Люда всегда закрывала дверь тихо. Даже когда злилась. Особенно когда злилась. Потому что мама Серёжи не выносила хлопающих дверей. И потому что Серёжа тоже их не выносил. Он становился похож на маму, когда кто-то хлопал дверью.
А сегодня я хлопнула. Прямо со всей дури.
Сначала я просто стояла и смотрела на чашку. Обычная чашка — белая, с нелепой надписью «Доброе утро» и каким-то цветочком. Сколько раз я пыталась избавиться от этой чашки.
Мама Серёжи привезла её три года назад. Поставила на полку и сказала: «Это моя чашка». И что? И стоит эта чашка у нас дома, словно маленький пограничный столб.
Я взяла её в руки, эту чашку. Повертела. Поставила обратно. Сделала шаг назад. И снова взяла.
Серёжа выглянул из комнаты:
— Ты чего там возишься?
— Ничего, — ответила я, продолжая рассматривать чашку.
А потом добавила:
— Знаешь, эта чашка... Она ведь как твоя мама. Приходит без спроса и занимает место.
Он закатил глаза:
— Люда, ну начинается...
И я сорвалась:
— Да! Начинается! Потому что я устала! Устала, что она приходит, когда вздумается! Устала, что у неё есть ключи от нашей квартиры! И я устала, что ты это позволяешь!
Серёжа молчал. Он всегда молчал в таких ситуациях. Как будто если не отвечать, то проблема исчезнет сама собой. Растворится в воздухе.
— Скажи что-нибудь, — попросила я.
— А что ты хочешь услышать? — он пожал плечами. — Что мне запретить маме приходить к нам? Она одинокая женщина, Люд. У неё никого кроме меня нет.
— А у меня никого кроме тебя нет? — я глубоко вздохнула. — Почему её одиночество важнее нашего... нашего...
Я даже не знала, как это назвать. Нашего брака? Нашей семьи? Нашего личного пространства?
— Нашего что? — спросил он с вызовом.
— Нашего дома, — твёрдо ответила я. — Это наш дом, а не мамины владения. Хватит терпеть. Послушай меня, пожалуйста.
Серёжа отвернулся.
А я швырнула эту дурацкую чашку в пол. Она разлетелась на десятки осколков. Как будто все мои невысказанные слова наконец-то вырвались наружу.
И вот тогда я хлопнула дверью.
Я шла по улице и не знала, куда иду. Просто шла. Холодный ветер бил в лицо, но мне было всё равно. В голове крутилась одна мысль: «Как мы до этого дошли?»
Когда мы только начали жить вместе, всё было по-другому. Серёжа был заботливым и нежным. Мы строили планы, мечтали о будущем. А потом появилась она. Точнее, она всегда была, но постепенно становилась всё ближе, всё настойчивее.
— Сынок, я просто забегу на минутку. — Сынок, я принесла твои любимые котлетки. — Серёженька, я тут случайно оказалась рядом...
Случайно. Три раза в неделю. Минимум.
Я присела на скамейку в парке. Люди проходили мимо, кто-то гулял с собаками, кто-то с детьми. Обычная жизнь. Интересно, у них тоже свекрови с ключами от квартиры?
Телефон завибрировал. Сообщение: «Ты где?»
Даже не «всё в порядке?», не «давай поговорим». Просто «ты где?». Как будто я сбежавшая школьница.
Не ответила. Пусть поволнуется.
Хотя нет. Скорее всего, он сейчас убирает осколки чашки и думает, какая я истеричка. А мама его, наверное, уже в пути. Сейчас придёт, покачает головой и скажет:
«Я же говорила, Серёженька, что она неуравновешенная».
Стало противно от этих мыслей.
Телефон снова завибрировал. Но это была не эсэмэска, а звонок. Мама Серёжи. Надо же, какое совпадение! Я отклонила вызов.
И тут же пришло сообщение: «Людочка, что случилось? Серёжа очень расстроен».
Ну, конечно. Он уже всё рассказал мамочке. А она уже спешит на помощь своему мальчику. Защищать его от злой жены.
Я набрала:
«Извините, но это наше с Серёжей дело. Пожалуйста, не вмешивайтесь».
Отправила и тут же пожалела. Грубо получилось. Но разве не этого я хотела? Поставить границы, наконец?
Телефон зазвонил снова. На этот раз Серёжа.
— Да, — ответила я холодно.
— Ты где? — в его голосе слышалось беспокойство.
— Гуляю.
— Люд, давай поговорим.
— Мы только что пытались.
— Я не понимаю, чего ты хочешь! — он начал заводиться. — Чтобы я отказался от мамы? Выбросил её из своей жизни?
— Нет, — устало вздохнула я. — Я хочу, чтобы у нас была наша жизнь. Чтобы твоя мама не имела ключей от нашей квартиры. Чтобы она звонила перед приходом. Чтобы она не трогала мои вещи и не указывала, как мне готовить тебе ужин. Я хочу быть твоей женой, а не соперницей твоей мамы.
На том конце провода воцарилась тишина.
— Ты там? — спросила я.
— Да, — ответил он тихо. — Я понял.
— Правда? — не поверила я.
— Нет, если честно, — он грустно усмехнулся. — Но я хочу понять. Потому что... потому что я люблю тебя.
Эти слова... Мы так давно их не говорили друг другу. Как будто они затерялись между бесконечными «передай соль» и «ты оплатил квартплату?».
— Я иду домой, — сказала я.
Когда я вернулась, Серёжа сидел на кухне. Перед ним лежали ключи. Те самые.
— Я поговорил с мамой, — сказал он, не поднимая глаз. — Сказал, что нам нужно...
Он замолчал, подбирая слова.
— Нам нужно научиться жить самостоятельно. И что ей придётся звонить перед приходом. И что ключи... ключи мы оставим только себе.
Я стояла в дверях, не веря своим ушам.
— И что она?
— Обиделась, конечно, — он пожал плечами. — Сказала, что я неблагодарный. Что она всегда только помочь хотела. Что ты меня настраиваешь против неё.
— А ты что?
— А я сказал, что люблю её. Но люблю и тебя. И что это наше решение. Моё и твоё.
Я медленно подошла и села рядом с ним. Положила руку на его руку.
— Знаешь, — сказал он вдруг, — я ведь понимаю, что она... ну, лезет иногда не в своё дело. Но я привык. Мне казалось, это нормально.
— А теперь?
— А теперь... — он поднял на меня глаза, — теперь я не знаю, что будет. Она очень злится.
— Переживёт, — твёрдо сказала я. — Она взрослый человек, Серёж. И ты тоже взрослый. И я.
Он кивнул, но я видела сомнение в его глазах. Страх. Чувство вины.
— Слушай, я не прошу тебя прекратить общаться с мамой. Просто... пусть будут границы, хорошо?
— Хорошо, — он сжал мою руку. — Я правда постараюсь. Только не швыряй больше чашек, ладно?
Я рассмеялась:
— Договорились.
В тот вечер мы заказали пиццу, открыли вино и говорили. Много говорили — о нас, о его маме, о будущем. О детях. О том, как представляем себе нашу семью. Впервые за долгое время мы действительно слышали друг друга.
Утро началось со звонка в дверь. Серёжа ещё спал, и я пошла открывать. На пороге стояла его мама с пакетами.
— Доброе утро, Людочка, — сказала она так, словно вчерашнего разговора не было. — Я вам завтрак принесла. И вот тут... — она протянула мне один из пакетов — новая чашка. Взамен разбитой.
Я молча взяла пакет. Внутри была чашка, почти такая же, но с надписью «Хорошего дня».
— Вы не приглашаете меня войти? — спросила она с вызовом.
Я глубоко вздохнула.
— Татьяна Петровна, мы очень ценим вашу заботу. Но сейчас неподходящее время. В следующий раз, пожалуйста, звоните перед приходом.
Её лицо застыло.
— Что значит «звоните»? Я мать!
— Я понимаю. Но у нас с Серёжей своя жизнь. И мы хотим, чтобы вы уважали наше личное пространство.
Она сжала губы:
— Ясно. Это всё твои штучки. Настроила Серёжу против родной матери.
— Никто никого не настраивал, — я постаралась говорить спокойно. — Это наше общее решение.
— Вот пусть Серёжа сам мне это и скажет! — она повысила голос. — Серёжа! Сынок!
Из спальни показался заспанный Серёжа.
— Мама? Что случилось?
— Вот! — она указала на меня. — Твоя жена меня в дом не пускает! К родному сыну!
Я напряглась. Сейчас Серёжа прогнётся, как всегда. Скажет: «Да ладно, мам, проходи». И всё вернётся на круги своя.
Но он потёр глаза, вздохнул и сказал:
— Мам, мы же вчера говорили. Ты не можешь приходить без предупреждения.
Она побледнела:
— Значит, это правда? Ты правда так решил?
— Мы так решили, — он подошёл ко мне и обнял за плечи. — Я и Люда. Мы семья. И нам важно иметь своё пространство.
Глаза Татьяны Петровны наполнились слезами:
— Хорошо. Раз я тут лишняя...
— Мама, не драматизируй, — Серёжа поморщился. — Ты не лишняя. Просто звони перед приходом. Это нормально.
Она резко развернулась и пошла к лифту. Мы стояли в дверях и смотрели ей вслед.
— Будет скандалить неделю, не меньше, — вздохнул Серёжа.
— Справимся, — я прижалась к нему.
И мы справились. Не сразу, конечно. Татьяна Петровна обиделась по-настоящему. Две недели не звонила, не приходила. Потом позвонила Серёже в слезах — мол, сын родную мать забыл. Был скандал, были упрёки. Серёжа чуть не сдался. Но мы выстояли.
А потом случилось то, чего я совсем не ожидала. Однажды вечером раздался звонок.
— Людочка? Это Татьяна Петровна. Я хотела спросить, можно ли... можно ли мне зайти к вам завтра? Я пирог испекла.
Я чуть трубку не выронила от удивления.
— Да, конечно, Татьяна Петровна. Мы будем рады.
Она пришла с пирогом. Мы пили чай (я достала ту самую чашку, что она принесла — с надписью «Хорошего дня»). Разговор был напряжённым, но вежливым. Она рассказывала о соседке, о новом сериале, о чём угодно, только не о нас.
А потом вдруг сказала:
— Знаешь, Люда, я ведь тоже когда-то была невесткой. И моя свекровь... боже, как я её не выносила! Она считала, что я не пара её драгоценному сыночку. Что я не так готовлю, не так убираю, не так воспитываю детей.
Я удивлённо посмотрела на неё:
— Правда?
— Конечно. Все через это проходят. Я себе тогда поклялась, что никогда не буду такой свекровью. А потом... — она развела руками, — потом Серёжин отец ушёл, я осталась одна. И сын стал для меня всем. Я... я боялась его потерять.
Она посмотрела на меня и впервые за всё время улыбнулась по-настоящему:
— Но теперь я понимаю, что уже потеряла.
— Нет, что вы... — начала я.
— Дослушай. Потеряла маленького Серёжу, который во всём меня слушался. Он вырос, у него своя жизнь. И ты — часть этой жизни. Пора мне привыкать к новой роли. К роли... — она запнулась, — к роли просто мамы. Не главной женщины в его жизни.
В тот день что-то изменилось. Нет, она не превратилась в идеальную свекровь из сказки. Она всё ещё была собой — советовала, критиковала иногда, беспокоилась. Но начала звонить перед приходом. А главное — стала видеть во мне не соперницу, а... часть семьи.
А ещё через месяц я узнала, что беременна. И когда мы сообщили об этом Татьяне Петровне, она расплакалась и обняла меня. Меня, а не Серёжу.
— Ой, что же я наделала! — она вдруг всплеснула руками. — А если бы я сразу... если бы не было всей этой ссоры... ребёночек бы мог понервничать!
Мы с Серёжей переглянулись и рассмеялись.
— Мам, не переживай, — сказал он, обнимая нас обеих. — Всё сложилось как надо.
А я стояла между ними и думала:
«Да, всё сложилось как надо. Потому что это наш дом. Наша семья. И теперь — наше будущее».
Иногда нужно хлопнуть дверью, чтобы открыть её для чего-то нового.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍