменять что-то, я же всегда плыл по течению. Родили мать с отцом, я и родился, дали титьку, покушал, поменяли штанишки, в них фурычил по новой, потому что сухое надо намочить. В школу за руку отвели, велели ходить и учиться, я учился, потом в армию отправили, не стал рассуждать, отслужил. Все вокруг талдычили, что жениться нужно, а я что хуже других, женился и детей стал штамповать.
- А то, что любовницу нужно заводить, тебе тоже подсказали - нахмурила высокий лоб Любашка - может хоть это было твоим решением?
- Не знаю - честно признался Николай - но кажется, это единственное, что я сделал по своему желанию, полюбил, и попытался вырваться из накатанной колеи.
- Не получилось - вздохнула Люба и легла рядом на траву - колея была глубокой, не по силам оказалась.
- А я и не пытался - вдруг признался ей, а может и себе мужчина - страшно менять то, к чему привык. А вдруг там, где нет колеи, и жизни тоже нет, пусто как на луне, одни камни и холод.
- Но ты же не был на луне - Любашины глаза сверкнули ярким огоньком, от которого вокруг всё вспыхнуло - а может там везде земляничные поляны и березовые рощи.
- Но все же говорят - попытался оправдаться Николай - и по телевизору показывают, что ничего нет.
- А ты пытался сомневаться хоть в чем-то - глаза Любы горели всё ярче и казалось, что воздух вокруг заполыхал жарким пламенем - хоть раз в жизни, подумать, что твоя колея не единственная на земле?
Николай хотел как-то обелить себя, сказать про обязанности и долг перед семьей, но не успел, огонь заполыхал вокруг, с треском выжирая кислород из воздуха, которым он дышал.
- Горячая ты всегда была - только и успел подумать он, и полетел во мрак, откуда нет обратной дороги.
- И это всё - удивился он - я же и не жил ещё, всё думал, вот завтра будет по-другому, солнце встанет не с той стороны и наступит радостный день.
- А с чего это солнцу ради тебя менять свой курс - кто-то в светлом балахоне с большим капюшоном, появился рядом и летел неслышно плечом к плечу - ты ничего не делал даже для себя, а солнце значит должен.
Тот, в светлом бурчал ещё о чем-то, пока они летели, но Николай ничего не услышал и не понял.
Они оказались у высоких и широких ворот, которым не было конца и края, но посередине была ручка, точно такая же, как у калитки в его саду.
- И куда мне дальше - растерялся мужчина, и обернулся к сопровождавшему - а Любаша где, я хотел ей сказать кое-что?
- Скажи мне, я передам - тот, что в балахоне, приподнял край капюшона, и Николай увидел, что там ничего нет. Но выбора у него не было, и он крикнул мысленно проводнику:
- Скажи ей, что я испугался стать счастливым, это же большая ответственность. Несчастных жалеют, им помогают и делятся с ними последним, а счастливых ненавидят и боятся.
- Лучше бы тебя ненавидели и боялись - пробурчал проводник - сам прожил за печкой, как таракан, и другим одни несчастья принёс.
Бесконечные ворота открылись и тот, кто в балахоне, с силой толкнул Николая в спину:
- Иди, раб божий, может хоть там ты будешь на своём месте!
- А что там?
Крикнул Николай проводнику, но тот исчез, словно его и не было, а впереди зияла пустота, бесконечная и прохладная.
От автора : А с другой стороны? Был такой вопрос в комментариях к последнему рассказу. Я подумала, а что с другой, что там, где человек сорок с лишним лет тащил ненавистное ярмо добровольно?
Почему он это делал?
Ответ в рассказе, но это только моё мнение, и оно необязательна для всех.