Когда в дверях дома Бориса и Ларисы появилась неопрятная, взъерошенная женщина с потрёпанным рюкзаком, никто не понял, что происходит.
— Ну, привет, батя, — кинула она, небрежно сбрасывая сумку у порога.
Борис подавился котлетой. А Лариса встала и резко спросила:
— Девушка, вы кто такая?
— Тётя, не заводись. Я не к тебе, я к папе. Папочка, неужели ты меня забыл? Это же я, Рита. Твоя дочь. Ты ведь когда-то пообещал мне куклу…
Комната застыла. Только часы на стене тикали как-то особенно громко.
Рите было семь, когда умерла её мама. Отец не выдержал одиночества и уже через полгода привёл в дом Ларису с двумя взрослыми сыновьями. Девочку переселили в маленькую проходную, учебники рвались, свет выключался строго в девять — даже если уроки не закончены. Когда Рите исполнилось восемь, отец отвёз её в приют.
— Доченька, это ненадолго. Я заберу тебя. И привезу ту самую куклу, помнишь? С витрины...
Он не пришёл. Ни разу.
Теперь Рита сидела за тем же столом, где когда-то ел её отец.
— Чай есть? — хмыкнула она. — Я тут останусь. Жить. По закону, знаете ли, я имею право. Раз вы меня выкинули тогда — теперь моя очередь выбирать.
Лариса кипела:
— Борис! Ты молчишь? Она издевается!
— Не груби, Рита, — наконец выдавил он. — Тётя Лара здесь хозяйка.
Рита рассмеялась.
— Ну, ясно. Тряпка ты, батя. Как был, так и остался. Ладно, не переживай, я сама тут порядок наведу.
Она сказала, что скоро приедет её гражданский муж, что у них будут дети, и что отец увидит, как выглядит настоящая семья. Слова резали по-живому. Лариса сорвалась, начала кричать, угрожать сыном. Рита бросила:
— Юрку? Да он за бутылку тебя выкинет. Я слышала, как твой старший погиб. Младший туда же пойдёт. Такая у вас семейка — всё себе, ничего лишним.
Лариса заплакала.
Ночью, когда все вроде бы спали, Рита подслушала разговор за дверью.
— Гони её, Борис! Они нас обнесут, или хуже. Ты же видел, кто она такая!
— Но она моя дочь… Я уже раз тогда отказался. Я не могу.
— Она тебя использует!
— А ты думаешь, мне не стыдно?
Рита тихо заплакала в темноте. Он всё-таки что-то чувствует. Хоть каплю.
Наутро Лариса принесла ей подушку.
— Чтобы мягче было, — буркнула.
— Спасибо, — усмехнулась Рита. — А я подумала, ты меня задушить пришла.
— Я блинов испекла. Поешь?
— Не верю я тебе. Ты как была змеёй, так и осталась.
Неделя прошла, как в тумане. Рита командовала, Лариса терпела. А потом не выдержала — встала перед Ритой на колени.
— Прости меня. За всё. Меня уже жизнь наказала.
Рита отвела взгляд.
— Вставай. Мне надоело. Я уезжаю. Без подарка. Без куклы. Без отца.
— Подожди! — Борис подбежал. — Я тебе денег дам. Купи всё, что хочешь.
Рита покачала головой.
— Нет, папа. Я ехала за другим. Хотела услышать: «Я люблю тебя. Прости, что бросил». Хоть раз. Но так и не услышала.
Она вышла. Ждала, что кто-нибудь её догонит. Никто не вышел.
У поворота стояла машина. Водитель вышел навстречу.
— Всё так плохо? — спросил он, обнимая её.
— Да. Я надеялась, что он меня любил. А он даже не вспомнил. Ни разу.
— Ты ведь знала, что так будет.
— Я надеялась.
— Погнали домой. Дети соскучились. Я тоже. Ты у них — лучшая мама. И у меня — лучшая жена.
Рита обняла его крепче.
— Спасибо, что ты у меня есть.
— Только не плачь. Едем. Цветы для мамы с собой?
— Да. Надо сначала к ней. Она была единственная, кто меня по-настоящему любил.
На всё — воля Божья.
Но иногда нужно вернуться. Чтобы убедиться: ты не потерял ничего. Ты просто вырос. И больше туда — не хочешь.