В этом году мне исполнилось 32. Дата круглая, но не юбилей. Просто тёплый майский день, когда хочется, чтобы рядом были самые близкие. Хотелось проснуться и почувствовать себя нужной, любимой, хотя бы чуть-чуть особенной. Я проснулась одна. Точнее, он был дома, просто спал как убитый. Без цветов. Без слов. Без взгляда. Просто дыхание с перегаром и запах валерьянки на подушке.
— Доброе утро, — сказала я тихо, подходя к нему.
Он пошевелился, не открывая глаз. Молчание было ответом. Я стояла и смотрела на него, как на человека, которого я знаю слишком давно, чтобы не замечать очевидного, и слишком сильно, чтобы сразу всё разрушить. И знаете, что страшнее всего? Он действительно забыл. Не притворился, не играл — забыл.
Потом он проснулся, потянулся, пошёл в душ. Как будто сегодня вторник. Как будто я никто. Как будто у нас нет 7 лет совместной жизни и ребёнка, который рисовал мне открытку вчера вечером. Я ждала, что он вспомнит хотя бы к обеду. Хотя бы по намёкам. Но нет. Он ушёл. Сказал, что «нужно уладить кое-какие дела». Это были «кое-какие дела» в юбку 23-летней девочки, как я позже узнала.
Вечером он пришёл домой слегка навеселе. Не весёлый, не раздражённый — пустой. Сел на край дивана, достал кошелёк, как будто расплачивается за сломанный стул на даче, и протянул мне купюру.
— Вот, — сказал. — На, купи себе что-нибудь. Пятьдесят баксов. Типа... ну, типа поздравляю.
Я не сразу поняла, что это была его попытка загладить вину. Или, может, нет — просто рефлекс. Просто «забыл» и решил закинуть деньгами, как мешком с мусором, который по ошибке оставил в прихожей.
Я спросила его напрямую: где ты был? И тут началось то, что не готов услышать никто, даже если готов был ко всему. Он посмотрел мне в глаза, как будто мы на исповеди, и сказал:
— Я переспал с другой. Был пьян. Возбуждён. Она была рядом. Ну… не то место, не то время. Понимаешь?
Я не понимала. Я не чувствовала лица. Я стояла перед человеком, с которым строила жизнь, рожала ребёнка, таскала мебель на съёмной квартире, экономила, терпела, любила. А он теперь — просто чужой.
— Ты мне изменил в мой день рождения, — проговорила я.
— Ты же сама со мной не спала уже пару месяцев. А когда красивая девушка явно хочет, ну... ты что, гей, если не соглашаешься?
Он произнёс это с таким спокойствием, как будто мы обсуждаем погоду. Как будто я не жена, не мать его ребёнка, не та, кто была рядом, когда умерла его мама, когда сестра спилась, когда племянника упекли за решётку. Я была всем, но в его глазах стала ничем. Слишком взрослая, чтобы «обижаться на день рождения».
Знаете, это не просто предательство. Это обесценивание. Он как будто взял все семь лет нашей жизни, сложил в мусорный пакет и выкинул за дверь, прихлопнув ногой.
Я села на пол. Мне не хотелось плакать. Не хотелось кричать. Хотелось нажать на паузу. Как в кино, когда персонаж вдруг осознаёт, что вся сцена — неправда. Но у меня не было пульта.
Он продолжал говорить. Он думал, что я хочу услышать правду. Что честность — это хорошо. Что если он скажет всё, как есть, мне станет легче.
— Я подумал, что ты должна знать, — говорил он. — Это был один раз. Просто секс. Я не влюблён. Мне плохо. У меня тяжёлый год.
Как будто у меня лёгкий. Как будто я не потеряла себя в этой семье. Как будто я не делала вид, что всё нормально, когда хотелось просто выйти из дома и не вернуться. Но я держалась. Ради ребёнка. Ради нас. Ради воспоминаний, в которых мы были счастливы. А теперь — я даже не уверена, были ли мы.
Он обнял меня. Я не отвечала. Я чувствовала, как пахнет чужими духами его рубашка. Я знала, что он не стирал её. Знала, что та девушка моложе меня почти на 10 лет. Знала, что у неё, возможно, своя история — пустая, легкомысленная, без чувства последствий. Но мне было всё равно. Я не злилась на неё. Я злилась на него. Потому что он был моим мужем. Он был тем, кому я верила. Тому, кто обещал.
— И что теперь? — спросила я.
Он пожал плечами. Как ребёнок, который сломал чужую игрушку.
— Не знаю, — сказал он. — Хочешь — разводись. Хочешь — оставайся. Я не буду тебя держать.
Он не будет меня держать. А я — не буду себя ломать.
Мы живём в доме, где каждый угол помнит нас. Стены видели, как мы ссорились, как смеялись, как обнимались, когда родился наш сын. А теперь — эти стены слышат тишину. Ту самую тишину, в которой кричат мысли: а кто он вообще, если может так?
Я не знаю, как дальше. Но знаю точно: я не заслуживаю такого. Ни я, ни мой сын. Я не хочу, чтобы он рос и думал, что можно так обращаться с женщиной. Что предательство — это «случайность». Что пятьдесят баксов заменяют любовь. Что взрослеть — значит перестать быть важной.
Я ещё не решила, что будет завтра. Но сегодня я поняла главное: однажды человек может проснуться — и больше не быть твоим. Даже если носит твою фамилию. Даже если ты родила ему ребёнка. Даже если вы строили планы до самой старости.
Не забудь поставить палец вверх и подписаться, если тебе близко то, что я чувствую. Я не знаю, через что проходишь ты, но если ты когда-нибудь почувствуешь, что тебя предали — знай: ты не одна.