Часть 1. Интервью Пита о ранних временах Nazareth из книги Джима Уилке о шотландском роке "Blue Suede Brogans: Scenes from the Secret Life of Scottish Rock Music" (издательство Trafalgar Square, 1992).
Перевод: Максим Епанчинцев
Я родился в Данфермлине в 1946 году и был воспитан в католических традициях. Мои прабабушка и прадедушка были ирландцами, — в городе обосновался небольшой процент католиков. Одна школа Святой Маргариты на весь район. Все мои приятели-протестанты учились в классах по 25 человек. А в моем классе было 45 учеников!
На семейных посиделках всегда звучала музыка, что-нибудь ирландское, и, видимо, дяди мои играли на каких-то инструментах, хоть я их толком никогда и не видел. Моя мать была танцовщицей в данфермлинском Оперном театре, и я научился гармонии благодаря ее с отцом пению — они пели песни вроде «When It's Springtime in the Rockies».
Моими первыми пластинками было несколько дисков на 78 оборотов в минуту, которые прилагались к подержанной радиоле, которую купили мои родители. У моего отца пользовался особым почетом Бинг Кросби, так что Бинг и Гэри Кросби мне всегда нравились. Синатра в нашей семье не котировался! Потом я услышал песню Теннесси Эрни Форда «My Hobby», — это было самое близкое к тому, что меня хоть как-то заводило. Для начала, там была гитара! А еще — «China Doll» и «Indian Love Call» Слима Уитмана. Но по-настоящему меня зацепил [Элвис] Пресли. Мне было девять или десять лет, и тогда я захотел гитару. Потом я услышал Литл Ричарда — просто улёт! И как будто бы уже не нужно так сильно работать, чтобы достичь уровня, на котором можно произвести впечатление на друзей на вечеринках! Та же история, что и с панками.
Первым, с кем меня посадили за одну парту в школе, оказался Дэн Маккаферти, — или, как его тогда звали, Билли Маккаферти, — свой в доску парень! Нам с ним всегда нравилась одна и та же музыка. Нагрянул скиффл, и я оказался в группе The Spitfires с банкой средства Dettol в качестве баса. Мы играли вещи Бадди Холли, и выиграли конкурс скиффла среди детей до 15 лет, — он проходил в зале кинотеатра Regal (ныне ABC) в Кирккалди в 1956 году. В то время я просто пел, и не обращал внимания на то, что происходило позади меня. Некоторые группы старательно брали аккорды, но мы победили, потому что на нас были рубашки в клетку и синие джинсы, — а так, по-хорошему, нас следовало бы выгнать взашей! Как бы то ни было, я стал тусить с Дэном — мы шли к нему домой и слушали Элвиса. Причем, Дэн не состоял в нашей первой группе, у которой было множество имен. Мэнни (Чарльтон) в это время был в The Mark Five, затем в Red Hawks, а оригинальные Red Hawks были моими кумирами... Они основали «Твист-клуб Красных ястребов» в бальном зале Kinema. Там не было никакого бара — остается только посочувствовать нынешней молодежи, которая привыкла к тому, что все группы играют в пабах. В 14 лет (1960) я основал группу The Shadettes (которая со временем превратилась в Nazareth), и мы выступали в институте Вэллифилд и Бернтайленд-Паласе. К 1960-63 году стали резидентной группой, нам довелось выступать на одной сцене с The Shadows и всеми прочими еще до The Beatles. В Инглнуке (Перт) мы играли пять часов кряду — поэтому все играли на разных инструментах, чтобы была возможность взять паузу и сберечь голос. Так что у нас было много инструментальных партий. Я пел и играл на ритм-гитаре, а Дэн был просто нашим товарищем по группе, который добивался женщин.
Примерно в 1963 году от нас ушел барабанщик, и мы взяли парня, которого я сперва заприметил выступающим в окрестностях Бернтайленда, и еще он иногда играл с нами по субботним вечерам. Парня звали Даррелл (Свит), и певец из его группы, Дес Холдейн, тоже присоединился к нам, для вокальной гармонии. Дес играл на гитаре, так что я полностью переключился на вокал. Прошло примерно полтора года, — я тогда работал в архитектурном бюро, — как он позвонил мне накануне концерта в Эдинбурге, и сказал, что уходит из группы. Мы с трудом доиграли концерт, и на обратном пути кто-то сказал: «А как насчет Дэна?» В субботу нам предстояло выступить в [филиале] YMCA в Киркколди, и это хорошее предложение, так что мы просидели весь вечер пятницы, репетируя с полдюжины песен с Дэном. Вариантов было немного: если желтый костюм пришелся впору — всё, ты принят! Первым номером шла «Hi-Heel Sneakers», и, когда группа заиграла, Дэн застыл как вкопанный! Но затем все-таки втянулся... Потом мы перешли к соул-музыке.
В 1966 году мы устроились в клуб «Бельвиль» в Данфермлине, и открыли собственный клуб «Фламинго», где стали петь вещи [американского лейбла] Stax в два голоса. В то время популярностью пользовались ансамбли The Pathfinders и The Beatstalkers, но круче всех были The Poets — они превосходили как первую группу, исполняющую свой материал, так и вторую, которая играла каверы.
Дерек Никол из Росайта вел агентские дела из сантехнического магазина своего отца. Он хорошо ладил со всеми, и посылал нас в довольно сложные места... Аухтерардер, «Звездная пыль» в Росайте... Потом он несколько лет работал на Энди Лотиана в Данди. К 1968 году мы сменили название на Nazareth и остались в составе четырех человек. Мы передали Дереку несколько кассет, и песни ему понравились. Он также сказал, что переходит в «Music and Cabaret», и это помогло нам влиться в их рабочий поток. Дерек играл в азартные игры, и примерно в 1970 году на него вышел один парень, Билл Фехилли, который руководил компанией Top Flight Leisure по организации бинго в Перте. Раньше Билл был промоутером, и вот он захотел вернуться в развлекательный бизнес; он увидел в Бирмингеме певца баллад и изъявил желание, чтобы Энди Лотиан занялся его промоушном на его деньги. Энди к тому времени перешел в страхование, а потому свел его с Дереком Николом. Тот посмотрел на парня и сказал: «Вполне справедливо, но, думаю, тебе стоит послушать Nazareth». Билл посетил наш концерт в зале Бёрнс Хауф, и к следующей неделе принял решение сотрудничать с нами. Поначалу мы сомневались: нам хотелось записать альбом, но у нас были семьи и хорошая работа. Я был техником-архитектором, Дэн — инженером-механиком, Мэнни — техником по радарному оборудованию, а Даррелл — дипломированным бухгалтером.
Но Дерек был за то, чтобы мы воспользовались этим шансом, так что мы решили: попробуем, всего на один год. Нам стали выплачивать по 40 фунтов в неделю, и мы записали свой первый альбом еще до того, как подписали контракт на выпуск пластинки. Мы записывались в студии Trident, где записывался Элтон Джон, а затем подписали контракт с B&C, дочерним лейблом Charisma. Никто из нас до этого не записывался в настоящей студии, — как и почти никто из шотландцев!, — и на всё нам потребовалось две недели. Проблема в том, что они хотели, чтобы каждый последующий альбом тоже был записан за пару недель!
У Фехилли всегда были полные карманы денег, и он никогда не ограничивал себя в том, сколько готов был потратить на нас. Правда, у нас была самая убогая квартира, в которой только приходилось базироваться какой-либо рок-группе — из всех, что я знаю. Мы старались при любой возможности побывать дома, но, все-таки, мы постоянно находились на гастролях. Три месяца играли в Британии, три в Германии. Кроме нас, было только две группы, которые так много работали: Status Quo и группа Рори Галлахера. Где бы нас ни попросили сыграть, — если эти парни там уже выступали, значит, всё нормально. В 1973 году мы дали около 280 концертов и записали два альбома. Так было принято пробиваться в те времена. Сейчас с группами уже не всё так просто... Единственная [преуспевшая современная] шотландская группа, которая приходит на ум, это Simple Minds.
Когда мы ездили с Deep Purple в Штаты... Фехилли хотел, чтобы мы сыграли в Америке... Мы были в отеле в Айре в пятницу вечером, на следующий день надо было выступать в Канзас-Сити. Казалось бы, не так уж и плохо, — но если бы мы знали, каким будет Канзас, мы бы остались в Айре! На афишах мы были третьими по счету: сперва — Deep Purple, за ними Бадди Майлз, и мы. Нам пришлось еще и заплатить за упоминание в афише. Билл успел застать момент, когда наш большой хит прорвался в чарты («Love Hurts» — #7 в США, 1976), но не дожил до нашего становления хэдлайнерами — погиб в авиакатастрофе.